– Может быть, тебе все же придется немного смягчиться, чтобы вся эта затея выглядела убедительно.

– Насколько смягчиться?

– Черт побери, откуда мне знать? До этого я никогда не был помолвлен, не так ли?

Кори повернулась к нему спиной.

– А ты и сейчас не помолвлен.

Дэниел запустил руки в свои и так уже взъерошенные черные волосы.

– Отлично, я чувствую себя женатым, причем на мегере. Я думал, что ты будешь благодарна мне за то, что я вытащил твои каштаны из огня [28].

– Но я хотела найти…

– Идеального мужа, который станет лелеять и обожать тебя. Да, да, но что, если его родители никогда не повстречались? Что, если твой задушевный друг пропал в Индии или на Ямайке? А я же здесь, черт бы все побрал.

Он услышал всхлип.

– Ты ведь не плачешь, нет?

Она проговорила «нет», а затем у нее перехватило горло.

– У тебя появилась сыпь от одних только произнесенных вслух слов о том, что мы помолвлены.

– Эта сыпь не имеет с тобой ничего общего. Это все ложь. То есть, гм, ситуация. Нервы, знаешь ли.

– Но сейчас у тебя нет зуда, а это, должно быть, самый нервный разговор в твоей жизни – ведь ты заставляешь себя признаться в том, что не против быть связанным со мной.

– Я не против, и это правда. Так что нет, я не покрылся пятнами.

Кори повернулась к нему лицом, изучила его шею, уши, его руки, остававшиеся в расслабленном состоянии по бокам, а не извивающиеся, чтобы почесать какую-нибудь часть анатомии, о которой не следовало упоминать.

– Итак, это, правда; у тебя возникает сыпь ото лжи. И все же ты сделал это, ради меня?

– Этим вечером я заработал самую неожиданную, самую эффектную сыпь в своей жизни, но как ты узнала?

Она продолжала смотреть на него, но без испуга или отвращения.

– Из-за некоторых вещей, о которых говорили твоя матушка и сестра. Они тоже реагируют на ложь, только по-другому.

Он вздохнул.

– И я пришел к такому же выводу, хотя и не понимаю этого. Умение распознавать правду, как предполагается, является наследием Ройсов, которое каким-то образом перешло ко мне по женской линии. Я никогда не слышал о том, чтобы существовали женщины, распознающие правду. Надеюсь, ты догадываешься, это нужно держать в глубокой тайне. Если кто-то узнает об этом, то такое знание может оказаться опасным и даже гибельным.

– Все равно никто не поверил бы в это. А я столько раз видела, как дергается веко у леди Коры, что испытываю доверие к вашему семейному таланту. Никто другой ничего не заметил.

– Нет, но теперь ты, конечно же, должна выйти за меня замуж.

Кори уселась на деревянный стул с высокой спинкой, ее спина была настолько же прямой, как планки, из которых он сделан.

– Почему?

Дэниел уселся напротив нее, достаточно близко, чтобы дотянуться до ее руки.

– Потому что жена не может свидетельствовать против своего мужа. И таким образом я буду знать, что ты не предашь меня.

– Я не стала бы предавать свою крестную или мою дорогую подругу Сюзанну.

– Это не одно и то же. А кроме того, почему бы и нет? Почему ты так решительно настроена против того, чтобы эта помолвка закончилась свадьбой? Ты станешь хозяйкой Стамфилд-Мэнора, и мы сможем найти небольшой домик здесь, в городе, чтобы приезжать, если ты захочешь. Я смогу обеспечить тебя всем, что ты пожелаешь, и тебе никогда больше не нужно будет бояться своего отца.

Девушка опустила взгляд, изучая их соединенные ладони, ее руки все еще были обтянуты перчатками.

– Потому что ты во многом похож на него.

Дэниел выронил ее руку и вскочил на ноги, почти опрокинув круглый столик с крышкой, отделанный рельефом, на котором стояла нефритовая лошадка, вероятно, стоившая больше чем он сам и его собственная лошадь вместе взятые.

– Черта с два. Прости за выражение, но меня обижает сравнение с человеком, который может ударить женщину. Или украсть у нее, или заставить ее выти замуж против ее… – Он только сделал именно это. – Ну, только в случае необходимости.

– Ты относишься к тем людям, которые сначала работают кулаками, а затем думают. Которые пьют, распутничают и играют.

– Я холостяк! Именно это мы и делаем. Но это вовсе не значит, что я продолжу идти по этому пути, если дома меня будет ждать жена. И с тех пор, как моя матушка приехала в город, я вообще почти перестал развлекаться.

– Но как только она уедет?

Дэниел сердито уставился на нее.

– Мужчина может измениться, не так ли?

– Только если он этого захочет. Ты хочешь стоять во главе, принимать решения. Ты грубо обходишься с теми, кто не хочет вести себя так, как ты хочешь.

Ему хотелось выпить, но он не станет доказывать Кори, что она права.

– Я вовсе не такой бездельник или хулиган, как ты думаешь. Теперь я работаю на правительство, занимаясь бумажной работой. – Именно это он и делал, сортируя банкноты, и это было больше, чем ей нужно знать.

На Кори эти слова не произвели впечатления.

– Я видела, как Троубридж качал головой. Должно быть, ты провалил то расследование, которым он занимался, упомянув о фальшивомонетчиках на публике.

– Ничего подобного. Он просил меня оказать ему услуги, и это расследование заняло бы у него не один месяц, если бы не я. Я нашел выход из этой запутанной ситуации для него.

– Очернив имя Снеллинга?

– Я найду доказательства.

Она нашла носовой платок и высморкалась.

– Я все равно не выйду за тебя замуж.

Дэниел вернулся обратно к ее стулу и стал на колени перед ним. Затем он приподнял ее подбородок вверх, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Не понимаю почему. Я не гонюсь за деньгами или драгоценностями. Тебе нравится моя семья. Ты, гм, нравишься мне.

Девушка хотела положить руку на его щеку, но передумала.

– Брак – это нечто большее, чем просто симпатия. Ты… ты драчун.

– Нет, я… – Он не мог отрицать, что побывал в большем количестве пьяных драк, чем она прожила на свете лет. Или что его репутация в разведывательном отделе была основана на пустом месте. Или что ему нравилось тренироваться с любителями, или что он готов отлупить любого, что будет угрожать ей или его семье. – Я никогда не обижу тебя.

– Но ты приучишь наших сыновей быть забияками.

Сыновей? У него будут сыновья? Дэниел еще не привык к идее иметь жену, а теперь и сыновья? Маленькие мальчики с золотисто-каштановыми волосами и зелеными, как мох, глазами? Или у них будут его черные волосы и голубые глаза с темным ободком? Унаследуют ли они традиции Ройсов или будут нормальными мальчишками, рассказывающими выдумки, и станут попадаться на этом вместо того, чтобы рассказывать выдумки и зарабатывать сыпь?

Теперь Кори протянула руку, чтобы коснуться его много раз сломанного носа.

– Мне бы не хотелось, чтобы мои сыновья испытывали боль.

Дэниел снова взял ее за руку.

– Я научу их защищать себя, не больше того.

– А что насчет наших дочерей? Они будут сжиматься от страха при виде тебя.

Дочери? Крошечные, хрупкие птенчики? Будут бояться его?

– Нет! Я не грубое животное. Я могу быть мягким.

Дэниел наклонился ближе и коснулся губами ее губ. Он намеревался показать ей, каким именно нежным он может быть, каким легким будет его прикосновение. Он не замышлял ничего, кроме быстрого соприкосновения губ, чтобы продемонстрировать, насколько он безвреден, что ничем не угрожает ей.

Он не мог ничего поделать с собой. Одно прикосновение – и он пропал. Кори была такой сладкой на вкус, ее губы были такими нежными, ее особенный запах окутывал его, словно бархатный туман, а звуки, которые она издавала, лишь ободряли его. Или это он сам замурлыкал?

Дэниел углубил поцелуй и коснулся ее губ языком. Кори отпрянула, словно в испуге. Дэниел положил руку ей на затылок, поглаживая ее шею, и коснулся губами ее век, щек, а затем вернулся к ее губам.

– Нечего бояться.

Тяжело дыша, тихонько вздыхая, она позволила своему языку встретиться с его языком. Кори расслабилась в его объятиях, ее руки поднялись вверх и ласкали его шею, стискивали его плечи, словно в противном случае она могла упасть со стула. Дэниел целовал ее шею, ушко, подбородок, мечтая начать с пальчиков на ее ногах и перецеловать каждый дюйм ее тела. Но он не мог это сделать здесь и сейчас. Он закончил поцелуй и встал, а затем помог ей подняться и улыбнулся, когда увидел, как у нее подогнулись колени.