Разум заставлял одернуть уже поднятое им платье и гордо уйти, а вот тело молило о последнем сексе с любимым так же громко, как и сердце, ведь я точно знала, что буду вспоминать потом об этом всю оставшуюся жизнь. Ловкие пальцы Роберта тем временем медленно начали стягивать самые обычные белые трусики и я немного смутилась, понимая, что можно было бы и выбрать что-то посимпатичнее.
Но все дурные мысли, как и трезвые, моментально выбило из головы легкое дыхание Шаворского у меня между ног. Он медленно, дразняще провел указательным пальцем по «разрезу» естества, где медленно нарастало напряжение, а затем резко вошел в меня, пробуя на готовность.
— Блядь, я буду скучать по твоей вечно мокрой и готовой киске! — хрипло проговорил он под столом, а потом одним резким движением раздвинул моим половые губы и я почувствовала, как широкий шершавый язык осторожно прошелся от самой воспаленной горошины до мокрого отверстия, задевая особо чувствительные точки, вырывая мой гортанный стон, — Всегда мечтал сделать это… Ты такая сладкая…
— Ах, черт! — не спрашивая разрешения, мужчина дерзко прикусил клитор, задевая ту точку, от прикосновения которой по всему телу проходил горячий импульс и возвращался в низ живота, где сейчас были все мои мозги. Инстинктивно, я попыталась сдвинуть ноги обратно, только вот громоздкое тело Шаворского этого не позволило категорически. И хорошо…
Его язык выписывал затейливые узоры, покусывал, посасывал меня… я теряла разум от его ласки, стонов, звуков… Это было так будоражаще, ново и нереально круто… Черт, да я бы в жизни никогда не смогла повторить подобные манипуляции пальцем, а мужчине удалось сыграть неповторимую мелодию, сопровождающуюся моими тихими вздохами, сжатыми по швам руками, набухшими сосками…
— Мне мало… — тихо выдохнула я и тут же прошептала: — Я хочу тебя внутри… Прошу…
Мои инстинкты снова говорили за себя и только, когда Роберт отстранился от меня и тело злобно заныло, мозги смогли вклиниться и прокричать: «Вы все еще находитесь в общественном месте, идиотка!».
Но Роберт, похоже, даже и не задумывался об этом! Он появился из-за стола так же грациозно, как и «упал» туда и прежде, чем я успела что-то сказать посадил меня к себе на руки и тихо прошептал в ухо:
— Хорошо, мышка. Но ты должна слушаться меня, если не хочешь стать звездой порно-фильма, — с этими словами мужчина оттянул край скатерти, накрывая нас неким подобием одеяла по пояс. После чего рукой, которой только недавно разбил столик в моей больничной палате, легко приподнял меня в воздух и задрал свободное платье. Секунда и я поучаствовала, как тяжелый член упирается в меня в полной готовности, момент и Роберт насадил меня на себя, разглаживая платье и поправляя скатерть, — Черт, ты такая узкая… Почему так всегда? Ты просто идеально создана под мой член…
Наверное, это вопрос был риторический, но мне нужно было на чем-то сосредоточить мысли и о чем-то разговаривать, чтобы не закричать от полноты ощущений. Ведь с нижнего этажа мы выглядели как обычная обнимающаяся парочка, да и от перекладины сидели так далеко, что сотрудники могли увидеть только наши головы. Остальные три VIP-отсека занимались своими делами: один пустовал, за другим люди… спокойно себе спали, а в третьем парочка так увлеченно целовалась, что реальный мир им был до фени. Оставались только я, Роберт и его подрагивающее во мне естество.
— Мы трахались очень давно. Кажется, прошла целая вечность… — используя его терминологию, сообщила я мужчине, слегка поведя бедрами в нужном направлении, от чего Роберт прошипел сквозь зубы и, вцепившись в мои бедра, начал очень медленно приподнимать и насаживать меня обратно.
— Мы не трахаемся, а занимаемся любовью! — слишком резко поправил меня мужчина и, сделав два резких толчка внутри, хрипло сказал, — Жаль, что в этом долбаном борделе нет ни одной нормальной комнаты без венерических заболеваний, кроме этого дивана.
— Ты не боишься кончать в меня, ведь я могу забеременеть… — тихо прошептала я, откинувшись на мужчину всем телом и сжав рукава его рубашки так сильно, что боялась разорвать их по швам.
— Я буду только рад… — ошарашил меня Шаворский, продолжая свои неспешные манипуляции, добавляя к всеобъемлющему ощущению еще и палец на клиторе, повторящий узоры умелого языка.
— Мы ведь расстаемся, ты не забыл? — хрипло простонала я и, все же не выдержав напряжения от его закусивших мочку уха губ, аккуратно провела рукой по набухшей груди, задевая жаждущие внимания соски.
— Расслабься, в больнице тебе гормональные препараты, действующие как противозачаточное… — немного недовольно успокоил меня мужчина и я почувствовала, как сильно напрягалась его рука на бедре, распух и так не маленький орган внутри, заполняя меня до предела собой, и ускорился ритм руки на моем теле.
Ах, эти неумолимые движения вверх-вниз, заставляющие забыть свое имя и думать, внимать, молить об еще одном, хоть немного похожим на прошлый, маневре. Тепло внизу живота разливалось так быстро и нарастало с такой частотой, что в какой-то момент я забыла, что нахожусь в общественном месте и закричала, поднявшись на вершину удовольствия, вновь продав душу дьяволу, без желания возвращаться в бренный мир и жестокую реальность.
Рука Шаворского сжала мой рот, не давая выпустить крик на суд людям, и я почувствовала, как теплая струя его высвободившегося наслаждения растеклась у меня между ног, а сам мужчина насадил меня полностью на свой член, затем устало откинулся на спинку и, заключив мое запыхавшееся тело в кольцо своих рук, потянул за собой.
Не знаю, сколько времени мы так просидели. Было что-то поистине завораживающее и уютное в нашем необычном уединении. Каждый думал о своем, я лично прощалась. Не могла я гарантировать себе, Роберту и кому бы то ни было, что вернусь к мужчине, прощу, пойму, приму… Ведь он даже не сказал «извини»…
— Мне пора, Роберт. — закрыв глаза, я постаралась каждой клеточкой тела ощутить и прочувствовать данную нам секунду. Момент навеял мне мысль отбросить все предрассудки и остаться, но затем я поняла, что ценность его в том, что он был и будет единожды, уникальным и неповторимым. Так пусть так и останется… Объятья стали еще крепче и я более жестко сказала, — Роберт… Я должна вернуться в больницу.
В этот раз руки мужчины распались, будто от безысходности… Забыв про трусики, я мигом вытерлась, одернула платье и направилась к лестнице, спиной услышав:
— Будь счастлива, Полина Мышка… — прикрыв глаза, я снова попыталась собрать остатки решимости в кулак, но, сделав еще шаг, услышала, — Пусть в твоей жизни появится мужчина, любви которого тебе будет достаточно.
— Блядь, Роберт! Дай мне спокойно уйти! — резко развернувшись, я все же подбежала к Шаворскому и, не задумываясь ни о чем поцеловала его в последний раз. Будто больше мы никогда не увидимся и это был последний отведенный НАМ момент в этом мире. Затем, немного отстранившись, сказала: — Надеюсь, ты не влюбишься в какую-нибудь американку за год и при следующей встрече отдашь мне покрывало и лосины с майкой. Удачного полета, Роберт Шаворский! Надеюсь, Нью-Йорк встретит тебя солнцем, и когда ты будешь смотреть на него по утрам… то изредка вспомнишь и меня.
После этого с глупой улыбкой побежала вниз, не пытаясь оглядываться. Новый охранник у лестницы даже не посмотрел в мою сторону и я со спокойной душей направилась в выходу из клуба, как вдруг чья-то хрупкая рука схватила меня за запястье и потянула к барной стойке.
— Чем закончился ваш разговор? — Виола отсалютовала мне мартини и, аккуратно съев оливку, не терпящим ответа взглядом указала острым подбородком на свободный стул около себя, — Ну, так мне поздравлять вас или нет?
— Я тоже рада тебя видеть Виола! — немного наигранно улыбнулась я женщине, но осталась стоять на месте, давая понять, что мне пора, — О чем ты говоришь?
— Ну, как же… Разве Роберт не сделал тебе предложение сейчас? Зачем тогда просил у меня благословения… Балбес! — провела сама с собой разъяснительную беседу женщина и, когда я уже почти решилась уйти, она дернула меня за руку, чтобы сказать, — Послушай меня, Полина Мышка. Понятия не имею каким боком, но ты зацепила самого властного, самовлюбленного, эгоистичного, жесткого, неадекватного, ревнивого чурбана этой планеты и, если он просто позволил тебе встать из-за стола и уйти домой сегодня, то это намного больше, чем просто любовь! Но, когда эта простая мысль уляжется в твоем маленьком мозгу, будет уже очень поздно. Ты вообще знаешь, чего хочешь, а?! Не хочешь оставаться с ним насильно — он тебя отпустил. Хотела его жалобного «останься» — уверенна, ты выжала из него и это… А теперь осмысли это и возвращайся к нему, ведь вечно этот пинг понг длится просто не может!