Довольная результатом, я разрешила себе чая с молоком и «Санту Барбару»
После девяти позвонила Жанна, спросила, справляюсь ли я одна. Уточнила, прочитала ли я журнал, о котором она говорила. Я заверила, что да, и она предложила встретиться завтра вечером… Поэтому, следующие минут сорок, я, с трудом понимая о чём вообще речь, читала «Пробудись» и выписывала на листочек первые попавшиеся, даже совершенно глупые вопросы. А перед самым сном – уже в двенадцатом часу, в мыслях вдруг снова объявился Лёшка.
Интересно, он знаком с Бородиным? Ну, знаком – не знаком лично, это, может и вопрос – всё-таки Пётр чемпион Европы! – но уж точно должен знать кто он такой!
Так захотелось позвонить, похвастаться с кем теперь работаю… Кста-а-ати, а что если пойти к Петру в секцию самообороны? Можно тогда позвонить и сказать Лёшке: «Угадай с трёх раз, кто меня тренирует?» Правда… в ответ можно и на хамство нарваться. У пацана-то тормоза, кажется, совсем отказали. Не, ну его нафиг…
А ещё через десять минут всё-таки набрала. Сначала долго никто не отвечал, потом вкрадчивый женский голос почти шепнул:
– Алло?
Барбашина? Да ну… Рита? Анжела? Вероника? Или «кто угодно ещё»? Правильнее было бы просто положить трубку, но, блин, у меня взыграло…
– Лёшу можно?
– Нет.
– И почему же?
– Он в ду́ше. А кто его спрашивает?
– А это имеет значение?
Короткая пауза.
– Нет, не имеет, я и так знаю, кто ты.
– О! Вот даже как?
– Ага. Если память не изменяет – Ира, да? Такая – толстожопая, коротконогая, с маленькими сиськами. Угадала?
Я закрыла лицо ладонью и… беззвучно заржала.
– …Так вот послушай меня сюда, коза драная – продолжил женский голос, – забудь про Лёшку, ясно? – и тут же понизился до визгливого шёпота: – Я, если что, знаю, где ты живёшь! Хоть раз рядом с ним увижу – пожалеешь. Такую славу про тебя по району пущу, что до конца жизни не отмоешься. С говном смешаю, поняла? В подворотне подкараулю и волосёнки твои жидкие повыщипываю. Будешь каждой тени потом шугаться и под себя ходить, ясно?
…А я утирала слёзы и вытягивала губы трубочкой, пытаясь перестать ржать.
– Чего молчишь? Охренела от перспективки или язык со страху проглотила?
– Я… Я… кхм… – я длинно выдохнула и так же на выдохе просипела: – И то… и то, и другое.
– Ну вот смотри, я пре…
И в трубке раздались короткие гудки. Лёшка вышел из душа, и аудиенцию пришлось срочно свернуть? Скорее всего.
И вроде – какое мне дело? Но, если честно, то, что прямо сейчас у Савченко дома была тёлка, зацепило меня за живое.
Глава 37
Больше всего на свете хотелось снова сачкануть от технаря и, несмотря на нешуточную боль в мышцах, с утра пораньше забуриться в Олимп. Экономика начинала раздражать. Создавалось ощущение, что она забирает у меня слишком много времени… которое я могла бы потратить на изучение анатомии, например.
Но благоразумие победило. Честно отсидев четыре пары и факультатив по немецкому, я поспешно отделалась от Ленки, снова начавшей задвигать что-то про своего неуловимого Ника, и побежала в районную библиотеку.
Анатомический атлас был только в читальном зале, зато в абонементном, в секции прикладной литературы, я нашла целую подборку на тему физической культуры и спорта. Тут и методички: по культуризму, спортивной ходьбе, аэробике и много чему ещё, и авторские брошюрки по растяжке и развитию выносливости. Какое-то загадочное «Изотоническое укрепление мышц кора», а также масса материала о спортивной физиологии и даже «Виды травм и перенапряжений в спорте высоких достижений, на примере спортсменов-легкоатлетов»
Правда, взять сразу всю эту кипу мне не дали, подрезав крылья на четырёх книжках, но я уже знала, куда отныне протопчу тропинку, а так же – чем буду заниматься каждую свободную минутку своего времени.
***
Когда поднялась на второй этаж – застала ломящуюся в мою дверь женщину. Она терзала звонок, стучала кулаками и, даже, ногами, и крепко выражалась.
– Здравствуйте… – я сразу почуяла неладное. – А что случилось?
– Ты отсюда? – рявкнула тётка, зловеще упирая руки в бока.
– Ну да.
– Заливаешь!
– В смысле…
– Нас заливаешь! Магазин!
Я похолодела. Трясущимися руками открыла дверь и тут же услышала весёлый перезвон ручья в ванной…
Номер аварийки я не знала. Вентиль, которым по идее можно было бы перекрыть воду в квартире, безнадёжно сросся со своей резьбой, и я не придумала ничего лучше, кроме как замотать свищ в трубе тряпками. Для надёжности сверху обернула целлофаном и постаралась примостить под это дело ведро, но это оказалось не так-то просто, потому что слишком близко к стене. Соорудив эту конструкцию, я бросилась собирать с пола озеро.
Из магазина без устали прибегала та тётка и сообщала, что с их потолка всё ещё льёт, что уже безнадёжно испорчен детский уголок – шкаф и кровать, которые сто́ят, между прочим…
Я соображала очень плохо, поэтому, мгновенно офигевая от названных цифр, тут же забывала их, оставляя при себе лишь ощущение полной задницы. Коты сидели на бортике ванны и смотрели на меня круглыми от ужаса глазами.
Обмотка на трубе худо-бедно продержалась примерно с полчаса, и, окончательно пропитавшись, снова обильно потекла. Я, сдуру, сняла сырое тряпьё, отчего радостная струя жёстко ударила меня по лицу и, пока наматывала новое – и сама промокла как та тряпка.
– Пойдём, вот пойдём, посмотришь! – орала, в который раз прибежав из магазина, тётка. – У нас все вёдра уже приспособлены! А книжная полка из ДСП, между прочим! Она вспухает прям на глазах!
– Да бля-я-ядь, отодвиньте вы мебель оттуда вместо того, чтобы мозг мне выносить! Вы что не видите – я и так делаю, что могу!
– Легко сказать – отодвиньте! А куда?
– Под муд́а!
И примерно в том же духе – несколько раз. Потом я, наконец, вспомнила, что у меня есть телефон Жанны. Набрала. Трубку взял пацан. Оказалось – брат. В смысле, настоящий, кровный брат, в не сектант. Судя по голосу, подросток. Из взрослых дома никого. Пришлось передать через него весть о потопе и срочно возвращаться на свой вынужденный пост…
В прихожку снова кто-то сунулся. Я выглянула – бабуська какая-то.
– Чего у тебя тут?
– А вы не видите?!
– А ты на меня не шуми! Я соседка, дверь напротив… Вот и доигрались! А я всегда говорила – секта эта ваша до добра не доведёт… Ты аварийке звонила?
– Я номер не знаю! – отжимая тряпку прямо в унитаз, почти заревела я. Силы были на исходе.
– Всё! Считай, книжная полка тоже испорчена! – сходу заорала вновь появившаяся магазинная тётка. – Пять секций! А это, между прочим, двести пятьдесят тысяч!
– Да уйдите вы, а? – сорвалась я на неё. – Идите хоть что-нибудь сделайте, чтобы спасти свой товар! Я студентка, у меня нет таких денег, слышите?!
– Ты на меня не ори! – рявкнула та в ответ. – Я тебе по-хорошему сообщаю! Течёт уже меньше, но пока ещё есть. Орёт она! Вытирай, вон, лучше! – и убежала.
Я с ужасом увидела, что обмотка на трубе снова промокла. Метнулась в комнату, схватила что-то из постельного белья. Уж лучше простынку Светлане возместить, чем какой-нибудь очередной детский уголок магазину! Разорвала её на полосы, размотала трубу. Снова ударила бодрая струя…
– Ох, а у меня ж есть номер аварийки-то! – спохватилась вдруг соседка. – Щас я, щас позвоню! – и тоже убежала.
А я, тихо матерясь и всхлипывая от отчаяния и ломящей боли в руках – вода была леденючая, хотя, спасибо, что не кипяток, конечно, яростно «бинтовала» свищ и демонстративно делала вид, что не слышу, как опять припёрлась тётка из магазина. Да что б ей усра…
– Дай сюда.
Я вздрогнула, потому, что это была не тётка. Показалось, что голова закружилась или в глазах потемнело… Или это просто сердце лопнуло? Да просто, это был Денис.
Денис?!
Он, на ходу задирая рукава светлого джемпера, решительно оттеснил меня в сторону, присел возле трубы и домотал тряпку.
– Ещё дай.
Дала. Его движения были ловкими, сильными. Если мои обмотки через пару минут уже просто болтались, то его – лежали плотно, как гипс на переломе. Туго намотав почти треть изодранной на ленты простыни, он навязал сверху что-то наподобие банта с длинными концами. Поставил ведро рядом с местом прорыва – просто рядом, не пытаясь всунуть его между стеной и трубой, не наклоняя и не вымудряясь с дополнительными чашечками, по которым вода как по сообщающимся сосудам стекала бы в ведро – и опустил в него концы того банта.