Меня начинает охватывать гнев.
— Нет, — холодно отвечаю я. — Надеюсь, как раз сегодня мне удастся выяснить, какой урод снимал квартиру по соседству и установил скрытую камеру.
— Да брось, Салли. Ты просто не хочешь признаться в том, что твой приятель — извращенец.
— Ты оглох, Даг? — обрываю его резко. — Мама и даже Алфред Ройс убеждают меня в том, что вина лежит на Филиппе О'Харне.
Молчание. Затем вкрадчивый голос Дага:
— И как, по-твоему, он мог организовать подобное?
— Но ведь люди, которым разослали пленку, наши общие знакомые, не так ли? А уж Филипп точно знает, кому послать копии.
Снова тишина. Даглас задумался.
— Признаю, это возможно.
— Тогда позволь задать тебе вопрос, как профессионалу своего дела: если мои подозрения оправдаются, можно ли считать, что мистер О'Харн преступил закон, разослав всем запись?
— Все зависит от того, была ли эта запись сделана с твоего согласия или без оного…
— Да брось, Даг, ты же знаешь, что «без оного». Прекрати издеваться! Она была сделана без моего согласия, и провалиться мне на месте, если меня хотя бы поставили в известность о ее существовании!
— Что ж, если он знал об этом, тогда да, он нарушил закон. Запись сделана нелегально и при этом еще распространена без разрешения. Но если он не знал, что запись сделана без твоего на то согласия, например, если он получил ее от третьего лица и ему было сказано, что ты и твой приятель сняли это для собственного пользования, тогда это просто нарушение авторских прав. Возможно.
— «Возможно», — фыркаю я.
— Слушай, я просто отвечаю на твой вопрос как консультант. Ведь это же твоя проблема.
Я чувствую такую досаду на него, что почти готова сказать: «Слушай, приятель, «возможно» тебе стоило посмотреть пленку, потому что тогда ты смог бы научиться кое-чему, чего тебе явно всегда недоставало, и тогда от тебя не сбежала бы жена, а затем твоя девушка».
Разумеется, ничего подобного я не говорю. Во-первых, потому что Даглас мне дорог. Во-вторых, потому что он все еще обижен на меня за то, что я бросила его. А главное, потому что даже не могу представить себе, как больно и горько ему было в тот момент, когда его друзья и коллеги смотрели запись, где другой мужчина занимается сексом с женщиной, которая должна была бы принадлежать ему.
Когда я подъезжаю к «ДБС», внизу мне сообщают, что меня ожидает Касси Кохран, президент канала. Я поднимаюсь и подхожу к двери офиса Касси; ее секретарь буквально бросается мне навстречу, чтобы открыть дверь.
— Она ждет тебя. — И в кабинет: — Пришла Салли Харрингтон, я вызову Венди.
Касси Кохран сидит на диване и изучает какой-то отчет. Ее офис великолепен, я ни разу еще здесь не бывала. Одна стена — полностью стеклянная — выходит на чудесный сад внутри буквы «П», в форме которой построено здание. Еще дальше серебрится Гудзон.
— Привет, — кивает мне Касси, оторвавшись от чтения. — Подожди секунду.
Она делает несколько пометок в отчете, затем кладет его в папку и садится за стол.
В мире телевидения Касси — известная персона. И не только потому, что она первая из женщин, ставшая продюсером канала. Помимо этого, у нее удивительная внешность: огромные сияющие глаза и белокурые волосы, лицо чистое и выразительное. Женщины с такой внешностью рвутся на экран, а Касси выбрала себе роль закулисного управляющего, чему удивляются все журналисты. Вообще она сложный человек. Это она в свое время дала мне путевку на телевидение в связи с одной историей.
Тогда я еще работала в журнале «Экспектейшнз». Начальница предложила мне сделать статью о Касси, которая всегда была лакомым кусочком для акул пера. В ее прошлом есть одна темная история, в чем не прочь покопаться папарацци. Однако мне не понравилось задание, и я написала очерк о Касси как о жертве обстоятельств, сделав упор на то, что ее можно уважать за силу характера, позволившего ей с честью выбраться из трудностей.
Мой босс, Верити Роудз, была крайне недовольна моей работой. Я сказала «недовольна»? Да она была в ярости! Задание было дано ей свыше, некими злопыхателями, пытавшимися подложить свинью семье Касси (главным образом ее мужу, Джексону Даренбруку, главе всей сети), чтобы затем с удовольствием потирать руки. Мир телевидения очень груб и жесток; у известных людей, в руках которых сосредоточена власть, всегда найдется куча врагов. Я искренне симпатизировала Касси. А те, кто был готов уничтожить ее, мне очень не нравились. Как сказала бы моя мать, они из другого теста.
Касси усаживается и внимательно смотрит на меня.
— Я тебе очень сочувствую, — говорит она.
— О чем ты?
Касси улыбается и предлагает мне сесть.
— Александра рассказала мне о твоих проблемах. Мне очень жаль.
— Спасибо. Мне-то как жаль!
— Ей в офис тоже прислали копию.
Поджимаю губы.
— И как она полагает, камера меня любит?
Глупая шутка, но я просто не знаю, что еще сказать. Ни Касси, ни я не улыбаемся. Меня уже даже не волнует мысль о том, что моя начальница, кстати лесбиянка, могла посмотреть запись и оценить меня со всех сторон. Этакий новый вариант резюме.
— Хотела тебе сказать, что я дала Венди Митчелл задание — выяснить, что происходит и кто за этим стоит.
— Спасибо.
— И… — Касси несколько секунд жует нижнюю губу, словно не зная, как высказаться. — Коль скоро я занялась этим делом и назначила Венди расследовать его, я хотела бы узнать твое мнение по одному вопросу. Как считаешь, может ли Верити Роудз быть в этом замешана?
Верити Роудз, начальница, заказавшая мне статью про Касси. Кстати, именно Верити познакомила меня со Спенсером, случайно, конечно…
— Венди! Проходи. — Касси делает приглашающий жест. — Я уже предупредила Салли, что ты будешь копаться в ее личной жизни.
— У меня, между прочим, уже созрела одна идея, — кивает Венди. — Я просмотрела домовую книгу, все договоры аренды квартир в доме Спенсера. Так вот, мало того, что за соседнюю квартиру заплатили арендную плату на два месяца раньше, чем ты появилась у Спенсера, предыдущего жильца еще уговорили уступить свое жилье и переехать в другое крыло, в свободную квартиру, за сорок штук баксов. — Венди пытливо смотрит на меня. — Как ты думаешь, у кого может быть такая куча свободных денег?
— Уж точно не у Спенсера, — отвечаю я.
— Нет? — удивляется Касси.
— Нет.
— Но разве он плохо зарабатывает? — хмурится Касси.
— Это длинная история. Но поверьте мне, он не мог позволить себе вышвырнуть на ветер такую сумму.
— Любопытно, — недоверчиво тянет Венди, сверившись с записями. — А знаете почему? По словам Джуллиарда, деньги за аренду квартиры для чернокожей танцовщицы выделила издательская фирма «Беннетт, Фицаллен и К°». Разве не там работает Спенсер?
— Да, но…
— Погоди. Я позвонила Кейт Уэстон, чтобы проверить информацию, меня тотчас соединили кое с кем повыше, и там заверили, что понятия не имеют о подобном финансовом проекте. Мне было сказано, цитирую: «Мы не вкладываем деньги в танцоров. Если бы мы и хотели кому-то предоставить квартиру, то наверняка это был бы какой-нибудь достойный человек из нашего издательства». Логично, не так ли?
Касси выжидательно смотрит на меня:
— Салли, я вижу, ты думаешь о том же, о чем и я.
Качаю головой:
— Не хочу тебя разочаровывать, но у меня, по-моему, перегрев мозгового центра.
— Если мы ищем того, кто арендовал квартиру по соседству задолго до того, как Спенсер встретил тебя, мы должны копать в его связях того времени. Кто не пожалел бы сорока тысяч долларов, чтобы узнать, кого водит к себе Спенсер по ночам?
— Верити? — удивляюсь я.
— Не-а. Корбетт. — Корбетт Шредер — муж Верити. Очень могущественный, властный и богатый пожилой мужчина. Верити — его вторая жена.
— Верити Роудз? Корбетт Шредер? Не вижу связи со Спенсером, — пожимает плечами Венди.
— У Верити был роман со Спенсером, — поясняет Касси.
— До меня, — считаю нужным добавить я.
— А разве не она дала тебе задание написать о Касси?
Киваю в ответ.
— И ты закрутила роман с парнем своей начальницы из «Экспектейшнз»? — Венди смотрит на меня с восхищением. — Ты непростая штучка, Салли!