Анна Тодд - После — долго и счастливо

Между нами было слишком много секретов, слишком много ссор, которых можно было избежать, когда эти секреты выплывали наружу, поэтому я не хочу, чтобы на этот раз все обернулось так же. Пора вести себя по-взрослому, проявить твердость и рассказать Хардину о том, что я собираюсь сделать.

Это моя жизнь, мой выбор. Ему, да и никому другому необязательно его одобрять. Но я обязана по крайней мере открыть ему правду, пока это не сделал кто-то еще.

– Когда хочешь, тогда и поедем, – тихо отвечаю я, не обращая внимания на усмешку Кимберли.

Он с улыбкой оглядывает мою мятую футболку и свободные спортивные штаны.

– Ты пойдешь в этом?

У меня не было времени обратить внимание на то, что я на себя натянула. Меня слишком волновала Кимберли, которая могла постучать в мою дверь и застать нас без одежды.

– Тс-с, – закатываю я глаза и ухожу.

Слышу, как он идет следом, но, оказавшись в ванной, закрываюсь на замок. Он пробует повернуть дверную ручку, и затем до меня доносится смешок и легкий удар по дереву. Я улыбаюсь при мысли о Хардине, бьющемся лбом в дверь.

Не говоря ему ни слова, я включаю душ, снимаю одежду и ступаю под не успевшие нагреться струи воды.

Кимберли стоит посреди кухни, уперев руку в бок. Просто прелестно.

– Ужин, а?

– А? – передразниваю я и прохожу мимо, будто это мой дом, а не ее. – И не смотри на меня так.

Ее каблуки цокают у меня за спиной.

– Впору было принимать ставки на то, как быстро ты сюда примчишься. – Она распахивает дверцу холодильника. – По дороге домой я говорила Кристиану, что мы увидим твою машину на подъездной дорожке.

– Да-да, я уже понял.

Я поглядываю в коридор в надежде, что Тесса быстро ополоснется, отчаянно желая оказаться сейчас вместе с ней. Черт, я был бы счастлив, если бы она позволила мне просто посидеть на полу в ванной и послушать, как она болтает о чем-нибудь, пока принимает душ. Я скучаю по этим моментам. Увидеть бы снова, как она закрывает глаза и зажмуривается изо всех сил, пока моет голову, – «а вдруг» шампунь попадет в глаза.

Однажды я так ее достал, что она открыла глаза, и в них тут же попал большой клочок пены. Она припоминала мне это до тех пор, пока не сошла краснота.

– И что смешного? – Кимберли кладет на стол передо мной картонный коробок с яйцами.

Я и не заметил, что смеюсь, – был слишком поглощен воспоминанием о том, как Тесса с опухшими красными глазами злилась и бросала на меня сердитые взгляды.

– Ничего, – отмахиваюсь я.

На столе появляется всевозможная еда, и Кимберли даже ставит передо мной чашку черного кофе.

– Что это с тобой? Ты сегодня такая милая, чтобы я не напоминал твоему жениху, какой он на самом деле болван? – Я приподнимаю подозрительную чашку с кофе.

Она смеется.

– Нет, я всегда хорошо к тебе относилась. Просто не терплю твое поведение, как остальные. Но я всегда относилась к тебе хорошо.

Я киваю и не знаю, как продолжить разговор.

«Даже не верится. Неужели я беседую с самой противной подругой Тессы? С той самой женщиной, которая собирается выйти замуж за моего чертова донора спермы?»

Она разбивает яйцо о край стеклянной миски.

– Я покажусь тебе не такой уж плохой, когда ты разберешься с этой своей ненавистью ко всему миру.

Я поднимаю на нее взгляд. Она невыносима, но зато очень преданный друг, этого у нее не отнимешь. Верность – редкая штука, особенно в последнее время. Как ни странно, в моих мыслях появляется Лэндон. Он, пожалуй, единственный, кто, кроме Тессы, верен мне. Он всегда оказывал мне поддержку, на которую я не рассчитывал. И уж точно я не ожидал, что можно на него положиться.

Когда в жизни происходит столько всякой ерунды и стараешься не сойти с верного пути – пути, украшенного чертовыми радугами, цветами и прочей чепухой и ведущего к жизни с Тессой, приятно знать, что Лэндон рядом, если мне требуется его помощь. Он скоро уезжает, и это полный отстой, но я знаю, что даже в Нью-Йорке он останется моим другом. Может, большей частью он и становится на сторону Тессы, но он всегда честен со мной. Он ничего не скрывает от меня в отличие от всех остальных.

– Кроме того, – начинает говорить Кимберли, но прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, – мы ведь одна семья!

«Вот и снова она треплет мне нервы».

– Смешно, – закатываю я глаза. Если бы это сказал я, это было бы действительно смешно, но ей обязательно нужно разрядить неловкое молчание.

Она отворачивается, чтобы вылить бурду из яиц в сковороду на плите.

– Всем известно, что у меня хорошее чувство юмора.

«На самом деле всем известно, что у тебя язык без костей, но если тебе кажется, что ты забавная, зачем спорить».

– Ну а если серьезно, – оглядывается она через плечо, – я очень надеюсь, что ты поговоришь с Кристианом до того, как уедешь. Он безумно расстраивается и переживает из-за того, что ваши отношения окончательно испорчены. Я не стану винить тебя, если это действительно так. Просто считаю нужным сообщить. – Она отводит взгляд и продолжает заниматься готовкой, позволяя мне собраться с мыслями для ответа.

А нужно ли вообще отвечать?

– Я еще не готов к разговору… Пока что, – наконец произношу я.

Сперва мне кажется, что она меня не услышала, но затем она кивает, и я вижу в уголках ее губ улыбку, когда она тянется за очередным ингредиентом.

Такое ощущение, что прошло часа три, прежде чем Тесса все-таки выходит из ванной. Ее волосы уже сухие и зачесаны назад, на голове ободок. Нетрудно заметить, что она накрасилась. Ей и без макияжа хорошо, но, наверное, это хороший знак, – она пытается вернуться к нормальной жизни.

Я смотрю на нее слишком долго, и она начинает чувствовать себя неловко от моего взгляда. Мне нравится, как она сегодня одета: туфли без каблука, розовый топ и юбка в цветочек. Чертовски красива, вот как это называется.

– Обед вместо ужина? – спрашиваю я, не желая расставаться с ней сегодня ни на секунду.

– Кимберли приготовила завтрак? – шепчет она.

– И что? Скорее всего, та еще гадость, – машу я рукой в сторону уставленного продуктами стола.

На самом деле выглядит неплохо. Но до Карен ей далеко.

– Не говори так. – Тесса улыбается, и я чуть не повторяю те же слова, чтобы она улыбнулась еще раз.

– Ладно. Тогда можно взять тарелку с собой, а потом выкинуть ее, когда окажемся снаружи, – предлагаю я.

Она игнорирует мои слова, но мне слышно, как она просит Кимберли отложить для нас еды, чтобы мы перекусили позже.

«Хардин: 1 очко».

«Кимберли со своими надоедливыми вопросами и противной едой: 0».

Пробки в центре Сиэтла на этот раз не такие ужасные, как обычно. Тесса ведет себя тихо, как я и ожидал. Каждые пять минут я чувствую на себе ее взгляд, но каждый раз, как я поворачиваюсь к ней, она быстро отводит глаза.

Для обеда я выбираю маленький ресторан в современном стиле. Когда мы выходим из машины на практически пустой парковке, это означает одно из двух: или они только что открылись, и толпа еще не успела набежать, или здесь плохо кормят, и сюда просто никто не ходит. Надеясь на первый вариант, мы входим в стеклянные двери, и Тесса оглядывается по сторонам. Внутри мило, затейливая отделка, и ей здесь, похоже, нравится. Это напоминает о том, как я люблю ее реакцию на самые простые вещи.

«Хардин: 2 очка».

Не то чтобы я вел счет или что-то в этом роде…

Но если бы вел… То выигрывал бы.

Мы молча сидим и ждем, пока у нас примут заказ. Официант – молоденький студент – явно нервничает и отводит глаза. Мне этот паршивец в глаза смотреть совсем не хочет.

Тесса заказывает что-то, о чем я никогда не слышал, а я выбираю первое попавшееся знакомое блюдо из меню. За столиком напротив сидит беременная женщина, и Тесса задерживает на ней взгляд чуть дольше, чем нужно.

– Эй. – Я откашливаюсь, чтобы привлечь ее внимание. – Не знаю, помнишь ли ты о том, что я наговорил прошлой ночью, но если помнишь, то прошу прощения. Когда я сказал, что не хочу от тебя детей, я просто имел в виду, что не хочу детей в принципе. Но кто знает… – Мое сердце начинает бешено колотиться. – Может быть, когда-нибудь…

Мне не верится, что я это сказал, и, судя по лицу Тессы, ей тоже. Она замирает с открытым ртом и стаканом воды в руке.

– Что? – моргает она. – Что ты сейчас сказал?

«Ну зачем я это сделал?»