«– Что это ты там пытаешься припрятать? – наклонился к нему Нэт, вечно сующий нос не в свои дела.
– Ничего, чувак, занимайся своими делами.
Хардин нахмурился, высматривая что-то во дворе. Он и не заметил, как начал сидеть здесь каждый день, в одно и то же время. Это никак не было связано с утренними встречами Тессы и этого надоедливого засранца Лэндона в кафетерии. Абсолютно никак не связано.
Он не хотел видеть эту невыносимую девчонку. Правда, не хотел.
– Я слышал вас с Молли прошлой ночью в коридоре, ты просто псих. – Нэт стряхнул пепел с сигареты и состроил гримасу.
– Ну, я не собирался пускать ее к себе в комнату, а отказ ее бы не устроил, – рассмеялся Хардин, гордый тем, что она так сильно хотела отсосать у него, что была готова сделать это даже в коридоре около его комнаты.
Однако он никому не рассказал, что послал ее куда подальше, а сам в итоге мастурбировал, мечтая о некой блондинке.
– Ну ты и засранец, – покачал головой Нэт.
К обшарпанному столику подошел третий парень.
– Согласен? – спросил Нэт у Логана.
– Конечно. – Логан протянул руку, чтобы взять у Нэта сигарету, а Хардин пытался не смотреть на девушку, которая в тот момент собиралась переходить дорогу. Ее юбка напоминала картофельный мешок.
– Однажды ты влюбишься, и я, черт возьми, повеселюсь как следует. Ты будешь умолять поласкать ее языком в коридоре, а девчонка не будет пускать тебя в свою комнату. – Нэт наслаждался, высмеивая его подобным образом, но Хардин едва ли его слышал.
«Почему она так одевается?» – недоумевал он, наблюдая, как она подворачивает длинные рукава своей кофты.
С ручкой в руке Хардин смотрел, как она подходит ближе, уставившись на дорожку прямо перед собой, и слишком долго извиняется, столкнувшись с щуплым парнишкой, выронившим книгу.
Она наклонилась, чтобы помочь, и улыбнулась ему, а Хардин не смог удержаться от воспоминаний о том, какие мягкие у нее были губы, когда она поцеловала его той ночью. Он был чертовски удивлен, – ему и в голову не приходило, что она из тех, кто делает первый шаг. К тому же он был абсолютно уверен, что до него она целовалась только со своим никчемным парнем. Это было ясно по тому, как она ловила ртом воздух и как сгорала от желания прикоснуться к нему.
– Так что там с пари? – кивнул Логан в сторону Тессы.
Она широко улыбнулась, заметив своего друга-зубрилу с рюкзаком на плече, идущего ей навстречу.
– Ничего нового, – мгновенно отозвался Хардин, прикрывая рукой листок.
Откуда ему знать, как дела у болтливой, плохо одетой девчонки? Она практически не разговаривала с ним после того, как в субботу утром под дверью в ее комнату объявились ее сумасшедшая мамаша и никчемный парень.
Почему именно ее имя оказалось написанным на листке? И почему у Хардина такое ощущение, что его неминуемо прошибет пот, если Логан не перестанет на него смотреть так, будто что-то знает?
– Она меня раздражает, но по крайней мере я нравлюсь ей больше, чем Зед.
– Горячая штучка, – произнесли оба парня одновременно.
– Будь я засранцем, поспорил бы против вас двоих, все равно я тут самый симпатичный, – заявил Нэт, подхватив смех Логана.
– Я не хочу связываться с этим дерьмом. Это все чертовски глупо. Тебе не нужно было трахать его девушку, – упрекнул Логан Хардина, который только рассмеялся.
– Оно того стоило, – ответил тот, оглядываясь на дорожку во дворе. Девушка исчезла, и он перевел разговор на намечающуюся в выходные вечеринку.
Пока двое парней спорили о том, сколько брать пива, Хардин сам не заметил, как принялся писать о том, какой испуганной она была в пятницу, когда чуть не вышибла его дверь, спасаясь от омерзительного Нила, который пытался к ней приставать. Он ублюдок и наверняка до сих пор бесится из-за того, что в воскресенье Хардин вылил ему в постель бутылку отбеливателя. Не то чтобы Хардину было хоть какое-то дело до девчонки, это был вопрос принципа».
Дальше слова лились на бумагу сами собой, я уже не контролировал себя. И после каждого столкновения с ней писал что-то новое. О том, как она с отвращением морщила нос, рассказывая мне, что ненавидит кетчуп. Ну как вообще можно ненавидеть кетчуп?
С каждой новой мелочью, которую я о ней узнавал, мои чувства расцветали. Поначалу я отрицал их, но они никуда не исчезали.
Когда мы жили вместе, писать стало сложнее. Я писал куда реже, а когда это делал, прятал листки в шкафу, в коробке из-под обуви. До сегодняшнего дня я понятия не имел, что Тесса нашла их, и вот теперь сижу и задаюсь вопросом, когда же перестану усложнять свою чертову жизнь.
Воспоминания снова наводняют мой разум, и мне хочется просто посадить ее к себе в голову, чтобы она прочитала мои мысли и разобралась в моих намерениях.
Если бы она оказалась в моей голове, то услышала бы разговор с издателями, из-за которого я и приехал в Нью-Йорк. Я никогда этого не планировал. Так получилось. Я записал столько моментов, столько наших памятных моментов. Первый раз, когда признался ей в любви. Второй раз, когда уже не взял свои слова обратно. Пока я навожу порядок, эти воспоминания захлестывают и переполняют меня, и я уже не могу от них избавиться.
«Он стоял, прислонившись к футбольным воротам, злой и избитый. Зачем он вообще ввязался в драку с теми парнями прямо в разгар костра? Ах да, потому что Тесса ушла с Зедом, а тот, в свою очередь, бросил трубку после того, как с издевкой сообщил Хардину, что они с Тессой в его квартире.
Это взбесило его куда больше, чем должно было. Он хотел забыться, выбросить эту мысль из головы, почувствовать физическую боль вместо непрошеной вспышки ревности.
«Она переспит с ним? – не переставая думал он. – Он выиграет?»
А в выигрыше ли было дело? Он и сам не знал. Все перепуталось. Хардин не мог сказать точно, когда это произошло, но в том, что это случилось, он был совершенно уверен.
Он сидел на траве и утирал окровавленный рот, когда появилась Тесса. Перед глазами у Хардина слегка плыло, но он помнил, что видел ее отчетливо. На обратном пути к дому Кена она казалась беспокойной, неуверенной в себе и вела себя так, будто он какой-то бешеный зверь.
– Ты меня любишь? – спросила она, глядя себе под ноги.
Хардин был удивлен – чертовски удивлен и абсолютно не готов отвечать на этот вопрос. Он уже однажды признался ей в любви, а потом взял свои слова обратно. И вот она сидит рядом, такая же сумасшедшая, как и всегда, и спрашивает, любит ли он ее, в то время как его лицо распухает и наливается синяками.
Конечно, он ее любил. Кого, черт возьми, он пытался обмануть?
Какое-то время Хардин избегал отвечать на ее вопрос, но откладывать дальше стало просто невыносимо, и в конце концов слова сами по себе выплеснулись наружу: «Тебя. Больше всех я люблю тебя». Это правда, как бы ни было стыдно и сложно ее принять. Он любил ее и с того самого момента знал, что после нее его жизнь уже не будет прежней.
Даже если она его покинет, если проведет остаток своей жизни не с ним, его жизнь все равно не будет прежней. Она его изменила. И вот он стоял с окровавленными кулаками и мечтал стать лучше – ради нее».
На следующий день я дал пачке измятых, заляпанных кофейными пятнами листков название: «После».
Я все еще не был готов это печатать, даже не думал об этом, пока несколько месяцев назад не совершил ошибку и не принес рукопись на один из сеансов групповой терапии. Люк вытащил папку из-под моего стула, когда я рассказывал о том, как спалил дом матери. Это был вымученный рассказ – ненавижу вспоминать об этом дерьме. Но, глядя поверх любопытных глаз, я представлял, что Тесса рядом и что она улыбается и гордится тем, что я в состоянии поделиться своими самыми тяжелыми переживаниями с группой таких же ненормальных незнакомцев, как я сам… вернее, каким был я сам.
Когда доктор Тран отпустил группу, я наклонился, чтобы достать папку, и испытал краткий приступ паники. Затем мой взгляд наткнулся на Люка, и я обнаружил папку в его руках.
– Что это такое? – спросил он, просматривая страницу.
– Если бы мы встретились месяц назад, ты бы уже глотал свои гребаные зубы, – свирепо бросил я, выхватив у него папку.
– Прости, чувак, я не силен в этических нормах. – Он неловко улыбнулся, и я каким-то образом почувствовал, что могу ему доверять.
– Заметно, – закатил я глаза, запихивая вынутые листки обратно.
Он рассмеялся:
– Расскажешь мне, что это такое, если я угощу тебя корневым пивом?[13]