Мимо трактира «Грейхаунд» Гарри проскакал так, будто он его нимало не интересовал, но его быстрый цепкий взгляд выхватил узкую дорожку слева от постройки, отделявшую ее от ветхого сарая рядом. Никаких признаков какой-либо необычной активности. Ни единого намека на то, что из кабачка кто-то наблюдал за дорогой. Однако это вовсе не значило, что никто не следил из окна, карауля нежданных гостей.
Помощь Лестера пришлась бы кстати, но Гарри решил, что не будет его дожидаться. Проскакав по улице около сотни ярдов вперед, он увидел мальчишку, который от нечего делать пинал ногой камень в грязной сточной канаве.
– Эй! – повелительным тоном крикнул ему Гарри, и паренек, остановившись, поднял глаза на внушительную фигуру приближавшегося к нему верхового.
– Это вы мне, дяденька? – Он начал испуганно озираться по сторонам, очевидно, приготовившись в любую минуту дать деру.
– Тебе, тебе, если хочешь заработать полшиллинга, – сказал Гарри, натягивая поводья. – Возьми моего коня и подержи его здесь. – Он спешился и внимательно посмотрел на мальчика. – Ты меня слышишь? Никуда отсюда не уходи. Просто подержи его, пока я не вернусь. Ясно?
Мальчик снова окинул взглядом улицу, нервно облизывая губы. Наконец кивнул и взял поводья.
– Хорошо, дяденька.
Гарри накинул поводья на грязную, с длинными ногтями руку и крепко сжал вокруг них тощие пальчики.
– Полшиллинга, – повторил он. – И когда я вернусь, ты должен стоять на этом же самом месте.
Мальчик кивнул, но испуганное выражение не исчезло с его лица, его не радовало даже обещанное щедрое вознаграждение. Возвышавшийся перед ним джентльмен не внушал добрых чувств. Его угроза, пусть и не высказанная вслух, была мальчику совершенно ясна. Не выполнить его указание казалось немыслимым.
Гарри еще с минуту сверлил его неподвижным, тяжелым взглядом, потом кивнул и зашагал назад.
Лестер еще не появился. Гарри нырнул в узкую улочку возле кабачка, которая едва ли была шире его плеч. Он продвигался по ней чрезвычайно осторожно, стараясь не касаться отвратительных грязных стен и не вдыхать полной грудью окружающий смрадный воздух.
Улочка вела в крошечный внутренний дворик, обнесенный высокими стенами с колодцем посередине, зловонной уборной в дальнем конце и пустыми бочонками из-под эля, которые время от времени перекатывались по голой, немощеной земле в разные стороны. Гарри вошел во двор и окинул взглядом заднюю часть здания. Там были только два окна, располагавшиеся одно над другим, и одна узкая дверь.
Он подошел к двери и прислушался. Громкие голоса, стук кастрюль и сковородок, надрывный вопль пойманной курицы. Ничего необычного, решил Гарри, проникая рукой за голенище сапога за ножом, который всегда держал там. Нож и хлыст – вот и все его оружие, но зато и тем и другим он владел в совершенстве.
Он приподнял щеколду и одним ударом распахнул дверь, которая со стуком ударилась о стену. С ножом в одной руке и с угрожающе поднятым хлыстом в другой он вошел в тесную, задымленную кухоньку. Все, кто там находился – неряшливого вида женщина с половником, старик, сгорбившийся на табурете у открытой плиты, и мужчина, державший за шею хлопающую крыльями курицу, – раскрыв рты, уставились на вошедшего.
– Доброе утро, – любезно поздоровался Гарри. – Будьте так любезны, отойдите все, пожалуйста, в этот угол. – Он указал хлыстом на дальний угол кухни возле буфета вдали от двери, которая, как он предполагал, вела в пивную.
Не сводя с него глаз, они тихо сгрудились в углу, в том числе и мужчина с бьющейся курицей в руках.
– Благодарю вас. – Гарри повернулся и быстрым движением закрыл за собой дверь на щеколду, после чего двумя широкими шагами пересек кухню и притворил другую дверь, встав к ней спиной: в ближайшие несколько минут ему здесь никто больше не нужен. – А теперь, мэм, может, вы скажете мне, кто еще есть в трактире? – Его голос звучал тихо, ровно и обманчиво дружелюбно. Его губы были растянуты в улыбку, но глаза оставались холодными, как арктические снега.
С минуту все молчали. Курица издала еще один отчаянный вопль, и державший ее мужчина одним быстрым и выверенным движением свернул ей шею. Птица у него в руках обмякла.
– Кто еще находится в доме? – повторил свой вопрос Гарри, на сей раз его голос звучал более резко.
Ему ответила женщина:
– В пивной двое да еще те наверху.
Гарри посмотрел на нее вмиг обострившимся взглядом:
– Те? Сколько их?
Женщина, которая, по-видимому, оправилась от испуга, спросила:
– А вам-то что за дело?
– Да есть вот, знаете ли, одно дельце, – ответил Гарри, постукивая хлыстом по голенищу сапога. – Так сделайте одолжение, ответьте. – В его голосе послышалась сталь.
Женщина пожала плечами и с недовольным видом заговорила:
– Точно не знаю. Иногда он один, иногда с ним другие Я за ними не слежу. – Она снова пожала плечами. – У меня других дел полно.
Гарри нахмурился, и мужчина с курицей поспешил взять слово:
– Они вовремя платят за комнату, сэр, а приходят и уходят, когда им вздумается. Нам все равно, раз они вовремя платят.
Гарри понял, что больше из них ему ничего не вытянуть, и поднял щеколду на двери, ведущей в пивную.
– Где мне найти их комнату?
– На втором этаже, слева от лестницы, – сказала женщина по-прежнему угрюмо.
Гарри коротко кивнул и вышел из кухни, тихо прикрыв за собой дверь.
Очутившись наверху, он задержался перед дверью, которую указала ему женщина. Дверь, конечно же, заперта. Сколько их там, что ждут Корнелию с наперстком? Он бросил взгляд в пролет лестницы, раздумывая, не подождать ли Лестера. Но в следующую минуту перед ним вновь возникли полные немого страдания глаза Корнелии, и он понял, что ждать не может. Он должен спасти ее ребенка.
На лестнице послышались шаги. Сжимая нож в руке, Гарри резко обернулся. Девочка лет двенадцати, с помойным ведром в руке, остановилась на верхней ступеньке и, раскрыв рот, уставилась на него. Гарри приложил палец к губам и легкими шагами подошел к лестнице. Указав вниз, он тихонько подтолкнул девочку. Та побежала обратно, Гарри – за ней. Когда они спустились, он вынул из кармана золотой соверен. Монетка блеснула в тусклом свете узкого коридора, и девочка уставилась на нее как зачарованная.
– Слушай меня внимательно, – обратился к ней Гарри шепотом. – Он твой, если сделаешь, как я скажу. – Он объяснил, что от нее требуется, и она, ни на миг не отводя глаз от золотого, кивнула. – Можешь это сделать?
Девочка обрела дар речи:
– Да, сэр. – Она протянула к нему грязную руку.
– Я положу его сюда, – сказал Гарри, кладя монету на стойку перил возле нижней ступени. – Возьмешь его, когда отдашь записку и спустишься вниз.
Она, с готовностью кивнув, поставила ведро и бросилась вверх по лестнице. Гарри поднялся следом и с ножом в руке прижался к стене возле двери.
Девочка робко постучала в дверь. Ей не ответили – она постучала громче.
– Кто там? – послышался из комнаты голос с сильным акцентом.
– Простите, сэр, но тут к вам какая-то дама, – проговорила девочка в соответствии со сценарием. – Она внизу, сэр. Говорит, у нее кое-что для вас есть.
Было слышно, как поднимается тяжелый засов. Дверь чуть приоткрылась.
– Пришли ее сюда! – прорычал все тот же голос с акцентом.
Девочка энергично помотала головой:
– Она не желает подниматься, сэр. Просит, чтобы вы спустились. – Девочка повернулась и припустилась прочь. Схватив на ходу золотой, она, как и велел ей Гарри, тут же устремилась к выходу.
В комнате послышался приглушенный разговор, затем дверь распахнулась, и на лестничную площадку вышел сначала один, худой и смуглый человек, затем другой – приземистый мужчина, который отрывисто рявкнул по-французски:
– Идем! – Вдвоем они стали спускаться по лестнице.
По расчетам Гарри, в его распоряжении было максимум три-четыре минуты, прежде чем они сообразят, что их никто не ждет. Он быстро вошел в комнату и обвел взглядом помещение.
Найджел Дагенем сидел, привязанный к шаткому стулу Его рот был стянут шарфом, на лбу кровоточила рана. Из-под нее на Гарри смотрели полные муки и страдания глаза. Лицо покрывали ссадины, вся одежда была изорвана.
Гарри направился было к нему, но тут вдруг заметил маленький холмик на продавленной детской кроватке в углу.
Он наклонился над завернутым в одеяло свертком. Ребенок лежал без сознания, дыхание с хрипом вырывалось из его груди, лицо покрывала неестественная бледность, губы отливали синевой. Пощупав под ухом пульс, Гарри с облегчением выдохнул. Пульс бился сильно и ровно, но сладковатый запах изо рта ребенка говорил о многом.