Моя история о внезапной влюбленности в курьера медленно терпела крах, но радовало одно — девочки не читают газеты и не знают о Роберте. Надолго ли? Тем не менее, это не отменяло пронзительного взгляда Тани, который давил на меня сильной энергетикой своей хозяйки. И когда я всерьез начала подумывать, о том, что бы признаться во всем, голос подала Фаина:
— Да, ладно… Хватит с нее наездов. Пойдемте чай пить, а Полина нам свои историю дорассказывает.
— Ну уж нет! — не унималась Таня и снова повторила свой вопрос с большим нетерпением: — Как это понимать, Полина? Что за супер-пупер курьер такой, со связями обширнее, чем у моего отца — депутата госдумы?!
— Таня, отцепись! — поддержала Фаину Вероника, чем заслужила злобный взгляд Тани. — Наша тихоня наконец влюбилась! И, судя по блеску в глазах, уже успела переспать с этим счастливцем… Ты хочешь похвастаться отцом или порадоваться за подругу? В конце концов, она взрослая девочка и сама знает, когда и с кем ей пропадать.
Глаза Тани потухли и она, жалобно глядя на меня, ответила Веронике:
— Я очень переживаю за нее… И не хочу, чтобы она натворила глупостей… — затем, смахнув скупую слезу и откинув капну волос назад, девушка спросила уже у меня более грозно: — Ты обещаешь рассказать все-все, если мы пустим тебя внутрь?
На секунду я задумалась, а смогу ли я врать своим лучшим подругам и, по совместительству, соседкам? Смогу ли я затянуть себя еще глубже в черную воронку под названием «сокрытие правды»? Как долго мне удастся скрывать то, что теперь у всех на виду?
Но я слишком соскучилась по девичьим разговорам, человеческим проблемам и беззаботной жизни, чтобы наконец уверенно соврать, поставив на этом крест, на своей «белой» репутации:
— Да.
Девочки затянули меня внутрь и устроили самый настоящий допрос. Всем хотелось знать, что же за курьер такой, способный покорить меня, не имевшую ни одного парня ранее, и сразу довести дело до постели? Моя история была простой и от этого не менее правдоподобной: блондин-курьер (при описании внешности я использовала образ Артема из «РемНуара») поразил меня своей коммуникабельностью, эрудированностью и начитанностью… После случайного знакомства мы долго просидели в кафе и, не желая расставаться, поехали с ним за город, где я добровольно потеряла девственность в атмосфере внезапно вспыхнувших любви и согласия. В моем рассказе все было красиво: струнная музыка, лившаяся из динамиком дома Павла (так я назвала своего горе-любовника), электрокамин, который не грел, но создавал уют, и мы — сплетенные воедино на белом пушистом ковре на полу, около красного дивана, до которого мы не успели дойти в порыве страсти… Все было романтично, красиво и, главное, совершенно не соответствовало правде.
— А когда ты нас с ним познакомишь?! — вмиг отреагировала Таня, которая, несмотря на закон «после шести ни-ни» наминала печенье одно за одним. — Он мне уже нравится…
Ответ на этот вопрос был у меня тоже: Павел был вынужден уехать к матери в Тамбов и приедет через месяц. А там уже начнутся телефонные ссоры и скорый разрыв. Все вроде как ладно да складно, но…
— Я знаю! — не успела я открыть рот, как между девушками начались настоящие баталии, где и когда я должна познакомить их с Павлом.
— Через два дня бауманка устраивает благотворительный вечер в загородном кафе «Водоворот». Там соберутся все сливки общества, готовые пожертвовать свои деньги голодающим детям, амурским тиграм и другим вымирающим животным. Отец дал мне два пригласительных, я планировала взять с собой какого-то парня, но раз ТАКОЕ дело, я готова пойти на уступки! — сообщила довольная Вероника.
— Отлично! — Таня аж подскочила на стуле и поперхнулась печеньем. Решив, что это отличный момент, чтобы поставить жирную точку в этой истории, я открыла рот, но Таня прихлопнула его рукой и извлекла из себя «гениальную» мысль: — У меня тоже есть два билета, а это значит, что мы вчетвером проходим. Как быть с Павлом?
— Вообще-то он не… — попыталась вставить свои пять копеек я, но была беспардонно проигнорирована.
— Черт, я вспомнила! — закричала Вероника, перепугав меня до полусмерти. — Мой папа соучредитель одного из многочисленных фондов этого благотворительного вечера и он говорил, что победителям бауманских олимпиад этого года будет подарен входной билет. Фаина, разве ты не победила в олимпиаде по английскому языку? Тебе тоже должен был прийти билет…
Все разом перевели взгляд на задумчивую девушку, которая почему-то извиняющеся смотрела на меня долгие секунды, прежде чем произнести:
— Да, у меня есть этот билет…
— Отлично! — хлопнув в ладоши, заключила Таня и, подмигнув мне, сказала: — Теперь главный вопрос — в чем пойдет наша мышка?
Начались головокружительные дебаты, которые заставили меня развеселиться и забыть о Роберте и тех ужасных днях, поведенных рядом с ним и перевернувших мою обычную жизнь в верх дном. Теперь мне казалось реальной возможность забыть Шаворского навсегда и больше никогда не вспоминать. И я не собиралась отказываться от моего лекарства, а именно — подруг, посредством отъезда Павла. Мне ХОТЕЛОСЬ пойти с ними на этот благотворительный вечер, ХОТЕЛОСЬ начать жить, а не существовать и выдуманный парень не станет мне преградой. Придется найти за это время какого-то мужчину на роль моей «любви всей жизни». Разве это большая цена за мир в «семье» моей квартиры?
— Значит, решено! Мы сбрасывается с Вероникой и покупаем тебе то красное платье в пол от «Gucci». Туфли я могу сама тебе одолжить, а сумочку… Вероника, как думаешь, твой черный клатч «PRADA» подойдет к тому платью, что мы смотрела вчера вечером в «СкайСити»? — подвела итоги трех часовой беседы Таня, не обращая никакого внимания на мои протесты и красные, как флаг Китая, щеки. — Отлично! Значит, «невеста» готова! Звони «жениху» и приглашай! Ух, я уже мечтаю услышать его голос…
Все выжидающе уставились на меня, а я… растерялась, с горечью понимая, что такого развития события я предусмотреть не успела. Слава богу, в дверь позвонили и я, облегченно выдохнув, побежала открывать, взяв тайм-аут на размышления.
Будучи взвинченной и взбудораженной, я открыла двери не задумываясь и буквально напоролась на высокого коренастого мужчину лет пятидесяти или даже моложе. У него был красивый волевой подбородок, высокие скулы и короткие каштановые волосы. Тело было слишком накаченным для такого позднего возраста, а одежда простая и, похоже, куплена в секонд-хенде.
Он долго всматривался в мое лицо, словно ища там что-то очень важное для себя, а я все ждала, когда же он скажет хоть слово, но первой не выдержала и прервала затянувшееся молчание:
— Я могу Вам чем-то помочь?
— Да… — хрипло ответил он и, робко отведя в сторону взгляд, протянул мне газету со словами: — Меня зовут Роман Усачев и я — твой отец, Полина.
Нахмурив брови я опустила глаза на газету, которую видела вчера на коленях у Роберта, где красовалась моя с ним фотография, сделанная папарацци, и непонимающе подняла взгляд на мужчину.
— Мышка — фамилия твоей покойной матери… Я долго искал тебя и благодаря статье нашел… Ты рада, девочка? — его неуверенный голос дрожал после каждого слова и он то и дело откашливался, отводил взгляд и теребил края легкого летнего джемпера. Наконец, набрав полные легкие воздуха, он выпалил на одном дыхании, словно это было что-то важное, но и непреодолимо сложное для него: — Впустишь меня внутрь? Я попытаюсь тебе все объяснить…
— Ну, я слушаю Вас, Роман Усачев! — жестко сказала я, сидя на лавочке около подъезда и холодно всматриваясь в глаза незнакомого мужчины. — Вы решили, что я Ваша дочь до или после того, как прочли в желтой прессе, что я — невеста миллиардера?
Рассказал бы кто-то, что печальная история с Робертом поможет мне найти «семью», я бы рассмеялась ему в лицо… Раньше я не верила рассказам о том, как у внезапно разбогатевших людей появляются сотни родственников, но теперь я, кажется, подхожу для передачи «Пусть говорят» на все сто! Причем на три выпуска, как минимум…
Когда я наконец осознала, что «отец» не пытается меня разыграть, то выпихнула его на лестничную площадку к самому лифту. Захлопнув двери, я схватила мужчину за рукав кофты и потащила вниз, пока мои подруги не очухались и не вздумали меня останавливать. Глупо было, провернув такую авантюру с Пашей, спалиться на элементарном лже-папе.