Далее, как свидетельству дипломат, Петр доволен и даже весел. В эти дни на приеме пишет Иоганн Корб: « В царе заметен был веселый вид», хотя: «Заметив, что фаворит его Алексашка (Меньшиков) во время танцев был опоясан шпагой, царь пощечиной вразумил его, что при этом обыкновенно снимают шпагу; о силе удара свидетельствовала кровь, сильно потекшая у него из носа».
Через несколько дней, царь заставил бояр и воевод самим рубить головы приговоренным к смерти стрельцам. У бояр при этом тряслись руки, и они не могли отрубить голову за один раз, что очень раздражало царя. Порадовал лишь Алексашка, который бодро зарубил двадцать стрельцов. Сам царь отрубил головы не менее чем пятерым осужденным. Пытки и казни не мешают царю веселиться. Хотя веселие это и странное:
«Полковник Чамберс устроил дорогой пир, на котором со многими другими был и царь; не знаю, какая буря нарушила веселье, только царь схватил Лефорта, ударил его об пол и топтал ногами. Кто ближе к огню, тот ближе к пожару».
«После десяти часов царь приехал в карете на пир, роскошно устроенный…Пир отличался роскошными произведениями кухни и дорогими винами; тут было токайское, венгерское, красное, испанский сект, рейнвейн, красное французское, отличное от мушкателя, разные меды, и разного рода пиво, и вдобавок важнейший напиток у Москвитян – горилка. Боярин Головин имеет природное отвращение от салата и от уксуса; царь приказал полковнику Чамберсу, как можно крепче держать Головина и насильно напихал ему и в рот, и в нос салату и уксусу, так что от сильного кашля пошла у него из носа кровь».
Петр не щадит не только мятежных стрельцов, но и близких людей. Даже самых любимых фаворитов, таких как Меньшиков и Лефорт. О них ходят слухи, что именно они царя приобщили к "содомскому греху". Подтверждал эти слухи и Франц (Никита Петрович) Вильбуа в своих воспоминаниях «Рассказах о русском дворе» он пишет, по поводу «припадков бешеной страсти» Петра, во время которых «для него не было различия пола». В архивах сохранилось и розыскное дело сержанта Преображенского полка. Где он, по пьянке говорил, что государь-де с Меншиковым живет бляжьим образом. Сержанта пороли и выслали в ссылку в Оренбург. Удивляет в этом случае мягкость приговора. По всей видимости, думали так многие, но не орали, напившись об этом всенародно. Врач Петра Первого – Арескин писал: "У его величества, должно быть, легионы бесов сладострастия в крови". Эти бесы требовали постоянных жертв. А может быть и сам царь Петр становился жертвой своих страстей?
***
Мария Гамильтон.
Как она была хороша, эта самая Мария Гамильтон! Да какая Мария! Просто Маша, ведь было ей всего пятнадцать, когда появилась она при дворе. Как ей повезло. Несказанно повезло в пятнадцать лет стать фрейлиной самой Екатерины, супруги царя Петра. Но это не только везение. Во-первых, Маша была знатного рода. Ее предки бежали из Шотландии в далекую Московию почти двести лет назад при царе Иоанне Васильевиче Грозном. Царь отнесся к ним благосклонно и жаловал милостью за верную службу дворянством. Во вторых была Маша несказанно хороша собой и выделялась среди русских красавиц особенной статью. Она выделялась естественностью. В те времена девицы на выданье неумеренно пользовались белилами, щеки румянили свеклой, выщипывали брови, часто чернили зубы и придавались прочим косметическим изыскам того времени. У Радищева в его повести «Путешествии из Петербурга в Москву» есть такое описание: "Прасковья Денисовна, его новобрачная супруга, бела и румяна. Зубы как уголь. Брови в нитку, чернее сажи. " На современный взгляд жутковатое зрелище.
Так вот Маша Гамильтон одевалась по-европейски, была образованна, мила и естественна.
– Кто такая? – поинтересовалась на приме Екатерина, супруга царя, увидев Машу.
– Девица Мария Гамонтова, – отвечали ей.
Гамонтова – так на русский манер переиначили фамилию Гамильтон. Другую ветвь Гамильтонов переименовали в России в вообще Хомутовых.
Так супруга царя взяла Машу в свою свиту.
– У тебя новая фрейлина? – заинтересовался молоденькой фрейлиной и царь Петр.
– Милое создание, – рассмеялась в ответ Екатерина.
Измены царя ее, если и задевали, то она не показывала вида, помня судьбу своей предшественницы Екатерины Лопухиной, которую, заточили в монастырь. Петр гулял со многими, но неизменно возвращался к Екатерине.
Пятнадцатилетняя Маша и сорокалетний Петр стали любовниками. У Маши это был первый мужчина в ее жизни. Петр Первый же не отличался сдержанностью чувств он имел огромный опыт любовных связей с представительницами всех званий и сословий. Но Маша это нечто особенное, юное и чистое.
Петр, забыв государственные дела, все время проводил с молоденькой фрейлиной. Маша была счастлива, но недолго. Петр довольно скоро охладел к девушке. Она переживала, но множество мужчин искали ее внимания. Маша, погоревав, уступила одному, второму, а потом накрепко влюбилась в царского денщика Ивана Орлова. Денщик при царе – должность завидная. Многие сановники и генералы начинали с этой должности. Денщик он и верный спутник в царевых попойках, и доверенное лицо, а если надо, то государев шпион и исполнитель монаршей воли. Сам сиятельный князь Меншиков вышел из денщиков. Но царский денщик Орлов увлекся красавицей ненадолго. Через некоторое время он стал ей изменять, поколачивал. Сердце женщины потемки, а Маша отдала свое сердце красавцу Орлову. Она несколько раз рожала от царева денщика мертвых детей и воровала для него червонцы и алмазные украшения у императрицы. Но сколько веревочке не виться, всё равно конец будет. Разразился скандал.
У Петра пропали важные документы, подозрение пало на Орлова.
– Доставьте негодяя сей же час ко мне! – вскричал разъяренный Петр.
Через некоторое время пьяного Орлова гвардейцы доставили пред светлые очи монарха. Денщик не выдержал бешенного взгляда царя и рухнул на колени.
– Признавайся, мерзавец, – грозно сказал Петр.
– Все скажу без утайки. Виноват. Спал блудно с Машкой, – запричитал Орлов.
– Что за Машка? – удивился царь. Такой поворот событий его удивил.
– С Машкой Гамонтовой, царицыной фрейлиной.
– Машку ко мне, – пророкотал царь стоящим на страже солдатам.
Так начались мучения Маши Гамильтон. Царь сам присутствовал на ее пытках и допросах. Мария созналась во всем. В том, что принимала снадобья, чтобы родить мертвых детей. В том, что последнего ребенка, которого родила живым, задушила. В том, что обкрадывала для любовника царицу. В том что для того чтобы удержать Ивана придумала и рассказала подругам нелепую сплетню о Екатерине.
Единственное на чем стояла Маша твердо, это то, что Иван Орлов о ее преступлениях ничего не знал. Она страстно любила царского денщика и оставалась верна ему даже под пыткой. Петру в ответ на ее благородство проявить бы милость, но нет, Марию приговорили к казни.
Странная это была казнь.
Мария приехала в белом платье, убранном чёрными лентами. Царь помог ей взойти на эшафот и поцеловал. После этого Петр шепнул что-то на ухо палачу. Толпа, собравшаяся в ранний час поглазеть на казнь, подумала, что девице даровано прощение. Но нет!
Взмах топора и голова красавицы летит в грязь. Петр поднимает голову бывшей любовницы, показывает, где позвоночная артерия, где внутренняя сонная, а где наружная. Эту лекцию по анатомии он завершает словами:
– В кунсткамеру ее.
Затем целует побледневшие губы отрубленной головы, садится в карету и уезжает.
Прямо сцена из готического романа.
Странная это любовь Петра к поцелуям. Царь мог зацеловать человека до беспамятства. Герцога Голштинского на одной из пирушек царь сначала лобызал в шею, лоб и голову (предварительно сняв с него парик) и наконец, “в зубы и в губы”. Как свидетельствует обер-камергер герцога Берхгольц. Афанасия Татищева своего денщика он целовал более ста раз. После такого проявления чувств бедный парень неделями ходил с опухшими губами. Но целуя отрубленную голову, Петр превзошел сам себя. Поневоле веришь в страшные истории, о поведении царя в анатомическом театре, когда по рассказам он заставил зубами рвать плоть трупа, сановников сопровождавших его. А вина их была в том, что не смогли скрыть брезгливой гримасы при виде мертвого тела.
Что за странное отношение к женщинам у монарха? Зачем благоволить к ветреным и малообразованным особам низкого рода и поступать жестоко с дамами высшего круга, умеющими быть верными? Петр осыпал милостями и подарками Анну Монс, женился и сделал императрицей бывшую прачку Марту Скавронскую русской императрицей Екатериной. И что в замен? Обе предали его, заведя любовников, а Екатерина еще и замышляла отравить. Женщины, же умеющие преданно любить монарха, оказывались либо в монастыре, либо в ссылке, а то и на плахе.