Я посмотрела на конверт. Нас медленно обтекал поток пассажиров; безразличные к происходившему за их спиной, они то и дело отходили к витринам магазинов проверить наличие паспорта или достать что-нибудь из ручной клади. И неожиданно я со всей неотвратимостью поняла, что сейчас будет.
– Ричард! Конечно, спасибо за добрые слова, но… не могли бы вы все-таки позволить мне вернуться? Пусть даже на время. Мне действительно очень нужна работа.
Ричард посмотрел на меня так, будто не верил своим ушам. Затем тяжело вздохнул:
– Если вы задержитесь на пару месяцев, вы меня здорово выручите. Я действительно в отчаянном положении. На самом деле, если вы приступите прямо сейчас, я смогу съездить к оптовикам за новыми подставками под пивные кружки.
Мы словно поменялись местами, закружившись в вальсе обоюдного разочарования.
– Мне надо позвонить домой, – сказала я.
– И кстати. Вот возьмите. – Он протянул мне пластиковый пакет с униформой. – Полагаю, вам это понадобится.
Мы с Ричардом вроде как вернулись на круги своя. Правда, теперь он относился ко мне чуть более уважительно, то есть просил убирать мужской туалет только тогда, когда не было Ноа, нашей новой уборщицы, и не комментировал мои слишком продолжительные, на его взгляд, беседы с посетителями, хотя и делал при этом страдальческое лицо. А я, в свою очередь, старалась быть жизнерадостной, пунктуальной и не забывать сплавлять по мере возможности залежавшийся товар. Поскольку, как ни странно, чувствовала себя в ответе за его яйца.
А однажды он отвел меня в сторонку и сказал, что, конечно, не хочет опережать события, но в головном офисе рассматривают возможность повысить кого-нибудь из персонала до помощника менеджера, и если все пойдет по плану, он намерен выдвинуть мою кандидатуру. («Вера, естественно, отпадает, я не могу так рисковать. Она нальет мне в чай жидкость для мытья пола, лишь бы получить мое место».) Я поблагодарила Ричарда, изо всех сил постаравшись выглядеть довольной.
Тем временем Лили попросилась на работу к Самиру, в его лавку, и он обещал взять ее на испытательный срок, то есть на полдня, если она согласится потрудиться бесплатно. В семь тридцать я приготовила ей кофе и проследила, чтобы к восьми утра она успела одеться и выйти из дому. Когда я вернулась домой, она уже успела получить работу с жалованьем 2,73 фунта в час, что, как я выяснила, было той суммой, меньше которой Самир по закону не имел права платить. Лили в основном занималась тем, что, пока Самир с кузеном смотрели футбол по Интернету, переставляла ящики в подсобке и пришпандоривала допотопным этикет-пистолетом ценники на банки. Она возвращалась домой грязная, усталая, но, как ни странно, довольная.
– Самир говорит, что, если я продержусь хотя бы месяц, он посадит меня за кассу.
Поскольку я отработала свою смену, во вторник вечером мы смогли отправиться к родителям Лили в Сент-Джонс-Вуд. Я осталась ждать в машине, а Лили пошла в дом взять свои вещи и репродукцию с картины Кандинского, которая, по словам Лили, должна была хорошо смотреться в моей квартире. Лили появилась двадцать минут спустя, с сердитым, замкнутым лицом. Вслед за ней на крыльцо вышла Таня. Сложив на груди руки, она молча смотрела, как Лили швыряет в багажник туго набитый вещевой мешок и, уже более бережно, укладывает картину. Лили села на переднее сиденье и уставилась злыми глазами на пустую дорогу. Когда Таня закрыла за собой дверь, мне показалось, что Лили вытирает слезы.
Я вставила ключ в замок зажигания.
– Когда я вырасту, – сказала Лили дрожащим голосом, – то постараюсь ни в чем не походить на свою мать.
И мы молча поехали домой.
Как насчет того, чтобы вечером сходить в кино? Хочется убежать от действительности.
Не уверена, что могу оставить Лили.
Возьми ее с собой.
Пожалуй, не стоит. Прости, Сэм. Целую.
В тот вечер я нашла Лили на пожарной лестнице. Она подняла голову на звук открывающегося окна и помахала мне сигаретой:
– Я решила, что, поскольку ты не куришь, нехорошо курить в твоей квартире.
Тогда я распахнула окно, осторожно забралась на лестницу и села рядом с ней на железную ступеньку. Машины на парковке под нами плавились на августовской жаре, в неподвижном воздухе стоял запах гудрона. Из автомобиля с открытым верхом раздавался тяжелый рок. Металлические ступеньки еще хранили летнее тепло, и я, закрыв глаза, откинулась назад.
– Мне казалось, это сработает, – сказала Лили, и я, насторожившись, сразу открыла глаза. – Мне казалось, если я смогу заставить Питера исчезнуть, то все мои проблемы разрешаться. Мне казалось, если я найду своего папу, то смогу хоть за что-нибудь уцепиться. Но вот Питера нет, Гарсайда нет, я знаю, кто мой папа, и у меня есть ты. Но все почему-то не так, как я ожидала.
Я собралась было сказать ей, чтобы не глупила. Сказать, что за короткое время она многого достигла, получила свою первую в жизни работу, да и вообще, перед ней открыты все двери. Но все это прозвучало бы слишком банально и назидательно.
В конце улице компания офисных работников сгрудилась за круглым металлическим столиком у задней двери паба. Чуть позже улицу наводнят хипстеры и случайные люди из Сити. Они будут гудеть всю ночь, расплескивая на тротуар алкоголь и мешая своими воплями спать.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала я. – Если честно, я до сих пор не пришла в норму после смерти твоего папы. У меня такое чувство, будто я до сих пор не могу найти мотивации. Я по-прежнему на дерьмовой работе. По-прежнему живу в этой квартире, которая, похоже, никогда не станет для меня настоящим домом. Я была на волосок от смерти, но это не сделало меня мудрее, не научило быть благодарной судьбе или типа того. На занятиях группы психологической поддержки я встречаюсь с людьми, которые точно так же увязли в прошлом. Я все понимаю, но ничего не делаю, чтобы изменить жизнь к лучшему.
– Зато ты помогла мне, – немного подумав, сказала Лили.
– Пожалуй, это единственное полезное дело, которое я сделала.
– И у тебя есть парень.
– Он не мой парень.
– Нет, твой, Луиза.
Мы смотрели, как машины ползут в сторону Сити. Лили сделала последнюю затяжку и затушила окурок о металлическую ступеньку.
– А вот это следующий пункт моей повестки дня, – заметила я.
У Лили хватило совести сделать виноватое лицо.
– Я все знаю. Я брошу. Обещаю.
Солнце начало потихоньку клониться к закату, окрашивая оранжевым цветом свинцово-серое вечернее небо над Сити.
– Понимаешь, Лили, возможно, некоторые вещи требуют больше времени, чем другие. Но я уверена, рано или поздно у нас все получится.
Она взяла меня под руку и положила мне голову на плечо. Мы смотрели, как осторожно заходит солнце, как постепенно удлиняются тени, и я вдруг подумала о небесной линии Нью-Йорка, а еще о том, что ни один человек не может быть полностью свободным. Возможно, вся наша пресловутая свобода – физическая и духовная – всегда достигается за счет кого-то или чего-то другого.
Солнце скрылось за горизонтом, и оранжевое небо начало потихоньку чернеть. Когда мы поднялись, Лили одернула юбку и посмотрела на зажатую в руке пачку. Вытащила из нее оставшиеся сигареты, разломала их пополам и швырнула вниз, совсем как конфетти из табака и белой бумаги. Затем лукаво посмотрела на меня и торжественно подняла руку:
– Все. Официально объявляю это место зоной, свободной от курения.
– Вот так просто?
– А почему бы и нет? Ты ведь сама говорила, что путь вперед может занять больше времени, чем мы думали. И это мой первый шаг. А какой твой?
– О боже! Быть может, мне удастся уговорить Ричарда позволить не надевать этот проклятый нейлоновый парик.
– Отличный первый шаг. Наконец-то меня не будет бить током от дверных ручек в твоей квартире, – заразительно улыбнулась Лили.
Я поспешно забрала пустую пачку, чтобы Лили больше не замусоривала парковку, и посторонилась, дав Лили возможность первой пролезть в окно. Но она неожиданно остановилась, словно ей в голову вдруг пришла умная мысль, и повернулась ко мне:
– Знаешь, чтобы сохранить с ним связь, тебе вовсе не обязательно быть грустной. – (Я изумленно смотрела на Лили.) – Я о своем папе. Так, просто в голову пришло. – Она пожала плечами и влезла в окно.
Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что Лили уже ушла на работу. В записке она написала, что в обеденный перерыв занесет домой хлеб, так как у нас его вообще нет. Я выпила кофе, позавтракала, натянула спортивные штаны, чтобы пойти прогуляться (Марк: «Физические упражнения укрепляют не только ваше тело, но и ваш дух!»), и тут кто-то позвонил мне на мобильник. Номер был незнакомым.