В зале воцарилось неловкое молчание.
– Не в этом дело, – произнес Уильям. – Просто я работаю на онкологическом отделении.
– И все же, – не сдавалась Наташа, – ты уже всех достал. Ты самый настоящий подстрекатель. Заноза в заднице.
– Что есть, то есть, – согласился Уильям.
Наташа мрачно уставилась в пол. Возможно, как и все остальные. Я точно не знала, поскольку не решалась поднять глаза. Наташа на секунду закрыла лицо руками, а затем посмотрела на Уильяма:
– Уильям, беру свои слова назад. Извини. Это, наверное, все месячные. Зря я на тебя напустилась.
– И тем не менее рака мизинца не существует, – с упорством пьяного повторил Уильям.
– Итак… – начал Марк, не обращая внимания на Наташу, которая продолжала вполголоса чертыхаться. – Итак, мне хотелось бы знать, есть ли среди вас хоть кто-нибудь, кто может строить планы по крайней мере на пять лет вперед. Где вы себя видите? И чем, по-вашему, будете заниматься? И способны ли вы представлять себе свое будущее?
– Я был бы счастлив, если бы мое старое сердце все еще тикало, – признался Фред.
– Неужели секс по Интернету – такая нагрузка для сердца? – удивился Сунил.
– Ты об этом?! – воскликнул Фред. – Это была просто глупая трата денег. Я впустую потратил две недели на первый сайт, переписываясь по электронной почте с женщиной из Лиссабона, настоящей красоткой, и когда я наконец предложил ей встретиться и позаниматься старым добрым сексом, она попыталась впарить мне кондоминиум во Флориде. А затем один парень, называвший себя Полированным Адонисом, прислал мне имейл, в котором предупредил, что она вовсе не женщина, а одноногий пуэрториканец по имени Рамирес.
– Фред, а как насчет остальных сайтов?
– Единственная женщина, которая согласилась со мной встретиться, была похожа на мою двоюродную бабушку Элси, прятавшую ключи в панталонах. Словом, она была очень милой и вообще, но такой старой, что мне даже захотелось проверить, где она прячет ключи.
– Не сдавайся, Фред, – сказал Марк. – Скорее всего, ты просто не там ищешь.
– Ключи? Ох нет. Я их вешаю возле двери.
Дафна призналась, что хотела бы уехать за границу через несколько лет:
– Здесь всегда так холодно. Вредно для моих суставов.
Линн сказала, что рассчитывает наконец получить степень магистра философии. После чего мы все сделали вид, будто не в курсе, что она работает то ли в супермаркете, то ли в комиссионке.
– Ну, ты у нас прямо Кант, – заметил Уильям.
Никто не засмеялся, и Уильям, поняв, что реакции благодарной публики ждать не приходится, откинулся на спинку стула. Из всей нашей группы, пожалуй, только я одна и слышала, как Наташа бормочет «ха-ха!», точь-в-точь Нельсон из «Симпсонов».
Сунил поначалу категорически отказывался говорить, но в результате признался, что через пять лет хотел бы снова жениться.
– Похоже, за последние два года я полностью утратил вкус к жизни. Из-за того, что случилось, я вроде как стал бояться подпускать к себе других женщин. То есть я хочу сказать: какой смысл с кем-то сближаться, если ты все равно потом ее потеряешь? Но на днях я думал о том, чего, собственно, жду от жизни, и понял, что снова хочу влюбиться. Потому что надо двигаться дальше, ведь так? Потому что надо вроде как смотреть в будущее.
Это была самая длинная речь, которую на моей памяти Сунил когда-либо произносил.
– Очень позитивный взгляд на жизнь, Сунил, – похвалил его Марк. – Спасибо за откровенность.
Потом Джейк сказал, что хочет поступить в колледж и выучиться на аниматора, а я рассеянно подумала: интересно, а что станется с его отцом? По-прежнему будет оплакивать покойную жену? Или обретет наконец счастье с ее улучшенной версией? По-моему, скорее всего, последнее. Затем я вспомнила о Сэме, и у меня невольно возник вопрос: не поторопилась ли я вступать с ним в серьезные отношения? Хотя, с другой стороны, именно эти отношения помогли нам с Лили выбраться из крупной передряги. Я постоянно размышляла на эту тему, но сейчас вдруг отчетливо поняла: если Сэм меня вдруг спросит, я не сумею точно сказать, кем мы, в принципе, друг для друга являемся. Мне постоянно казалось, что совместные поиски Лили послужили своего рода катализатором, ускорившим химическую реакцию между нами. Ведь если не считать общих воспоминаний о моем падении с крыши, что, собственно говоря, нас с ним связывает?
Пару дней назад я зашла за Сэмом на станцию скорой помощи, и меня остановила Донна, забиравшая из машины свои вещи.
«Только не вздумай его продинамить, – сказала Донна, и мне показалось, что я ослышалась. Донна рассеянно посмотрела, как разгружают машину „скорой помощи“, затем задумчиво потерла нос. – Он очень даже ничего. Для такого здоровенного парня. И ты ему нравишься. Реально нравишься. Он только о тебе и говорит. Хотя, вообще-то, он парень неразговорчивый. Но не вздумай передавать ему мои слова. Я просто… Ну, в общем, он нормальный. Я просто хотела, чтобы ты знала». Она выразительно подняла брови и кивнула, словно в подтверждение собственных мыслей.
– Эй, я только что заметила, – прервала мои размышления Дафна. – А ведь на тебе сегодня нет твоего танцевального наряда. – (Наша группа сразу оживилась.) – Тебя что, повысили?
– О нет. Меня уволили.
– А где ты сейчас работаешь?
– Нигде. Пока.
– Но твой прикид…
На мне было маленькое черное платье с белым воротничком.
– Ах это. Просто платье.
– Я думал, ты работаешь в тематическом баре. Где одеваются секретаршами. Или, возможно, французскими горничными, – заметил Фред.
– Фред, у тебя только одно на уме.
– Вы не понимаете. В моем возрасте фраза «куй железо, пока горячо» приобретает особую актуальность. У меня, может, вообще больше никогда не встанет. Ну, может, эрекций двадцать еще и осталось, но не больше.
– Ну, хорош ныть. Ведь среди нас есть кое-кто, кому вообще не довелось встретить мужика с настоящей эрекцией, – не выдержала Дафна.
Мы замолчали, чтобы дать Фреду и Дафне вволю похихикать.
– А как насчет твоего будущего? Похоже, в твоей жизни большие перемены, – обратился ко мне Марк.
– Ну… на самом деле мне предложили другую работу.
– Да неужели?
Я услышала сдержанные аплодисменты и невольно покраснела.
– Если честно, я решила отказаться. Но у меня все отлично. Сам факт приглашения на работу уже создает ощущение движения вперед.
– А что это была за работа? – заинтересовался Уильям.
– Да так, кое-что в Нью-Йорке.
Все дружно уставились на меня.
– Ты получила предложение из Нью-Йорка?!
– Да.
– Оплачиваемой работы?!
– Да. Плюс жилье, – тихо сказала я.
– И тебе больше не придется носить это жуткое блестящее зеленое платье?!
– Не уверена, что неудачный прикид – это серьезная причина для эмиграции. – Я весело рассмеялась, но, когда меня никто не поддержал, добавила: – Ой, ну дался вам этот Нью-Йорк!
У Линн даже слегка отвисла челюсть.
– «Нью-Йорк, Нью-Йорк»[25], да?
– Но вы ведь всего не знаете. Я не могу уехать прямо сейчас. Мне еще надо разобраться с Лили.
– С дочерью твоего бывшего работодателя? – нахмурился Джейк.
– Он был для меня больше, чем просто работодатель. Но да.
– Луиза, а у нее что, нет собственной семьи? – участливо спросила Дафна.
– Есть, но все очень запутанно.
Члены нашей группы удивленно переглянулись.
И тут Марк, положив блокнот на колени, решил окончательно добить меня сакраментальным вопросом:
– Луиза, скажи, как ты думаешь, ты хоть что-нибудь вынесла из наших занятий?
Я получила посылку из Нью-Йорка: пачку документов, с иммиграционными и медицинскими формами, к которой был прикреплен лист кремовой почтовой бумаги с официальным приглашением мистера Леонарда М. Гупника на работу в его семье. Запершись в ванной, я прочла письмо, потом перечитала его еще раз, перевела зарплату в фунты, грустно вздохнула и дала себе обещание не проверять адрес мистера Гупника в «Гугле».
После того как я набрала адрес в «Гугле», мне с трудом удалось преодолеть острое желание лечь на пол в позе эмбриона. Но я взяла себя в руки, выпрямилась, спустила воду в унитазе (на случай, если у Лили возникнут вопросы, почему я застряла в ванной), отнесла бумаги в спальню и засунула в выдвижной ящик кровати, твердо обещав себе о них забыть.
В тот вечер Лили постучалась ко мне незадолго до полуночи.