Общественный транспорт вполне сгодился бы для меня, но не для Дейзи. Многие люди захотели бы к ней прикоснуться или навредить.
Возможно, это паранойя, как говорит Дейзи, но мне кажется, это просто здравый смысл — выходя из дома, брать маленький револьвер в бардачок или складной нож в рюкзаке. В нашем доме я припрятал оружие из прошлой жизни, и о нём Дейзи даже не знала. Мне удалось что—то спрятать, как например, пистолет в шкафу и кухне, а также под столиком в зале. Я никогда не оставил бы Дейзи незащищенной, но знал, что она себя чувствовала бы некомфортно от такого количества оружия в доме. Когда она спрашивает:
— Где все твои пушки, Ник?
А я ей грустно отвечаю:
— Тот в тумбочке и вот, этот маленький.
Это ведь не ложь, просто я не утруждаю её деталями. Я в ответе за защиту моей сладкой Дейзи, а она отвечает мне любовью. Улыбаясь про себя, снова потерявшись в мечтах, я беру карандаш и начинаю заново.
— Своей любимой, — слышу я голос девушки, которая прерывает меня. — Так старомодно звучит, но так мило.
— Да, мило.
"Что Дейзи бы хотела, чтобы я сделал? Она бы хотела, чтобы я улыбнулся девушке, которая прервала меня. Ведь Дейзи всем улыбалась". Я стараюсь улыбаться этой девушке. "Как же её зовут? Пэтти? Дотти? Китти?" Я не могу вспомнить.
— Ты очень преданный, не так ли?
Я наконец—то посмотрел на девушку. Её темные волнистые волосы лежат на плечах. У неё длинные ресницы, похожие на паучьи лапки. Думаю, кому—то она бы показалась привлекательной, но она не Дейзи.
— Что ты приготовил ей на Рождество? — спрашивает она.
"Приготовил на Рождество?" Эти слова поразили меня, и я медленно поворачиваю голову к девушке:
— Приготовил на Рождество?
— Да. В смысле, раз она твоя любимая, ты же подаришь ей что—то, правильно?
Я киваю. "Да, точно. Подарок на Рождество". Пристально глядя на девушку, я спрашиваю:
— А что бы ты хотела получить, если бы могла иметь, что угодно?
Она складывает руки на груди:
— Боже, разве нужно что—то ещё, чтобы быть на седьмом небе от счастья с таким парнем, как ты. Где вы познакомились?
Подставив ладонь под лицо, паукообразная леди приближается ко мне. Мне некомфортно от её близости и её страшных ресниц. Я бы мог нарисовать их в своей следующей работе — "гигантские длинные усища на глазах".
— Мы познакомились...
Я останавливаюсь и задумываюсь: "Что Дейзи бы хотела, чтобы я ответил?" Правда была в том, что я шпионил за Дейзи, когда преследовал очередную цель. Знаю, Дейзи бы не хотела, чтобы я рассказал правду.
— Мы познакомились в кофейне.
— Твой акцент такой соблазнительный. У тебя есть братья?
Хлоп—хлоп и ресницы смыкаются.
— Нет. У меня нет братьев и сестёр.
Я смотрю на часы. Время занятия почти вышло, а я до сих пор не закончил работу. Вздохнув, я начинаю собирать вещи, чтобы не опоздать забрать Дейзи. В прошлый раз меня задержал очень долгий разговор с моим профессором о темноте моих набросков и о том, что мне нужно подбирать более легкие оттенки. Когда я приезжаю в университетский городок за Дейзи, вокруг неё стоит орда мужчин. По крайней мере, два или три. Дейзи говорит, что она заводит новых друзей, поэтому я скрываю свою растерянность.
— Ну, если ты со своей девушкой захочешь потусить, позвони мне. Дать тебе мой номер?
Сначала я отрицательно качаю головой, но Дейзи хочет заводить больше друзей. Возможно, стоит согласиться.
— Да, напиши мне номер.
— Просто дай мне телефон, и я забью туда свой контакт.
Нахмурившись, не знаю, должен ли я сделать это. Но вспомнив смеющееся лицо Дейзи, когда она общается с другими студентами, я передаю ей телефон. Тот, что для всех, а не тот, по которому я общаюсь с Дейзи. В том слишком много личных изображений и текстов, поэтому никто и никогда не должен их видеть, кроме меня.
Девушка улыбается мне, пока лапки паука ходят вверх—вниз. Она возвращает мне телефон, и я вижу, что её зовут Келли.
— Спасибо, Келли.
Я протягиваю ей руку, чтобы пожать. Она странно смотрит на неё, качая головой.
— Ты чудной. Симпатичный, но чудной. Хорошо, что мне нравятся чудаки.
Она берёт мою руки, пожимая её слишком долго.
— Боже, какие огромные руки!
Я держу руку перед собой, разглядывая её, и думаю, что она нормальная.
Она смеётся:
— Ты понимаешь всё так буквально!
— Спасибо, — говорю я, и пытаюсь вернуть её внимание к рождественским подаркам. — Ты — женщина, Келли, — говорю я.
Она округляет глаза:
— Так мило, что ты заметил.
"Конечно же, я заметил". Я замечаю всё.
— Да, заметил, — нетерпеливо продолжаю я. — Ты любишь Рождество?
Её глаза светятся:
— Кто же не любит?
— Что ты любишь больше всего? — спрашиваю я.
Традиции важны для Дейзи, а я хочу заложить наши собственные традиции.
— Подарки, конечно, — ухмыляется она.
Некоторые наши одногруппники стоят неподалеку, и я спрашиваю всех:
— Какой подарок вы бы хотели получить?
Они начинают выкрикивать ответы:
— Украшения.
— Игровую приставку.
— Машину.
Это говорит Келли. Я обращаюсь к ней:
— Ты дарила машину в качестве подарка?
— Хотела бы, — она потрясла руками. — Я бы хотела получить. А ты раздаешь их?
Я медленно киваю:
— Да. Думаю, да.
Я ударяю её по плечу, будто она — мой товарищ.
— Спасибо за твою дружбу.
Развернувшись, я иду к арендованной машине. Я возбужден. Очень возбужден. На Рождество я подарю Дейзи машину.
Когда я подъезжаю к кампусу колледжа Дейзи, воодушевление переполняет меня, и мне становится почти всё равно, что Дейзи окружена двумя самцами. Или тремя. Я не уверен, ведь там есть и несколько женщин. Интересно, что они обсуждают. Возможно, подарки. Надеюсь, кто—нибудь из них тоже хочет автомобиль, чтобы Дейзи понимала, что это нормальный подарок. Когда я приближаюсь, то разглядываю людей вокруг Дейзи. Её греет пальто. Мне хочется купить ей меха, но ей претит мысль, чтобы носить мертвых животных.
— Ник! — немедленно приветствует Дейзи меня.
Она вовлекает меня в толпу, а я наклоняюсь, чтобы поцеловать её, лишь слегка коснувшись губами её щеки. Затем, чтобы все понимали, что она под моей защитой, я обнимаю её за плечи.
— Закончила, котенок?
Она активно кивает и прощается со своими друзьями.
— Кажется, у тебя сегодня хорошее настроение.
— Да, я обогнал мотоциклиста по пути сюда. Это было очень захватывающе.
— Ник, — восклицает она, и бьет меня по плечу.
— Немного убийственного юмора, — шучу я.
Внезапно она останавливается и поворачивается ко мне лицом:
— Ты никогда не шутишь.
Её глаза изучают мои, но они не увидят там подарка, что я задумал. Только безграничную любовь и мысли о её сомкнутых веках, когда вчера ночью она сосала мне.
— Прошлая ночь, — шепчу я. — Было хорошо, да?
— Да, — соглашается она.
— Сегодня вечером моя очередь.
Я наклоняюсь к её уху так, чтобы никто, кроме неё, не мог услышать моих слов:
— Сегодня вечером я буду стоять на коленях между твоих нежных бедер, и вылизывать тебя, пока ты не закричишь о пощаде. Но никакой пощады не будет. Я буду мучить тебя языком, пальцами и членом, пока ты не потеряешь рассудок и не почувствуешь удовольствие каждой клеточкой своего тела. На твоем теле не останется ни одного сантиметра, которого я не коснусь. И завтра, когда ты проснешься в нашей кровати, всё, что ты будешь помнить, это то, как я трахал тебя.
Её коленки подкашиваются, и она хватается за меня.
— Ты не должен говорить мне такие вещи в общественных местах, — говорит она, оглядываясь по сторонам.
— Никто, кроме нас с тобой, не имеет значения в этом мире, Дейзи, — говорю я ей со всей серьезностью. — Пойдем домой, где сможем начать трахаться.
Это заставляет её хихикать:
— Ты такой грязный и серьезный одновременно. Мне это нравится.
Я открываю для неё дверь дешевого седана. Это один из последних дней, когда она ездит в этом. Присаживаясь на сиденье, я отдаю ей свой общий телефон.