Его матушка не поднимала ни руки, ни брови, а сидела с чопорным видом, слушая разглагольствования родственника герцога, в то время как Кори и Сюзанна отправились танцевать со своими следующими партнерами. Троубридж находился поблизости, разговаривая с коллегами из правительства, а лорд Морган, которому было запрещено пить, танцевать и курить, дремал на стуле.
– Ах, Дэниел, я надеялась, что ты свободен, – проговорила леди Кора. – Мистер Хаггерти рассказывал мне о своей поездке на скачки.
Его матушка не дала бы и гроута за истории о том, какая лошадь пришла первой. После короткого представления и еще более кратких поклонов, Дэниел сказал:
– В самом деле? И что нового в Эпсоме?
– Я пытался рассказать леди Коре историю, которую я слышал от вашего старого друга, виконта Снеллинга.
– Это человек мне не друг. – Должно быть, Дэниел проговорил эти слова громче, чем собирался, потому что лорд Морган проснулся. Троубридж отвлекся от своей дискуссии и сделал шаг назад, поближе к леди Коре. Сюзанна и Кларенс Хэйверсмит вернулись к группе позолоченных стульев, когда узнали, что этот танец – вальс, а она все еще не получила разрешения принимать в нем участие.
Несколько других голов повернулось, чтобы узнать, какие новые восхитительные катастрофы ожидают сегодня группу, имеющую отношение к Стамфилдам. Дэниел понизил голос.
– Я имею в виду, что я встречался с ним один раз, и этого было достаточно.
Хаггерти поднял надушенный платочек к носу и хихикнул.
– Я так и понял. Но виконт упомянул неприятную историю, ту, что особенно интересует меня теперь, когда я встретился с восхитительной мисс Эббот.
Дэниелу хотелось заявить, что ничто в отношении мисс Эббот не должно интересовать этого жеманного щеголя. Вместо этого он сложил руки на груди и напустил на себя намеренно скучающий вид.
Его сестра засмеялась.
– Ты выглядишь так, словно проглотил червяка, пока ел яблоко.
– Тихо, Сьюки, – прошептал ей Кларенс. – Он пытается выглядеть равнодушным.
– Благодарю тебя, Кларенс, – проговорил Дэниел, нахмурившись так, что оба юнца замолчали. – Я рад, что вы оповестили об этом всех и вся. Продолжайте, Хаггерти. Какую лживую историю Снеллинг распространяет теперь?
– Что ж, он был пьян, так что поначалу я не обращал на него внимания. Но этот человек продолжал терять ставки, так что мне стало жаль его.
А вот эти слова возбудили интерес у Дэниела. Он оглянулся, чтобы убедиться в том, что Троубридж не пропускает ни слова из этой беседы.
Виконт кивнул в ответ.
– Снеллинг много потерял, не так ли?
Хаггерти рассмеялся, его смех оказался почти таким же пронзительным кудахтаньем, как и у последней партнерши Дэниела по танцу.
– Целое состояние. Я никогда не видел такого невезучего человека. Это выглядело так, словно он выбирал самую медленную лошадь в каждом забеге.
Конечно, он так и делал. Дэниел спросил:
– И он говорил, что пытается угадать победителя?
– В самом деле, так и было. Именно это Снеллинг и говорил: что он надеется на большой выигрыш.
– И он платил прямо там, готов поспорить, фунтовыми банкнотами.
Теперь Харрерти выглядел сомневающимся.
– В самом деле, да. Откуда вы знаете? Большинство других парней раздавало расписки, чтобы уладить дело тогда, когда вернутся в Лондон. Обычно на это дается тридцать дней. Но не Снеллинг. Он приехал богатым и уехал бедным.
– О, я предполагаю, что там, откуда он взял эту кучу денег, у него есть еще столько же, если не больше.
Троубридж пытался подать знак Дэниелу, напомнив ему, что вся эта информация пока должна храниться в тайне. И у них все еще не было доказательства. Невезучий, глупый игрок не обязательно является фальшивомонетчиком.
Дэниел проигнорировал его.
– Продолжайте, – сказал он Хаггерти.
– Что ж, он начал склонять имя мисс Эббот, и ваше тоже. А я как раз получил приказ… то есть, предложение, вернуться в город вовремя, чтобы встретиться с мисс Эббот. Так что я расспросил его об этом прискорбном событии, которое, как клянется мой камердинер, имело место три года назад, когда он работал у сэра Невилла – событие, которое ее светлость сочла сплошным вздором, учитывая возраст и состояние здоровья сэра Невилла. Снеллинг клялся, что у него есть письмо от покойного брата, в котором он подтверждает версию моего камердинера.
Ярко-голубые глаза Дэниела уставились на красновато-коричневый жилет Хаггерти, словно размышляя, какая именно из вышитых там колибри прикрывает его черное сердце.
– А не были ли вы одним из тех джентльменов, которым повезло выиграть у Снеллинга?
– В самом деле, да, но какое это имеет отношение к мисс Эббот?
– Я предлагаю вам изучить эти фунтовые банкноты. Им грош цена, точно так же, как и лживым слухам, которые он распространяет.
– Что? – пронзительно вскрикнул Хаггерти, что привлекло еще большее внимание к их разговору.
Троубридж кашлянул и сердито уставился на Дэниела.
– Этот человек – мошенник, а его брат был гадиной.
– Вы заявляете, что его деньги были фальшивыми? – Хаггерти побледнел. – Я расплатился ими с портным и сапожником.
– Тогда вам могут предъявить обвинения в том же преступлении, как и фальшивомонетчика, когда мы поймаем его: распространение поддельных банкнот. За такие дела положена виселица, знаете ли.
– Но я не… я никогда… Снеллинг? Вы обвиняете Снеллинга?
– Вовсе нет. – Троубридж встал перед Дэниелом. – Мы заметили некоторые несовершенства на нескольких банкнотах, недавно выпущенных банком. Министерство финансов изучает этот вопрос, уверяю вас, так же, как и королевское казначейство. Банк Англии поддерживает выпущенные им деньги.
Хаггерти вытер лоб.
– Что ж, мне стало легче. – Потом он ухмыльнулся в сторону Дэниела. – Нет необходимости поднимать панику по поводу купюр. Люди перестанут ими пользоваться и будут требовать вместо них золото или серебро.
– Совершенно верно, – подтвердил Троубридж, бросив еще один сердитый взгляд на Дэниела. – Нет никакой необходимости беспокоиться. – Он обнял Хаггерти за тощие, подбитые ватой плечи, чтобы увести его подальше.
Тот был готов уйти, ему не терпелось изучить оставшиеся банкноты во внутреннем кармане, потому что позже он намеревался принять участие в карточной игре с высокими ставками. Однако перед тем как уйти, Хаггерти почувствовал, что должен извиниться перед леди Корой.
– Если те деньги, что я выиграл, платежеспособны, то тогда мои долги окажутся вовсе не такими срочными. То есть, я не думаю, что смогу сделать предложение мисс Эббот до тех пор, пока эта история с побегом так или иначе не будет улажена. Ее светлость не захочет, чтобы на семейном дереве герцога болталось грязное белье.
– Не помню, чтобы давал вам разрешение обратиться с предложением к мисс Эббот, – Дэниел практически выплюнул эти слова, становясь между Троубриджем и Хаггерти. – На самом деле, такого не было. Я не разрешал вам ни приглашать ее на танец, ни даже бросить на нее взгляд.
Хаггерти сделал шаг назад, подальше от Дэниела и его стиснутых кулаков. Когда он отодвинулся, по его мнению, на безопасное расстояние, то предостерег его:
– На вашем месте я вел бы себя осторожно. Когда Снеллинг вернется, то потребует удовлетворения за ту клевету, которую вы распространяли сегодня. И вам не нужно отпугивать меня от этой девицы. Все равно никто не сделает предложение дочери Эббота. Слишком много сомнений насчет того, где она находилась той ночью.
Дэниел зарычал:
– Вы сомневаетесь в словах моей матери?
– В-вовсе нет. – Хаггерти поклонился в сторону леди Кори. Та отвернулась в сторону, сделав вид, что не замечает его. Троубридж опустил руку вниз, словно желая схватить воображаемую шпагу, висящую на боку. Лорд Морган прохрипел что-то насчет того, чтобы самому бросить вызов нахальному щенку, в то время как юнец, еще не начавший бриться, сдерживал дочь леди Кори, не давая ей выцарапать Хаггерти глаза. У Стамфилда лицо стало совершенно красным, а мисс Эббот возвращалась к своей компании.
Хаггерти попытался улыбнуться, словно он только что не оскорбил каждого из них.
– Я… я всего лишь забираю назад то предложение, которое я сделал леди Коре, пока вы были заняты, Стамфилд. Прошу вашего прощения, мисс Эббот, но я просто не хочу жениться в настоящее время.
Кори вздернула подбородок.
– А я не вышла бы замуж за того, кто позволяет своему кузену выбирать себе невесту, за глаза, или кто делает предложение после первого же танца. Если на то пошло, то я не выйду за джентльмена, – она даже не пыталась удержаться от насмешки в голосе, – который не попросит меня об этом лично.