Вероника Карпенко - Посторонние

— Артём, иди домой! — гнусаво крикнула сестра, — Мне вообще не нужно было тебя звать!

«Вот тебе здрасте! Я помогаю, и я же ещё виноват?».

Я взял себя в руки, и произнес:

— Мы ещё не закончили, —  так, словно был сантехником, желающим получить оплату.

— Я сейчас, — промямлила Нинка из-за двери.

И наконец, выползла наружу.

— Извини, не люблю плакать при посторонних, — сказала она, старательно пряча распухшее лицо.

— Я думал, я не посторонний, — обиделся я.

— Ой, прости!

Мы продолжили паковать вещи. И делали это в полном молчании. За все время я перебрал тысячу поводов заговорить. И сам удивлялся своей тормознутости! Наконец, мою голову посетила гениальная мысль:

— Нин, а может пиццу закажем? Ты вообще-то ужинала?

Она вдруг очнулась, бережно сложила в коробку какую-то дешевую вазочку, и пожала плечами.

— Я голодный! — подначивал я.

Нинка махнула рукой:

— Ты ешь, я не хочу!

На всякий случай я заказал две пиццы. И не зря! Вторую она умяла почти целиком. Мы запили ужин чаем. Потом, откуда ни возьмись, в одном из кухонных шкафчиков обнаружилась бутылка дорогущего вина. Видимо, артефакты Машиного брака?

Нинка, как бы невзначай, поставила её на стол, и отвернулась…

Я с умным видом покрутил бутылку, в заключении понюхал пробку.

— Может, попробуем? — предложил, и она кивнула, как будто ждала этой фразы.

Точно дегустаторы, мы сделали пару глотков.

— Ничего так, — одобрила Нинка.

Бутылка потихоньку пустела, и разговор, наконец, пошёл.

— А помнишь, она твои диски продала своей однокласснице? — смеялась Нинка, задумчиво водя пальцем по краю бокала.

Я кивнул, припоминая. Но мне было все равно, я кивал на любую её фразу. Ведь она смеялась!

— Там, кстати, какие-то диски, — произнесла Нина, — попса в основном. Но можно послушать.

Я не растерялся, и пошёл изучать фонотеку. Включил что-то… Оказался медляк! Ну, кто бы сомневался?

Я подошел к столу - налить еще вина...

И увидел, как Нина, сунув палец в рот, и облизнув его, медленно поглаживает край бокала... Её лицо под этим ракурсом выглядело просто невероятным! Глаза блестели, губы, чуть припухшие от слёз, были приоткрыты…

И я сломался! Чувствуя, как член встает…

«Только этого не хватало!», — подумал я и ретировался в туалет.

Переждал опасность, плеснул в лицо холодной воды. Потом поспешил обратно, распахнул дверь...

Послышался удар и громкое Нинкино:

— Ой!

Я выскочил наружу. Она стояла в коридоре, потирая лоб.

— Прости, не хотел! — я с тревогой посмотрел на нее. — Покажи!

Нинка вжалась в стену, отстраняясь. Как будто я заразный! Я отвел в сторону волосы от её лица и приоткрыл лоб. Её кожа была такой теплой и гладкой... Я наклонился вперед и прикоснулся губами. Не знаю зачем! Просто «на автомате»!

Она подняла на меня удивленные глаза. И я… поцеловал! Горячие и сухие, её губы сомкнулись. Но я обхватил их, заставляя раскрыться, удерживая ладонью её лицо. Она пахла вином и чем-то еще, неуловимым, дурманящим разум... Я даже застонал от удовольствия, когда в попытке сопротивления, её ротик приоткрылся. Там внутри было еще жарче!

Нинка замычала, упираясь ладонями мне в грудь. Я отпустил… Она отошла на безопасное расстояние, отдышалась. И я опять принялся извиняться.

— Сиди там! — велела она, указывая на стул. Сама же подошла к окну, за которым была ночь.

«Который час?» — подумал я. И только я поднес руку к глазам, чтобы взглянуть на часы, как свет погас…

Машкина квартира выглядела так, точно сестра еще с утра была здесь. На плечиках в коридоре модное пальто, под тумбой домашние розовые тапки. На журнальном столике свеженький глянец. Я подошла, листанула журнал. В детстве мы с сестрой любили играть! Открывая страницу мод, начинали перечислять друг другу, что бы хотели купить.

Я не спешила приступать к сборам. Хотелось еще немного походить вот так, чувствуя Машкино присутствие.

«В самом деле», — думала я, — «Как будто она вышла за хлебом». Было ощущение, что сейчас, через минуту, дверь распахнется. И Машка, веселая и живая, сбросит обувь, подбежит, схватит за плечи. Затем придирчиво оглядит с ног до головы, скажет, что я опять похудела, что нужно ярче краситься, что пора бы сменить кроссовки на каблуки. Я вдруг отчетливо осознала, что никогда уже не смогу повздорить с сестрой, выбрать ей подарок на новый год…

Эта мысль удушливой волной накрыла на меня! А тут еще это фото… Мы делали его на мой день рождения. Еще одно неудачное селфи, где я с перекошенным лицом. А Машка, как всегда, принцесса! Мне назло, сестра сохранила его и даже распечатала.

«Слезотечение» началось в самый неподходящий момент. «Только не сейчас!», — лихорадочно думала я, сжимая веки. Губы задрожали, сердце забилось и я, поняв, что парой слезинок дело не решится, пулей бросилась в ванну.

Сквозь шум воды звучал голос Артёма. «Замолчи!», — думала я, ожидая, пока минует приступ жалости к себе.

— Нин, с тобой все нормально? — спрашивал он, точно боялся, что я сведу счеты с жизнью. «Он что, думает, я совсем больная?». Его присутствие только усиливало эмоции, и слезы текли, не переставая. Я прижала к лицу полотенце, заглушая непроизвольные всхлипы.

— Нин, ну выходи! — прокричал Тёма и дернул ручку. «Достал!», — обозлилась я и крикнула:

— Иди домой!

«Кто знал, сколько еще мне предстоит тут сидеть». Но он не уходил! Я плеснула в лицо холодной водой, стараясь хоть как-то охладить. И пожалела, что уже успела собрать с ванных полочек всю косметику.

 «Дались ему эти коробки!», — я вышла, отвернулась и бросила в свое оправдание:

— Извини, не люблю плакать на людях.

— Ну, я же не посторонний! — хмыкнул Артём.

Мы продолжили паковать вещи. Он молчал. И я была благодарна ему за это. Честно, я порядком устала. У Машки оказалась уйма барахла! Куда девать все это добро, я не знала. Но все же старалась сохранить его в целости.

В отдельную маленькую коробочку я сложила то, что точно заберу себе. В основном фотографии, украшения. Невеликий запас подарков от бывшего мужа. На полученные от развода с Аркадием деньги Машка купила машину. Которая и довела её до смерти! В прямом смысле слова. Просто злой рок! Ведь развод был не из легких. «Может быть, он подрезал тормоза?» — подумала я и осеклась, вспоминая, как страдал на похоронах Аркадий.

— Нин, а может пиццу закажем? — отвлёк меня Тёма.

Он так настаивал, что я сдалась. «Может, и правда, голодный?»,  —  думала я. Вторую пиццу он сунул мне под нос, и, глядя на меня, принялся со вкусом поедать свою. Я не устояла, и взяла один кусочек.

Хотелось чаю, и я стала искать заварку. До кухни наша ревизия пока не добралась! И в одном из шкафчиков нашлась бутылка вина. Я поставила её на стол, рядом с солью, сахаром, фольгой, и всем, что нашла, пока доставала банку с чаем.

— Качественный алкоголь! — заявил Артём и откупорил бутылку.

Я кивнула, хотя ничего не понимала в вине. Мы выпили по чуть-чуть. Напряжение отпустило, внутри приятно потеплело. На ум одно за другим стали приходить воспоминания о детстве, юности...

— А помнишь, как она мой плеер продала своей однокласснице? — засмеялся Тёма. Я подхватила! Мы долго болтали и бутылка медленно пустела…

— Там, кстати, диски какие-то. Можешь забрать, — бросила я, вспоминая про музыкальную коллекцию, найденную в гостиной.

Артём ушел, и спустя время из комнаты зазвучала музыка. Я старательно водила пальцем по бокалу, пока тот не загудел, подпевая.

В коридоре послышалась возня. Я вышла посмотреть, шагнула в темноту и… Получила удар в лоб! Дверь ванной комнаты распахнулась так внезапно, что из глаз полетели искры. Как бывает только в мультфильмах, на лбу мгновенно выросла шишка. И я подумала, что сейчас как никто другой похожа на единорога!

— Прости, я тебя не видел! — Артём пылко извинялся, суетился.

Я уверяла его, что все в норме, желая отделаться от назойливой заботы. Но Артём не слышал! Он подошел вплотную, и я задышала чаще…

Он всего лишь убрал волосы от моего лица, а я уже едва не задохнулась! Ощущая, как предательски дрожат колени...