Чтобы его больше заинтересовать, ушлая сожительница выдержала паузу, прожевывая еду, потом налила себе и ему по новой и только после этого сообщила:
— Еще бы! Знаешь, что я выяснила у м…ка, который помог мне вырастить Митьку? Он ведь до сих пор его опекает, — она презрительно скривила губы.
— Ты давай ближе к делу! — не выдержав, приказал Резник. — Так что тебе сказал о нем этот фраер?
— А то, что этот его друг, Петька Юсупов — я его знала еще сопляком — теперь знаешь кто? — Оксана снова сделала интригующую паузу, но любовник бросил на нее такой свирепый взгляд, что она торопливо сообщила: — Президент концерна «Алтайский самородок» — вот кто! И все фактически принадлежит ему.
Но бандитский «авторитет» уже не скрывал своего интереса. Он залпом выпил свою стопку и тоном, не допускающим возражений, дал ей задание:
— Завтра же отставишь другие дела и займешься только этим! Чтоб я все знал об этом Петьке и его семье — до мелочей!
«Ну вот он и клюнул! — мысленно обрадовалась Оксана. — Теперь вызволит Митьку», — и плаксиво потребовала:
— Поскорее «отмажь» Митю! Без него у нас ничего не выйдет!
Однако ее расчеты не оправдались. Маленькие глазки Резника смотрели на нее с откровенной насмешкой.
— Ну и курьи мозги у тебя, Ксана, — как у всех баб. Много ты понимаешь! Вот как раз теперь-то я и пальцем не пошевелю для этого.
Его отказ поверг ее в шок. У Оксаны был такой растерянный и жалкий вид, что Резник сжалился и лениво объяснил:
— Пусть его выручает этот друг детства. Насядьте на него с этим твоим фраером. А мы с ребятами «зарисуем» как он будет «отмазывать» Митьку. Этот материальчик нам пригодится.
От обиды и разочарования у Оксаны в глазах выступили слезы и, чтобы утешить любовницу, он ее заверил:
— Да не волнуйся так, вытащит он Митьку! А если не получится — я сам это сделаю. Но надо, чтобы в это вляпался Юсупов.
Теперь и до Оксаны дошел его хитрый замысел. Лицо у нее разгладилось, она налила в стопки остатки коньяка, и они выпили за успех задуманной им аферы.
Виктор Сальников сидел за свободным столом в тесном помещении местной службы безопасности. Перед ним лежало досье, и он внимательно перелистывал находившиеся в нем документы, выписывая в блокнот интересующие его данные. «Да уж, богатая биография, несмотря на молодость, у Дмитрия Тенгизовича Голенко, — мысленно подытожил он. — Ну, а о мамаше и говорить нечего: прошла, что называется, сквозь огонь и медные трубы. В каких борделях только не побывала, в какой грязи не вывалялась!»
— Да, надо спасать от него Петю во что бы то ни стало! — вслух решил он и захлопнул пухлую папку.
— Ну как, нашли, что вас интересовало? — спросил у него подошедший офицер в погонах капитана.
— Все, что было нужно. Большое спасибо, — поблагодарил его Сальников. — С вашего разрешения, я выписал адреса матери Дмитрия Голенко и его сожительницы. Мне необходимо встретиться с ними и переговорить.
— Желаю успеха, — улыбнулся ему капитан, забирая досье, и дружески предупредил: — Только не предпринимайте никаких действий, которые могут повредить следствию.
Он подписал Сальникову пропуск и, подумав, добавил:
— Будьте осторожны.
— Я должен ее остерегаться? — усмехнулся Виктор. — Оксана Голенко, конечно, та еще оторва, но ведь и я прошел Афган!
— Я не ее имел в виду, а того, с кем живет, — серьезно пояснил офицер. — Это очень опасная личность — один из местных уголовных «авторитетов». О Резнике не слыхали?
— Это случайно не «Резаный»? Под такой кличкой в наших списках числится один из «воров в законе».
— Точно он! Резник сейчас на свободе.
Капитан крепко пожал Виктору руку, и в его взгляде, которым он проводил москвича, можно было прочесть тревогу.
На звонок Сальникову открыла дверь пожилая, неряшливо причесанная женщина в домашнем халате.
— Можно мне видеть Зою Линчук? Она дома? — спросил ее Виктор.
Соседка недоверчиво вытаращила глаза на элегантно одетого солидного мужчину и, чисто по-одесски, выразила недоумение:
— Вы приличный господин, или я ошибаюсь? Такие к этой… прости, Господи, не ходят! — но, увидев в его руках знакомую красную книжечку, сразу сбавила тон. — Ой, извините! Куда она денется? Как всегда, валяется еще в постели, а ребенок некормленный орет. Вы слышите?
И правда, из конца коридора огромной одесской коммуналки доносился детский крик. Сальников подошел к двери, за которой плакал ребенок, и громко постучал. Ему пришлось еще два раза повторить стук, прежде чем хозяйка сонным голосом отозвалась:
— Кто там так ломится? Входите!
В маленькой комнатке было не прибрано. На смятой постели, поверх одеяла, прямо в одежде лежала молодая светловолосая женщина, которую можно было бы назвать красивой, кабы не опухшее лицо и неопрятный вид. Причина этого бросалась в глаза целая батарея винных бутылок возле кровати. А по голому полу ползал ревущий во все горло ребенок девочка, не более двух лет. Она описалась и, по-видимому, была голодной.
— Вы бы встали, успокоили ребенка! — еле сдерживая гнев, потребовал у нее Сальников. — Неужели вам не жаль дочь?
— Разве не видите, я болею, — еле ворочая языком, пробормотала Зойка, но все же села на кровати, и ее взгляд стал более осмысленным. — А кто… вы… такой? И чего вам… здесь надо? — запинаясь, спросила она непрошенного визитера и пьяно икнула.
Сальников взял на руки девочку, снял с нее мокрые трусики, и ребенок сразу умолк. Затем передал матери и, как был в пальто, не спрашивая разрешения, сел на единственный стул.
— Я юрист и прибыл из Москвы от друга Дмитрия. Моя задача: разобраться в том, что случилось, и помочь ему выпутаться из беды, — слукавил он, стараясь установить с ней контакт. — Вы ведь его гражданская жена?
Он нарочно польстил Зое, и это сработало, она даже протрезвела.
— Вообще-то, да! Мы с Митей сошлись сразу, как его списали на берег, — подтвердила она, машинально поправляя смятую прическу. — Хотя после того, что случилось, пропади он пропадом! — ее глаза наполнились слезами, и она потянулась за бутылкой с остатками вина.
— Нет, вам пить больше нельзя! — опередив, Виктор отодвинул от нее бутылку подальше. — Пора встать и покормить ребенка.
— Тоже мне, указчик нашелся! Потерпит, она привычная, — огрызнулась Зоя, но не зло и, окончательно протрезвев, уже спокойно предложила:
— Лучше скажите: что я должна сделать, хотя Митька этого не стоит.
Поняв, что она готова к разговору, Виктор, не мешкая, спросил:
— Это почему же? Дмитрий вас с дочкой обидел?
Зоя нахмурилась.
— Леночка не его дочь. К ней он относился — как к пустому месту. А вот меня намучил по полной программе!
— Что: бил, изменял? — Сальников незаметно для нее включил портативный магнитофон. — Из-за этого вы на него злитесь?
— Да уж, изменял с кем только мог — тот еще кобель. И рукам волю давал, если что не по нем, — подтвердила Зоя. — Но хорошему мужику такое можно еще простить…
Пригорюнившись, она всхлипнула, и Виктор этим воспользовался:
— А что вы ему не можете простить?
— Предательства. Сколько с ним живу, знаю: как только найдет побогаче — сразу бросит. И изменяет не потому, что со мной плохо — не раз говорил: лучше бабы у него не было. Просто ищет повыгодней.
У Зои снова выступили слезы, она всхлипнула и горько заключила:
— Дмитрий по натуре — бессовестный. Эгоист и предатель. В этот раз тоже предал меня сразу же, как шикарная девка его поманила. Не посмотрел, что она с парнем. Вот сейчас и за решеткой. Там ему место! Ради своей корысти он на все способен.
Получив то, ради чего пришел, Сальников поднялся, и, поняв, что странный гость уходит, она спросила:
— Вы так и не сказали, чем я могу вам помочь. Хоть Дмитрий того не стоит, но я сделаю все, что требуется.
— Вряд ли это понадобится, — ответил он, находясь уже в дверях. — Но, если что — сразу дадим вам знать.
Осуществляя намеченный план, вслед за Зоей Сальников позвонил Оксане и, представившись уполномоченным Петра, попросил о встрече. Предчувствуя недоброе, мать Дмитрия сначала отказалась, сославшись, что ничего не знает о случившемся: она, дескать, не была в ресторане, помочь ничем не может. Но все же любопытство взяло верх, да и Резник ей порекомендовал это сделать: