Барбара Мецгер - Порочная жизнь настоящего героя (ЛП)

– За короля и страну.

И за старых собак с блохами.

Английский банк занимал большую часть Тринидл-стрит. Пока охрана сопровождала Дэниела и лорда Троубриджа по коридорам здания к кабинету главного кассира, Дэниел не мог не думать о том, что мисс Эббот понравилась бы экскурсия по этому месту. Мисс Томлинсон, скорее всего, знала, что делают все эти люди, снующие вокруг, бесшумно перемещающие с места на место гроссбухи, папки и ящики, но Кори пришла бы в большее восхищение от нового зрелища. Он видел двух этих леди в художественных музеях, где мисс Томлинсон могла без запинки назвать место и год рождения художника, и всю историю происхождения картины. Кори больше походила на Дэниела. Она всего лишь тихо восклицала «О», когда что-то производило на нее впечатление.

Он не должен был думать сейчас ни о Кори, ни об издаваемых ею звуках. Сейчас необходимо думать о деле, о государственном деле, о новой профессии Дэниела. Детектор Фальшивок? Инспектор Наличных? Ни то, ни другое не звучало так же эффектно, как прежняя роль Харри – Советник. Не то, чтобы Дэниел хотел, чтобы все в обществе узнали, чем он занимается, но он мечтал, чтобы – хотя бы на мгновение, кое-кто из людей, в частности, мисс Корисанда Эббот – смогла увидеть, что он вовсе не бездельник.

Троубридж определенно не был праздным светским щеголем. Казалось, он чувствовал себя здесь как дома, кивая то тому, то другому служащему, словно он понимал то, что они делают, все, до единой функции. Его очень тепло, почти с облегчением, поприветствовал глава огромного счетного отдела. Мистер Хэйз был готов выслушать их, но с долей скептицизма отнесся к сообщению о том, что Дэниел – эксперт, который поможет разрешить их «маленькую проблему».

Дэниел не мог осуждать этого человека. Он знал, что выглядит вовсе не как эксперт по подделкам, только не в этой грубой одежде, покрытой собачьей шерстью, но если бы он был на месте Хэйза, которому грозила опасность увидеть банкротство всей Британской Империи, то, несомненно, Дэниел был бы рад любому, кто захотел бы помочь.

Должно быть, Троубридж предупредил мистера Хэйза о том, что Дэниел использует особенные методы, которые не должны обсуждаться или наблюдаться. Однако мистер Хэйз отказался позволить Дэниелу сидеть в одиночестве в хранилище, в которое привел их.

Конечно же, искушение возникло. Не то чтобы Дэниелу нужны были наличные, и он вряд ли подумал бы о том, чтобы украсть хотя бы шиллинг, но, черт побери, в одной только этой комнате находилось целое состояние, а это было только одно помещение из многих.

Троубридж объяснил, что перевязанные пачки выпущенных правительством купюр прибыли из разных частных банков – «Чайлдс», «Коатс», «Ллойдс» и других, поменьше, в провинции – чтобы обменять их на монеты. Так как каждая пачка помечена, то они смогут обнаружить источник фальшивок, если одна из них будет содержать больший процент поддельных банкнот. На то, чтобы исследовать только эти пачки, ушло бы много дней у всей команды профессиональных оценщиков, включая дополнительных людей, которые были наняты, когда обнаружилась проблема, а каждый день еще больше наличности поступает в банк и покидает его. Кроме того, чем меньше людей знает о том, что кто-то фальсифицирует финансы страны, тем лучше.

Троубридж заявил, что останется с мистером Стамфилдом, чтобы поручиться за его честность. Но в таких предосторожностях нет необходимости.

– Стамфилд принадлежит к семье Ройс, знаете ли.

В таком случае, признал главный кассир, не потребуется создавать комитет из сотрудников и охраны банка.

Когда кассир вышел, Троубридж вручил Дэниелу пачку купюр. Дэниел быстро пролистал их, словно тасовал колоду карт, только фунтовые банкноты были тоньше, чем игральные карты. Он нашел одну фальшивку, небольшого достоинства. Такие купюры не представляли значительной опасности за короткий промежуток времени, по сравнению с банкнотами большего достоинства, но за длительный срок и с обширным распространением таких бумажек, они могут привести к катастрофе. Умный фальшивомонетчик должен знать об этом. Терпеливый преступник не станет пытаться сразу устраивать громадный выброс подделок, потому что это очень быстро встревожит власти. Небольшие купюры проще передавать и меньше вероятности привлечь внимание. Если верить Троубриджу, то правительство не имеет понятия, когда началось осуществление действующей схемы.

В следующей кучке не содержалось ничего необычного, точно так же, как и в следующей за ней. После этого, Дэниел обнаружил несколько банкнот, от которых его пальцы начало покалывать, но не слишком много. Троубридж совещался с младшим служащим, ожидавшим у дверей.

Затем Дэниел начал пролистывать кипу банкнот, которая прибыла из банка Чимкина в Оксфордшире.

– Нашел! – закричал он, подув на пальцы. Почти пятая часть всех купюр, несомненно, была поддельной.

– Отличная работа! – вскричал Троубридж, приглашая тех, кто их сопровождал, в хранилище, а затем поторопился позвать обратно директора. Теперь они смогли вывести испорченные банкноты из обращения перед тем, как они создадут еще больше проблем, и отследить источник фальшивок. Троубридж рассудил, что устроить магазин рядом с университетом было блестящим планом со стороны фальшивомонетчиков. Студенты редко долго хранят деньги, у них нет причин проверять каждую фунтовую купюру и они разъезжаются по всей стране на каникулы. Конечно же, Оксфорд мог быть только испытательной площадкой, где проверялось, как легко можно распространить фальшивки среди студентов, лавочников и домовладельцев, сдающих комнаты. Сейчас все большее их количество поступало в Лондон.

Троубридж уже писал записки о том, чтобы немедленно отправить экспертов и следователей в Оксфорд. Поинтересовался, не хочет ли Дэниел сопровождать их?

Допрашивать аферистов? Нет, даже за все деньги в этой комнате. Дэниел был рад, что мог отказаться по причине бала, устраиваемого матерью, больного гостя, двух юных леди, которых нельзя было оставлять без сопровождения. Он отпросился бы и ради старой собаки, если бы считал, что это могло предотвратить его очередное превращение в сыщика с Боу-стрит. В прошлый раз он так чесался, что расцарапал кожу до крови.

Дэниел перебрал еще несколько свертков банкнот, присланных из других провинциальных банков, но ни в одном из них не содержалось так много фальшивок, как в некоторых из лондонских банков. Интриги злоумышленников определенно перемещались в Лондон, через банкноты небольшого достоинства, которые с меньшей вероятностью подвергаются тщательному изучению.

Конечно же, они не знали об инспекторе-знатоке из Английского банка. Дэниел покатал эти слова на языке, пока Троубридж и Хэйз совещались между собой. «Инспектор-знаток» звучало намного лучше, чем «Инквизитор». Работать с деньгами ему нравилось намного больше, чем со шпионами и преступниками. Деньги не съеживались и не ударялись в слезы, когда он к ним приближался.

Между тем, клерк с увеличительным стеклом изучал банкноты, которые Дэниел объявил фальшивыми. Главный кассир не готов был поверить, что человек, не являющийся банкиром или клерком, сумел найти так много фальшивок за двадцать минут. А потом клерк обнаружил несоответствия.

Мистер Хэйз пожал Дэниелу руку. Должно быть, у него очень верный глаз! Что за сверхъестественное умение.

Троубридж поспешно вывел Дэниела из комнаты прежде, чем кто-то смог начать задавать вопросы.

– Удивительно, не так ли?

Дэниел пообещал вернуться на этой неделе для еще одной проверки.

Дэниел оставил банк и Троубриджа и зашагал более легкой походкой, с легким сердцем. Он купил себе пирог с мясом у торговца на углу, а, съев его, облизал пальцы – свои превосходные, искусные пальцы.

Как ему хотелось, чтобы Харри был здесь, чтобы похвастаться перед ним своим новым умением. Или Рекс, который был бы рад, что Дэниел снова работает на правительство, делает что-то полезное. Кстати о полезном: Дэниел задумался о том, подействуют ли на его пальцы крапленые карты. Какое это будет преимущество, когда он отправится играть в злачные места. Не то чтобы ему захотелось посетить свои прежние притоны – во всяком случае, не тогда, пока его матушка в городе. Он размышлял над тем, что еще он может делать.

Дэниел сожалел о том, что ему некому рассказать, и некому помочь ему узнать, какую еще ложь могут раскрывать его только что обретенные, отличающие правду на ощупь пальцы. Он перестал играть, распутничать и пить – во всяком случае, не чрезмерно – и никто этого даже и не заметил.