- Так и будет, - поклялась она, почти умоляя. - Я уверена. Все, что ты пожелаешь…
Калеб хохотнул.
- Именно то, что я хотел услышать.
Прежде чем она успела ответить, он скользнул двумя пальцами по обе стороны от ее клитора, создавая новые ощущения, с совершенно новым трением. У нее перехватило дыхание, и она сжала руки в кулаки. В отчаянии женщина приподняла бедра к нему.
Он толкнул их обратно вниз.
- Ты не заставишь меня ускориться. Постепенно. Пусть желание раскаляется медленно, детка.
- Это... Невыносимо. Жар, он почти ранит.
- Что ранит, так это длительное ожидание. Ты думала обо мне в последние несколько недель?
Она отчаянно кивнула.
- Каждый день.
- Каждую ночь?
- Да.
- Ты хотела позвонить мне?
Боже мой, больше, чем он думал.
- Много раз.
- Ты скучала по мне?
- Каждое мгновение.
- Ты хотела меня в своей постели? В своей киске?
Ни один мужчина никогда не говорил с ней таким образом, и она обнаружила, что это невероятно ее возбуждало.
- Ты касалась себя, думая обо мне?
Она покраснела. Как она могла быть честной в этом вопросе?
Он отдернул руку, прекратив эти постоянные, сладкие скольжения по ее самой чувствительной плоти.
- Лотти, я задал тебе вопрос.
Огонь стал горячее, обжигал сильнее.
- Да. - Она чувствовала, словно слово вырвалось из самой глубины души.
Он снова стал гладить ее, на этот раз немного быстрее, как будто награждая.
- Ты кончала?
- Да ... - прошептала она.
- Я мучился каждый чертов день, думая о тебе. Сегодня приехал в Лафайетт, потому что знал, что ты здесь. Планировал закончить темницу, а затем принять душ и заехать в квартиру детей. Мы бы поужинали и поговорили, затем я забрал бы тебя куда-нибудь, куда угодно, и трахал, пока ты бы не признала, что принадлежишь мне.
- Я вся твоя. Я говорила это раньше. И сейчас говорю это снова. – Она повертела головой из стороны в сторону, ее голос звучал как пронзительная мольба. – Я скажу это завтра и каждый день, пока ты будешь слушать. Пожалуйста!
Он опустился рядом с ней, его пальцы не отрывались от нее, за исключением того, чтобы скользить внутрь нее и расширить, а большой палец потер ее клитор. Эти ощущения были еще более ослепительны, она почувствовала, как прилив наступающего оргазма начинал накатывать между ее бедер, блаженство заполнило ее тело. Каждая мышца напряглась. Она задержала дыхание.
Калеб накрыл ее своим телом, обхватил за бедра и прижался членом к киске.
Наконец-то.
Шарлотта Бакли вот-вот станет принадлежать ему после недель и месяцев ожидания, надежд и желания. Ему, сейчас и навсегда.
Он вошел в нее одним плавным движением, толкаясь, словно сквозь тиски, ее мышцы сжимали плотно.
Головка его члена потиралась о ее мягкие, шелковистые стенки, и в его груди зародился низкий стон. Господи! Нет ни шанса, что он продержится долго, особенно, когда у нее сбилось дыхание, и она придвинулась к нему, заполучая его глубже. Он скользнул в нее полностью. Как чертовски медленно. Она не желала отпускать его, когда он вышел, а затем вновь скользнул внутрь. Она была такой тесной, балансировала на краю. Такая чертовски совершенная.
- Мы кончим вместе, Лотти. Я чувствую тебя, детка. Я знаю, что ты близко. Но ты дождешься меня, слышишь?
Она откинула голову назад, хныкая. Но кивнула. Боже, томившаяся и насаженная на его члене Шарлотта была еще более красивой, чем он себе представлял. Чувственная. Сексуальная. Женственная. Она, черт возьми, светилась, и он хотел, чтобы у него был шанс делать это с ней каждый день, всю жизнь.
- Хорошо, - похвалил он, ускоряя темп. – Так хорошо…
Каждое движение отдавалось дрожью в спине. Кровь шумела в ушах, пока он врывался все глубже, быстрее, сильнее. Черт, у него просто сносило крышу от нее. Эта тугая маленькая киска снова сжала его. Женщина застонала еще раз, выкрикнув его имя.
Калеб был обречен.
Он перекинул ее ноги через сгибы своих локтей и прижался губами к ее губам. Она снова всхлипнула, когда он поцеловал ее. Ее язык танцевал раскованный танец с ним, пока он вбивался в ее влагалище, один глубокий удар за другим. Затем, по его спине пробежал заряд безошибочно узнаваемого кайфа. Покалывание зародилось в яйцах. Его член пылал от потребности, и он почувствовал растущую внутри него волну.
- Сейчас, Лотти. Кончай!
Она подчинилась, крепко удерживая его над ее телом, ее плоть безжалостно обхватила его, прежде чем начала пульсировать, лаская член. Его глаза закрылись, его охватил экстаз, и он застонал, изливаясь глубоко внутри нее, чувствуя ее дрожь, продолжая с усилием двигаться, пока она не переставала кричать от оргазма.
После долгого момента, подернутого дымкой, пик наслаждения утих, и он почувствовал, что рот Лотти все еще под ним. Страстный секс сменил глубокий поцелуй благоговения. Затем он поднял голову.
- Теперь ты моя.
- Твоя. - Она улыбнулась ему, и в ее глазах мерцали слезы. - Я чувствую себя такой ... желанной и красивой. Спасибо.
- Не благодари меня, Лотти. Люби меня.
Она прижалась мягким поцелуем к его губам.
- Уже люблю. Думаю, всегда любила. И знаю, что всегда буду.
Глава 7
Шарлотта вдавила педаль тормоза в пол перед домом Гордона, и автомобиль, затрясшись, остановился, а утренние солнечные лучи потоком хлынули через лобовое стекло. Она давно перестала думать об этом доме как об их общем. Ее время здесь, в этой тюрьме, прошло. Когда она посмотрела в окно на широкий, идеально ухоженный газон и большую бежевую входную дверь, тысячи несчастливых воспоминаний нахлынули на нее. Как она смогла прожить в этой тюрьме так долго?
- Ты не обязана делать это, - сказал Калеб, сидя на пассажирском сидении. – Если ты откажешься, то это не изменит того, кто ты, что я о тебе думаю, или наших отношений.
Она повернулась к нему. Не считая ее детей, он был самым ярким пятном в ее жизни. Утром она проснулась с улыбкой в его объятиях. Медленно, он ласкал ее тело, которое так нежно любил накануне, возбуждая ее, затем снова наполнил ее. И она возблагодарила Бога за то, что Он подарил ей этого мужчину и второй шанс на счастливое будущее.
- Спасибо, Querido [3] . Но мне это нужно. Ради себя.
Он посмотрел на дом через окно.
- Я не вижу рождественских украшений. Ты уверена, что он дома?
- Гордону не нравятся рождественские елки. По его мнению, украшать даже искусственные слишком глупо.
И она подумала обо всех этих годах, которые провела без украшений или обходилась только искусственными ветками на столе, завернутыми в мишуру и несколькими фонариками ради детей. После того, как она ушла от Гордона, то каждый год ставила шикарную елку для себя, только потому, что могла. И огромная, красивая елка, которую она и Калеб поставили в новом доме Каты и Хантера, поразила бы каждого. Ее так точно… как и восхитительные, страстные поцелуи, которыми ее одарил Калеб после того, как они ее установили.
- Гордон здесь, - добавила она. - Он не работает в Сочельник и не разговаривает со своим братом, единственным, кто остался у него из родных.
- Какой несчастный придурок, - прокомментировал Калеб.
На его лице читался вопрос, как она могла так долго оставаться в браке с такой скотиной. Шарлотта знала, что если ей придется сделать все это снова, она найдет какой-нибудь другой способ поддержать своих детей. Вернется в школу, разобьется в лепешку, но найдет работу получше. Возможно, примет помощь родителей Эдуардо, которую они предлагали после его смерти. Тогда она была слишком напугана и горда, и обеспокоена тем, как его богатая, влиятельная семья примет ее детей. Эти опасения были в значительной степени беспочвенны, и потому, что она была слишком напугана, чтобы задавать вопросы, она ушла в себя - и стала легкой добычей для Гордона.