Вероника Карпенко - Посторонние

Я одарила её, наверное, слишком красноречивым взглядом.

—  Нет, правда! — она виновато пожала плечами. — Просто… так вышло.

Бог знает, как трудно мне было удержаться, и не съязвить в ответ. Но я сумела!

—  Твой брат… — она запнулась, —  знаешь, я его люблю!

Я, как ошпаренная, вскочила с лавки, нащупала резиновые сланцы:

—  Я в душ!

...Я стала частой гостей в их доме. Правда, стараясь улизнуть, пока Артём не вернётся с работы. А возвращался он поздно! Их маленькая квартира была уютно обставлена. И, невзирая на ремонт, внутри был порядок. Кухонная плита сияла белизной, на подоконниках цвели орхидеи. На видном месте в гостиной стояла электронная фоторамка, неустанно демонстрируя гостям свадебные фото.

Она постоянно говорила. Ни о чём! И все время что-то делала: протирала, готовила, складывала разбросанные по полу игрушки, наводила порядок в детской, уговаривала Дениску доесть овощное пюре. Наблюдая ее непрерывную возню, я чувствовала странную смесь злости и обиды! Казалось, будто уготованную мне главную роль отдали другой, бездарной актрисе.

Эти визиты причиняли мне боль и только сильнее распаляли мои чувства! Стоило прекратить! Но я, точно мазохист, продолжала навещать их с завидной регулярностью.

Они и в самом деле подружились! Поначалу я бесился - неужели Анька не могла выбрать кого-нибудь другого на роль подруги? Что это? Закон подлости, или злой рок? Но я ж не мог запретить ей дружить с Ниной! На каком основании?

Каждый раз, возвращаясь домой, я боялся встретить там её. Увидеть Нину в стенах своего дома, беззаботно болтающей с моей женой, а то и хуже, держащей на руках моего сына…

Она уходила. Но маленькая гостиная успевала впитать в себя запах её духов. Я слышал его даже сквозь завесу съестных ароматов, доносившихся из кухни. И оттого казалось, что она постоянно рядом! Будто одних мыслей о ней было мало…

 Как всегда, облачившись в домашнюю одежду, я принял «трудовую вахту». Дениска уже сидел на миниатюрном троне, в нетерпении суча ножками. Я откупорил баночку с овощным пюре и принялся выдумывать новые способы доставить еду по назначению. Он рос непрерывно! Каждый день, становясь чуточку больше.

—  Тём! —  Аня отвлеклась от готовки, —  я думала, может быть, позвать Нину в крёстные?

Я посмотрел на зелёную кашицу, размазанную по детской физиономии.

—  Ну а что? —  продолжала она, —  Лучше кандидатуры и не придумать!

—  Вы с ней прям спелись! —  бросил я, Анька улыбнулась.

—  Да, она хорошая. И Деню любит. Он к ней на руки идёт, даже не плачет. Такое редко бывает!

Я попытался представить Нину с Дениской на руках. Сын с каждым днём все больше походил на Аньку. «Интересно, а какие дети получились бы у нас с ней? —  думал я, но тут же прогонял от себя эту мысль.

 Мне просто необходимо было найти кого-нибудь. Кого-то совсем не похожего на Артёма! И такой человек нашелся…

В тот день, спустив зарплату на шмотки, я застыла на пороге торгового центра. Пока я тратила деньги, пейзаж изменился: задул ветер, дождь усилился. Чтобы скоротать время, я решила выпить горячий напиток. Порывшись в карманах, и найдя нужную сумму, подошла к автомату. Тот, заманчиво подмигивал, предлагая «настоящий кофе».

«Ну, ну», —  подумала я, и сунула в прорезь банкноту. Фыркнув, автомат выплюнул бумажку обратно. Я выругалась, распрямила деньгу, и вставила повторно. Однако не прошло и секунды, как несговорчивая машина отдала мне пожеванный стольник!

Сдерживая раздражение, я еще более тщательно разгладила края, и предприняла третью попытку. Безуспешно! Проклятый автомат не хотел принимать мои деньги! Как назло в кошельке осталась последняя тысяча, а мелочи не набралось даже на воду.

Отчаявшись разжиться «настоящим кофе», я вздохнула и спрятала деньги в карман.

—  Помощь нужна?

Я обернулась. Голос принадлежал мужчине, настолько высокому, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо. Простая одежда, джинсы и ветровка выгодно подчеркивали крепкую фигуру. Руки сложены на груди, на лице выражение ехидного любопытства. В его внешности было что-то скандинавское: в холодных серых глазах, высокомерном профиле; в резко очерченных скулах, замаскированных аккуратной светлой порослью.

—  Не знаю, —  я пожала плечами, —  он сломан!

Я кивнула на автомат, и мужчина подошел ближе.

—  Сейчас починим.

Он вытащил из кармана банкноту и привычным жестом вставил в «пасть железному зверю». Тот, не мешкая, проглотил ее.

—  Ну, вот, —  улыбнулся он краешком рта, —  какой кофе предпочитает барышня?

Я задумалась и вытащила из кармана смятую сотню.

—  Вот, возьмите, —  я протянула ему ладонь, но он покачал головой.

—  Не нужно! Я угощаю! К тому же, это моя оплошность!

—  В смысле? —  уточнила я.

—  В смысле, это мой подопечный. Таких еще по городу с десяток. Купюроприемники – слабое место.

Я улыбнулась.

—  Ну, так что? —  он выжидающе посмотрел на меня, и я смущенно ткнула пальцем в напиток под названием «мокиато».

Мужчина нажал кнопку, не сводя с меня глаз.

В тот день Анька не вышла меня встречать, из кухни лилась болтовня. Я замер на пороге, порываясь развернуться и дать дёру! Нинкин голос я узнал сразу…

—  Ну, и что здесь происходит?

—  Ой, Тёмочка! —  Аня вскочила, едва не опрокинув стул.

На другом конце, спиной ко мне сидела Нина. Она лениво развернулась, окинула меня взглядом и присвистнула.

—  Вот это да! А говорил, никто не заставит тебя напялить костюм?

—  Жизнь заставила! —  отозвался я, ухватил за тонкое горлышко стоявшую на столе бутылку, принюхался, —  Кажется, здесь когда-то держали вино?

—  Там остался глоточек, —  виновато сообщила Анька. Алкоголь окрасил её щеки в алый цвет.

—  Откуда? —  я перевел взгляд на сестру. Та задумчиво покручивала в руке опустевший бокал. —  Спаиваешь мою жену?

—  Ой, Тём, не нуди! —  Нинка махнула рукой и закинула ногу на ногу, обнажив затянутую в нейлон коленку, —  Хоть отвлеклась немного! А то она уже погрязла в детских кашках и какашках.

...Я доел свой ужин. Из детской слышалась колыбельная. Прихватив сигареты и стараясь не шуметь, я вышел на балкон. Кажется, их спонтанная дружба крепла с каждым днем? Пожалуй, стоило радоваться! Но меня отчего-то раздражало её бесцеремонное вторжение в нашу семейную жизнь.

Я не сразу увидел Нину, в своем платье она почти сливалась с окружающей темнотой. Сестра стояла с закрытыми глазами, подставив лицо холодному ветру. Щеки ее горели, каштановые пряди плясали, повинуясь воздушным порывам... Уставший от созерцания вечных Анькиных балахонов, я буквально завис, глядя, как тонкий трикотаж мягко облегает Нинкино тело, повторяет изгибы…

Опомнившись, я снял куртку и набросил ей на плечи. Нина вздрогнула и открыла глаза.

—  Простынешь!

Она улыбнулась и сладко зевнула: 

—  Ну, как жизнь семейная?

—  Нормально, —  ответил я. —  А у тебя как… на работе?

Она хмыкнула:

—  А что на работе?

—  Нравится?

Нина плотнее запахнулась:

—  Не знаю. Обыкновенно! С восьми до пяти. Цифры, отчеты, сводки. Уже привыкла.

Я хотел закинуть удочку, осторожно перевести разговор на тему личной жизни. Но она вновь заговорила:

—  Знаешь, мне кажется, я не карьеристка. Вообще! Так и просижу всю жизнь в качестве рядового бухгалтера. Накануне пенсии мне вручат памятные часы с эмблемой предприятия.

—  Эй, прекращай! Откуда столько пессимизма? —  я шутливо двинул её плечом. —  А как же твои фотки? Бросила?

Нина улыбнулась. Но улыбка вышла какой-то грустной.

— Этим денег не заработаешь.

— Почему? —  возразил я, —  Хорошие фотографы в цене!

— А что снимать-то? Чужие свадьбы? —  она рассмеялась и взяла с подоконника пачку сигарет.

—  На! —  протянул я почти докуренную свою, —  И прекращай курить уже!

—  Братишка! —  улыбнулась Нина, глаза её блестели, отражая лунный свет.