Он смотрит на ресторан.
– Тебе нужно вернуться обратно прежде, чем твой парень отправится на поиски.
Оборачиваюсь и смотрю через окно в зал. Голова Хардина по-прежнему повернута к Лилиан.
– Поверь мне, никто не придет меня искать, – со вздохом говорю я.
Дрожит нижняя губа, и сердце предательски падает все ниже и ниже.
– Без тебя он выглядит довольно потерянным, – пытается успокоить меня Роберт.
Я вижу Лэндона, который оглядывает зал в поисках меня.
– А! Так это не мой парень. Мой тот, что с татуировками.
Вижу, как Роберт смотрит на Хардина и Лилиан, и на лице его появляется смятение. Из воротника рубашки Хардина тянется ряд черных полос.
Мне нравится, как он выглядит в белом; мне нравится видеть силуэт его татуировок через ткань.
– Хм, а он в курсе, что он твой парень? – спрашивает Роберт, поднимая бровь.
Отрываю взгляд от Хардина (он ухмыляется той своей ухмылкой, от которой на его щеках появляются ямочки, той, которая обычно предназначена только мне).
– Я сама начинаю задаваться тем же вопросом.
Прячу лицо в ладонях и мотаю головой.
– Все так сложно, – со стоном произношу я.
Держи себя в руках, не попадайся на эти игры. Не сейчас.
Роберт пожимает плечами:
– Ну, с кем еще говорить о своих проблемах, как не с незнакомцем?
Мы оба смотрим на стол, из-за которого я исчезла. Никто, кроме Лэндона, кажется, этого даже не заметил.
– Тебе не нужно работать? – спрашиваю я, надеясь, что он скажет «нет». Роберт молод, старше меня, но не старше двадцати трех.
Улыбаясь, он уверенно отвечает:
– Нужно, но у меня хорошие отношения с хозяином ресторана. – Он, кажется, шутит, но я не понимаю юмора.
– А.
– Так если это твой парень, то что за девушка рядом с ним?
– Ее зовут Лилиан. – Я слышу в своем голосе желчь. – Я ее не знаю, как и он… то есть он ее не знал, но теперь, кажется, знает.
Глаза Роберта поворачиваются ко мне.
– То есть он привел ее сюда, чтобы ты поревновала?
– Не знаю, это не сработало. То есть я ревную, когда смотрю на нее. Она в том же платье, что и я, и она выглядит в нем лучше.
– Нет. Нет, не лучше, – тихо говорит он, и я благодарно улыбаюсь.
– До вчерашнего дня все шло хорошо. Ну, то есть нормально для нас. А потом мы утром поссорились, но мы всегда ссоримся. В смысле, мы ссоримся регулярно, так что я не знаю, что особенного случилось на этот раз. Все по-другому, он вел себя не так, как обычно, когда мы скандалим, а теперь он меня игнорирует, как тогда, когда мы встретились первый раз. – Я понимаю, что больше говорю о себе, чем об этой незнакомке с голубыми глазами. – Это глупо, знаю. Это все вино.
Его губы растягиваются в улыбке, и он качает головой.
– Нет, совсем не глупо. – Он кивает на наш столик и говорит: – Он тебя ищет.
Я поворачиваю голову. Взгляд Хардина пронзает меня и моего собеседника, и в нем горит такой огонь, что я вздрагиваю.
– Тебе, наверное, стоит пойти внутрь, – предупреждаю я его.
Кажется, Хардин сейчас вскочит из-за стола, бросится сюда и вышвырнет Роберта через ограду в лес.
Но он этого не делает. Он остается на месте, его пальцы хватают ножку бокала, потом Хардин бросает на меня еще один взгляд и, подняв свободную руку, кладет ее на спинку стула Лилиан. О боже! Грудь сжимает от такого жестокого удара.
– Мне очень жаль, – говорит Роберт.
Я почти забыла, что он стоит рядом со мной.
– Все нормально, правда. Я должна была быть к этому готова. Я играла в эту игру полгода. – Меня передергивает, и я проклинаю себя за то, что, не усвоив урок в течение месяца, двух и даже трех, я стою на улице с незнакомцем и наблюдаю, как Хардин бесстыдно флиртует с другой девушкой. – Не знаю, зачем я все это рассказываю. Извини.
– Потому что я спросил, – любезно напоминает мне Роберт. – И у нас еще много вина, если ты вдруг хочешь выпить. – Он хитро улыбается мне.
– Да, мне, конечно, потребуется еще. – Я киваю, отворачиваясь от окна. – Ты уже сыт по горло? Нытьем полупьяных девушек о своих бойфрендах?
Он смеется:
– Нет, обычно на их месте – богатые старики, недовольные тем, что их стейк недостаточно прожарен.
– Как тот мужик за нашим столом, в красном галстуке. – Я указываю на Макса. – Боже, какой болван!
Роберт кивает в знак согласия:
– Да, это точно. Не в обиду будет сказано, но тот, кто требует поменять салат, потому что «в этом слишком много оливок», по-моему, кретин по определению.
Мы оба хохочем, и я прикрываю рот тыльной ладонью, боясь, что расплачусь от смеха.
– Точно! Он такой зануда, что прочитал целую лекцию, излагая свои глубокомысленные рассуждения об оливках. – Я понижаю голос, пытаясь повторить голос неприятного отца неприятной девушки: – «Избыток оливок перебивает тонкий земляной вкус брокколи».
Роберт хохочет, сгибаясь пополам. Упершись руками в колени, он говорит, гораздо лучше воспроизводя голос Макса, чем я сама:
– Можете положить мне четыре оливки? Три я не почувствую, а пять слишком много – это разрушит весь вкус!
Я так смеюсь, что у меня болит живот. Не знаю, сколько это продолжается, но когда я слышу, как дверь рывком распахивается, мы с Робертом инстинктивно замолкаем, оборачиваемся… и видим в дверях Хардина.
Я выпрямляюсь, поправляя платье. Не могу избавиться от ощущения, что сделала что-то плохое, хотя и понимаю, что ничего не было.
– Я не помешал? – рявкает Хардин, привлекая к себе внимание.
– Нет, – отвечаю я, надеясь, что мой голос звучит твердо.
Дыхание мое все еще сбивается от смеха, в голове шумит от выпитого, а в сердце – боль из-за Хардина.
Хардин смотрит на Роберта.
– Надеюсь.
Роберт все еще улыбается, в его глазах искры веселья, пока Хардин изо всех сил старается его запугать. Но он не боится, даже не моргает. Даже если он натренирован и часто сталкивался с подобным дерьмом, чтобы всегда оставаться любезным, то тут, вне пределов слышимости других посетителей, ему, кажется, нет оснований демонстрировать Хардину показную вежливость.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я Хардина.
Когда он поворачивается ко мне, его губы плотно сжаты.
– Иди внутрь, – приказывает он, но я отрицательно мотаю головой. – Тесса, кончай свои игры. Заходи.
Он тянется к моей руке, но я отдергиваю ее и остаюсь на месте.
– Я сказала нет. Возвращайся сам – думаю, твоя подружка скучает, – с ненавистью шиплю я.
– Ты… – Хардин оглядывается на Роберта. – Тебе действительно надо зайти. Нам нужно принести еще напитки. – Он щелкает пальцами как можно оскорбительнее.
– Я и правда пойду внутрь. Но думаю, придется вам поискать кого-то другого, кто позаботится о ваших напитках, – говорит Роберт, пожимая плечами.
Хардин на мгновение теряется; он не привык, чтобы ему так отвечали, особенно незнакомцы.
– Хорошо, выражусь доступнее. – Он подходит к Роберту вплотную. – Отвали от нее. Убирайся внутрь и займись чем-нибудь полезным, прежде чем я возьму тебя за твой дурацкий воротник и грохну башкой о перила.
– Хардин! – восклицаю я, становясь между ними.
Но Роберт остается совершенно спокоен.
– Давай, – сообщает он уверенно и спокойно. – Но учти, городок у нас маленький. Мой отец – шериф, дедушка – судья, а моего дядю они посадили за нападение и избиение. Так что если хочешь навлечь на себя проблемы… – Он снова пожимает плечами. – Пожалуйста.
Я в шоке широко открываю рот. Хардин бросает испепеляющие взгляды, но, кажется, взвешивает все варианты, глядя попеременно то на меня, то на Роберта, то в зал ресторана.
– Пойдем, – снова говорит он мне.
– Я не пойду, – отвечаю я, отступая. Но затем поворачиваюсь к Роберту: – Пожалуйста, оставь нас на минутку.
Он еще раз кивает, бросив на Хардина еще один взгляд, перед тем как скрыться в дверях.
– Ну так что, ты собиралась потрахаться с официантом? – Лицо Хардина искажается, и я отступаю шаг назад, желая выдержать его взгляд.
– Может, ты все-таки остановишься? Мы оба знаем, что будет дальше. Ты будешь меня оскорблять. Я уйду. Ты придешь и скажешь, что никогда больше не будешь так говорить. Мы вернемся в дом и уснем вместе.