Думаю, мне стоит продолжить поиски.
Только не ходи туда, куда я и сам не стал бы соваться. Чмоки.
Очень смешно. Чмоки-чмоки-чмоки.
– А ты искала в больницах?
Это звонила из колледжа моя сестра; у нее был пятнадцатиминутный перерыв между лекцией на тему «Изменения в политике пополнения доходных статей бюджета» и лекцией «НДС: европейская перспектива».
– Сэм говорит, что в больницы при медицинских институтах никто с такой фамилией не поступал. Он задействовал на ее поиски кучу людей. – Во время разговора я постоянно оглядывалась, словно надеясь в глубине души, что Лили вот-вот выйдет из толпы мне навстречу.
– Как долго ты ее уже ищешь?
– Несколько дней. – Я не стала сообщать Трине, что мне даже некогда толком поспать. – Ну, я… э-э-э… отпросилась с работы.
– Так я и знала! Я знала, что из-за нее ты влипнешь в неприятности. А начальник тебя спокойно отпустил? Кстати, что слышно насчет твоей новой работы? Той, что в Нью-Йорке. Ты прошла интервью? Только, ради бога, не вздумай сказать, что забыла.
Я не сразу сообразила, о чем это она говорит.
– Ах, ты об этом. Да. Меня взяли.
– Тебя – что?
– Натан сказал, что они вроде одобрили мою кандидатуру.
Вестминстер уже наводнили туристы, которые толклись возле стоек с безвкусным барахлом, украшенным английским государственным флагом. Все мобильники и дорогие камеры были нацелены на окутанный маревом Вестминстерский дворец. Увидев идущего ко мне дорожного инспектора, я, грешным делом, подумала, что ненароком нарушила какой-то антитеррористический закон, запрещающий здесь парковаться, и поспешно показала рукой, что уже уезжаю.
Пауза в разговоре с сестрой затянулась. Наконец Трина нарушила молчание:
– Погоди-ка… Ты же не хочешь сказать, что ты…
– Трин, мне сейчас не до этого. Лили пропала. И я должна ее найти.
– Луиза? Послушай меня. Ты должна согласиться на эту работу.
– Что?
– Такой шанс выпадает только раз в жизни. Лично я отдала бы все на свете за возможность получить гарантированную работу в Нью-Йорке… И жилье. А ты еще имеешь наглость заявлять, что тебе сейчас не до этого!
– Все не так просто.
Дорожный инспектор направлялся определенно ко мне.
– Господи боже мой! В том-то и дело. Именно это я и пытаюсь тебе втолковать. Каждый раз, как у тебя появляется возможность двигаться дальше, ты даешь задний ход и отказываешься от своего будущего. Словно… словно на самом деле тебе вообще ничего не нужно.
– Трин, Лили пропала.
– Шестнадцатилетняя девица, которую ты едва знаешь, с полным набором родителей, а также бабушек и дедушек, свалила на пару дней, что, кстати, уже делала неоднократно и что очень типично для подростков. А ты уже готова из-за какой-то сикильдявки профукать самый грандиозный шанс, который тебе когда либо выпадал? Блин! Признайся, тебе просто неохота никуда ехать. Ведь так?
– На что, черт возьми, ты намекаешь?
– А на то, что тебе гораздо проще держаться за свою тупую работу и при этом постоянно ныть. Тебе гораздо проще сидеть на попе ровно, и ничем не рисковать, и думать, будто от тебя, бедняжки, ровным счетом ничего не зависит.
– Но я не могу вот так взять и все бросить, не выяснив, что с Лили.
– Лу, ты в ответе за свою судьбу. И тем не менее тебя постоянно выбивают из колеи события, которые ты не в состоянии контролировать. Так в чем, собственно, дело? В чувстве вины? Ты что, до сих пор считаешь себя перед Уиллом в долгу? Ты что, наложила на себя епитимью? И теперь готова пожертвовать собственной жизнью, поскольку не смогла спасти его?
– Ты не понимаешь…
– Нет. Я все отлично понимаю. Я понимаю тебя лучше, чем ты сама. Ты не несешь ответственности за его дочь. Ты меня слышишь? Ее дела тебя никаким боком не касаются. И если ты не поедешь в Нью-Йорк, о чем мне вообще трудно говорить, потому что ужасно хочется тебя убить, я перестану с тобой разговаривать. Навсегда.
Дорожный инспектор подошел к моему окну. Я опустила стекло, всем своим видом показывая, что у меня важный разговор с сестрой и я бы рада уехать, но мне не остановить поток ее слов, так что дико извиняюсь. Он постучал по наручным часам, и я заискивающе кивнула.
– Вот так-то, Лу. Подумай об этом. Лили не твоя дочь.
Разговор окончен. И я осталась сидеть, тупо глядя на экран телефона. Затем поблагодарила дорожного инспектора и закрыла окно. А в голове внезапно всплыла фраза: Он единственный папа, которого я действительно помню.
Я завернула за угол, подъехала к автозаправке и принялась рыться в завалявшемся в машине потрепанном телефонном справочнике, пытаясь вспомнить название улицы, которое упоминала Лили. Паймор, Пайкраст, Пайкрофт. Потом нашла на карте Сент-Джонс-Вуд. Интересно, а сколько оттуда идти пешком до этой улицы? Минут пятнадцать? Похоже, именно то, что нужно.
Тогда я проверила фамилии рядом с номерами домов на Пайкрофт-роуд. Есть! Номер пятьдесят шесть. От волнения у меня скрутило живот. Я вставила ключ в замок зажигания и выехала на проезжую часть.
И хотя расстояние между резиденцией матери Лили и жилищем ее бывшего отчима составляло не больше мили, улицы, на которых находились их дома, отличались друг от друга, как день и ночь. Если Сент-Джонс-Вуд – это шикарные особняки, оштукатуренные или из красного кирпича, стройные ряды тиса и большие блестящие машины на подъездных дорожках, то Пайкрофт-роуд, где жил Мартин Стил, представляла собой запущенный уголок двухэтажного Лондона, где растущие цены на объекты недвижимости абсолютно не коррелировали с внешним видом последних.
Я медленно проехала мимо автомобилей под навесом перевернутого мусорного бака и наконец нашла место для парковки возле небольшого дома с террасой в викторианском стиле, точные копии которого можно было встретить в любом районе Лондона. Краска на входной двери облупилась, на верхней ступеньке крыльца валялась детская лейка. Боже, сделай так, чтобы Лили оказалась здесь, мысленно взмолилась я. Целая и невредимая.
Я вышла из машины и поднялась на крыльцо.
Из-за двери доносились звуки фортепьяно – аккорд, повторяющийся снова и снова, – приглушенные голоса. Поколебавшись, я неуверенно нажала на кнопку звонка, и музыка внезапно смолкла.
Шаги по коридору – и дверь распахнулась. На пороге возник небритый мужчина лет сорока, в клетчатой фланелевой рубашке и джинсах.
– Да?
– Простите, я хотела узнать… Лили, случайно, не у вас?
– Лили?
Я улыбнулась и протянула ему руку:
– Вы Мартин Стил, да?
Мужчина окинул меня пристальным взглядом и, замявшись, ответил:
– Возможно. Но с кем имею честь разговаривать?
– Я друг Лили. Я… пытаюсь с ней связаться. Вот я и подумала, что она может быть у вас. Или что вы, вероятно, знаете, где ее искать.
Он нахмурился:
– Лили? Лили Миллер?
– Ну да.
Мартин Стил задумчиво потер подбородок и, оглянувшись на дом, сказал:
– Не могли бы вы минуточку подождать?
Он исчез за дверью, чтобы дать указания кому-то, сидевшему за фортепьяно. Когда Мартин снова вышел на крыльцо, его подопечный заиграл гаммы сперва робко, но потом все более выразительно.
Прикрыв за собой дверь, Мартин Стил слегка наклонил голову, словно пытаясь осмыслить мой вопрос:
– Я прошу прощения. Вы меня слегка озадачили. Вы друг Лили Миллер, да? Но почему вы ищете ее у меня?
– Потому что Лили говорила, что время от времени заходит к вам в гости. Вы ведь… были ее отчимом?
– Неофициально, конечно, но в каком-то смысле да. Однако это дела давно минувших дней.
– И вы музыкант? Водили ее в детский сад? Но вы ведь поддерживаете с ней отношения, да? Она утверждала, будто вы были очень дружны. Что вызывало явное неудовольствие ее матери.
– Мисс… э-э-э… – прищурился Мартин.
– Кларк. Луиза Кларк.
– Мисс Кларк. Луиза. В последний раз я видел Лили Миллер, когда ей было пять лет. Таня решила, что для всех нас будет лучше сразу прекратить любые контакты.
Я изумленно вытаращила глаза:
– Так вы утверждаете, что она у вас не появлялась?
Он на секунду задумался.
– Да, однажды она приходила, несколько лет назад. Но это было не самое удачное время для визита. У нас недавно родился ребенок, и я пытался начать преподавательскую деятельность, да и вообще, положа руку на сердце, я толком и не понял, чего, собственно, она от меня хотела.