Преступник не полагается на удачу. Это не случайный прохожий, который увидел привлекательную девушку и увязался за ней.
Ника жила с отцом, который постоянно пропадал у любовниц. О подобных фактах нельзя догадаться. Необходимо предварительное наблюдение.
— Господи, — бормочу сдавленно. — Ника говорила, что кто-то обыскивал ее комнату. Ей так показалось. Вещи в порядке, ничего не пропало. Просто ощущение. Наверное, это и был он. Изучает все заранее, выслеживает, продумывает детали.
— Не спешит, — глухо заявляет Градский, ослабляет галстук. — Судя по характеру ранений, совсем не торопится. Наслаждается процессом.
Я пытаюсь представить, сколько нужно времени, для того чтобы ударить ножом сорок восемь раз. А пятьдесят семь? У Ники обнаружено тридцать два ранения, тоже немало.
— Почему никто не слышит их крики? — спрашиваю сдавленно.
— Обрати внимание на горло, — бросает сухо. — Трахея повреждена. Они способны только хрипеть.
И этот гребаный извращенец упивается действом.
Ему никто не помешает. Ни родственники, ни соседи. Все рассчитано наперед. Он медленно терзает своих жертв, ощущает себя всесильным.
Садист. Психопат. Вероятно, импотент, раз не вступает в сексуальный контакт. Для разрядки ему надо пытать и убивать.
Я вновь впиваюсь взглядом в фотографии. Что-то не дает мне покоя, что-то выбивается. Не удается ухватить нить.
— В последний раз он нарисовал на лбу крест, в предыдущих такого нет, — шепчу задумчиво. — Почему?
— Иногда почерк меняется, — пожимает плечами. — Здесь везде заметен религиозный подтекст. Он заставляет их принять позу Христа. Как на распятии.
— Может быть, он сектант? Фанатик? — хмурюсь. — Это зацепка.
— Это очередная пустота, — отрицательно качает головой.
К сожалению, да.
Если маньяк организован и не нападает на всех подряд, у нас практически нет шансов его поймать. Он будет убивать дальше, остается лишь ждать и надеяться на чудо, на прокол со стороны преступника, на любую неосторожность.
— Напротив дома Ники есть банк, — загораюсь идеей. — Надо проверить камеры.
— Уже, — с горечью отвечает босс. — Не тот угол обзора.
— А остальные? — листаю бумаги. — Здесь вроде рядом супермаркет.
— Ничего. Ни камер, ни записей с автомобильных видеорегистраторов.
Тупик.
— Я решил пробить информацию по другим городам, — продолжает Градский. — Нам пришлют материалы. Но это все неофициально.
— Понимаю.
— Тебя все еще не пугает объем данных?
— Я готова приступить к изучению прямо сейчас, — заявляю уверенно.
— Я подключу еще нескольких человек, которым доверяю, — говорит дальше. — Вдвоем не справимся.
Едва сдерживаюсь, дабы не расплыться в дебильной улыбке. Ситуация не располагает к позитиву, но слова о доверии греют душу похлеще самых изысканных комплиментов.
Градский предлагает мне вести тайное расследование.
Невероятно.
Сердце бьется часто-часто, пульсирует в счастливом нетерпении. Однако горечь быстро сметает мимолетную радость, затапливает все мое существо жгучим раскаянием.
Бледнею. В горле неприятно скребет, а вдоль позвоночника пробегает холод.
— Что с тобой? — Градский улавливает перемену настроения. — Если не хочешь принимать участие, то не поздно отказаться. Подумай, оцени последствия. В том числе для карьеры. Начальство не одобрит нашу инициативность.
— Нет, я согласна, — быстро отрезаю путь к отступлению.
Я должна найти убийцу.
Иначе не смогу жить. Не смогу дышать, улыбаться, быть прежней. Не смогу спокойно сомкнуть глаза ночью, зная, что неподалеку бродит монстр, виновный в жуткой гибели моей подруги.
— Хорошо, — босс накрывает мою ладонь своею, слегка сжимает, будто пытается привести в чувство. — Ты в любой момент можешь отказаться.
— Никогда не откажусь, — заявляю тихо, но твердо. — Этого ублюдка надо наказать.
***
Я чувствовала себя виноватой.
Когда безумный убийца резал Веронику ножом, я мирно дремала над скучными бумагами. Ни о чем не подозревала. Потом названивала ей раз за разом из-за уродских фотографий, поступала мелочно и тупо.
Казалось, я могла спасти ее, однако слила все в унитаз, упустила единственную удачную возможность.
Теперь существовал способ исправить положение. И если бы понадобилось потратить всю жизнь на поиски правды, я бы не возражала.
Бесконечный поток информации, множество раскрытых и нераскрытых убийств, боль и смерть, ужас и страдания. Все это постепенно становилось привычным, обыденным, уже не вызывало ни шока, ни отвращения.
Мне больше не снились кошмары. От накопившейся усталости я просто проваливалась в темноту, отключалась и ничего не помнила на утро.
Фотографии с места преступления уже не заставляли вздрагивать. Даже на изувеченное тело Вероники я могла смотреть без прежних эмоций.
А ведь прошла всего пара недель.
— Эй, ты вообще слушаешь? — раздраженный голос Риты врывается в сознание, она щелкает пальцами. — Слава, ау! Ты тут или в другом измерении?
— Прости, — бросаю на автомате, делаю несколько крупных глотков кофе.
Черт, какая дрянь. Остывший американо пить нереально.
— Странная ты стала, — бросает осуждающе.
— На работе достали, — отвечаю уклончиво, не желаю озвучивать подробности.
Мы сидим в уютном кафе. Здесь все деревянное, стилизовано под сказочную избушку. Только массивные стеллажи с книгами разбавляют обстановку. Странное сочетание, но расслабляет.
— Как раз это хотела обсудить, — оживляется. — У вас есть вакансии?
— Без понятия, — пожимаю плечами.
— Ой, ладно, — лучезарно улыбается Рита. — Не кокетничай.
— В смысле? — искренне недоумеваю. — Я такое не отслеживаю.
— Помоги по старой дружбе, а? — тяжело вздыхает, мрачнеет. — Моя начальница просто чокнутая. Не знаю, сколько там еще продержусь. Альтернативы особо нет, приходится терпеть. Но я медленно схожу с ума.
— Поверь, у нас не легче, — хмыкаю. — Каждый день куча трупов.
— Я думала, стажеров не берут на такие дела.
— Да там разные случаи, — отмахиваюсь.
Будь проклят мой длинный язык.
Скрываю замешательство за очередным глотком кофе. Смотрю на соблазнительный десерт, и не испытываю ни малейшего желания к нему притронуться.
— Как с нагрузкой? — продолжает расспрашивать.
— По-разному, — бормочу уклончиво.
— Зарплата точно выше, — заключает уверенно. — По крайней мере, та, которая в конвертах.
— Я ее не получаю, — смеюсь. — Ты чего?
— Не гони, — фыркает Рита. — А то я не понимаю, как у вас все решается. Вот скажи, сколько тебе стоила эта должность?
— Нисколько, — признаюсь абсолютно честно.
— М-да, — протягивает насмешливо. — Не подозревала, что станешь скрывать такое.
— Серьезно, ничего не платила.
— Ну пусть, — обиженно поджимает губы, ковыряет ложкой фруктовый салат, брезгливо удаляет из него взбитые сливки.
— Градский замолвил пару слов, — отодвигаю свой десерт подальше.
— Может, и за меня замолвит? — хихикает. — Я заплачу любую сумму.
— Так, я не в курсе подобных схем, — развожу руками.
— Я готова на все, лишь бы выбраться из своей конторы, — заявляет твердо. — Я измотана, еле выбила несколько отгулов. Хоть выспалась по-человечески, до спортзала добралась. Но сейчас опять как загнанная лошадь.
— Я попробую узнать, — киваю, допиваю кофе. — Стой, ты же говорила, что отгулы совсем не дают, поэтому и на похороны Ники не можешь пойти.
— Если честно, я просто не люблю такие мероприятия, — кривится.
— Никто не любит, — нервно барабаню пальцами по чашке.
— Я на последнем издыхании, только на кладбище тащиться не хватало, — брезгливо цокает языком.
— Она была нашей подругой, — напоминаю вкрадчиво.
— Скорее уж твоей, — виновато улыбается.
— Не важно, — решаю свернуть тему.