- Нет, это было привидение, - повторила Берта с радостным возбуждением, которое с учетом происшедшего казалось совершенно неуместным.

- Спокойной ночи, госпожа Червински, - твердым тоном произнес Редклифф.

- Но…

- Пойдем, Берта. - Милдред потянула ее за руку. - Пусть Джоанна поспит. - Поцеловав девушку в щеку, она окинула ее любящим взглядом и чуть ли не выволокла свою дородную подругу из комнаты.

Памела сложила руки на груди.

- Ты идешь, Ред?

Он понимал, что нужно идти. Но не мог заставить себя сделать это.

- Иди ложись, Памела, - сказал он, отчетливо осознавая, что рискует не на шутку разозлить ее, но испытывая непреодолимое желание убедиться в том, что Джоанне в самом деле ничего не грозит. - Я сейчас приду.

Ответ жены удивил как его самого, так и Джоанну.

- Как скажешь. Спокойной ночи. Желаю приятных сновидений.

Проговорив эти слова самым что ни на есть любезным тоном, она приветливо улыбнулась. Интересно, мелькнула у Джоанны мысль, почему в фальшивых фразах Памелы ей почудилась скрытая угроза?

- Ты в самом деле нормально себя чувствуешь? - спросил Редклифф, когда они остались одни.

- Да, все хорошо, - слабым голосом ответила она и, чуть помедлив, повторила: - Все хорошо. Я не столько испугана, сколько сбита с толку.

Он нежно гладил ее руки, стараясь унять не отпускавшую ее тревогу.

- Ты действительно думаешь, что все это тебе приснилось?

- А разве могло быть иначе?

- Не знаю.

А что, если Памела… Нет, заверил себя Редклифф. Конечно, его жена на редкость ревнивая женщина. Но даже она не способна на убийство.

- Это был сон, - повторила Джоанна.

Не в силах придумать другое, более правдоподобное объяснение происшедшего, Редклифф что-то пробормотал в знак согласия. Потом привлек ее к себе и стал нежно гладить по спине, успокаивая и возбуждая одновременно.

- Тебе надо идти, - взмолилась она.

Он легко коснулся губами ее волос, вдыхая исходящий от них свежий, полный солнечных лучей аромат.

- Сейчас иду.

Закрыв глаза, Джоанна прижалась щекой к его груди. Она понимала, что должна отослать его обратно к жене, в супружескую постель. Но ничего не могла с собой поделать. Во всяком случае сейчас.

Обхватив его руками за талию, она всем телом прильнула к нему. Редклифф был в одних джинсах, которые натянул наскоро, проснувшись от криков Джоанны. Грудь его была обнажена. И казалась такой… такой соблазнительной. Охваченная страстным желанием, от которого все ее тело бросило в жар, а голова пошла кругом, Джоанна прижалась губами к его плечу. Потом к груди.

Он застонал. Каждый ее поцелуй буквально обжигал ему кожу.

- Тс-с… - Прижимаясь к его теплой груди, она улыбнулась. - Еще чуть-чуть.

Глядя прямо перед собой затуманенным взором, Редклифф откинул назад ее голову и заглянул ей прямо в глаза.

- Да, еще, - произнес он хриплым, скрывающимся от возбуждения голосом. Его губы были всего в нескольких дюймах от ее губ.

Сгорая от желания прижаться к ним, Джоанна испустила еле слышный, податливый вздох. Привстав на цыпочки, она обвила руками его шею, даже не заметив, как вязаный шерстяной плед сполз на пол.

Ее жаркие, ищущие губы были так же воспалены от страсти и нетерпения, как и его собственные. Редклифф нежно ласкал ее тело, скрытое под шелковой ночной рубашкой, получая ни с чем не сравнимое наслаждение от чувственных движений ее фигуры, откликавшейся на его ласки. Просунув руку в вырез рубашки, он дотронулся до ее разгоряченного тела, которое еще несколько минут назад было холодным как лед.

Снедавший Джоанну страх бесследно исчез. Кроме Редклиффа, для нее в эту минуту никого и ничего не существовало. В состоянии полубеспамятства она слушала наполненные непередаваемой нежностью слова, которые он шептал ей на ухо, какие-то безумные, восхитительные обещания.

Редклифф понимал, что ведет себя на редкость глупо, позволяя так долго сдерживаемому желанию прорваться наружу сейчас, когда в доме полно народу, а в одной из комнат ждет жена. Он понимал, что играет с огнем. Но, Господи, ничто человеческое ему не чуждо! Джоанна такая нежная, такая беззащитная, и он так испугался, когда она закричала, и испытал такое облегчение, когда убедился, что с нею все в порядке. Поэтому теперь, черт побери, единственное, на что он способен, - это дать волю своим чувствам.

О да! Именно этого она так долго ждала. Она жаждала касаний его мужественных губ, умирала от желания чувствовать всем телом прикосновение его сильных, ищущих рук. Она хотела его со страстью, которая была сродни безрассудству, хотя и понимала, что их взаимный порыв сейчас - это настоящее безумие.

Он поднял на ней ночную рубашку и прижался лицом к ее груди. Потом принялся ласкать ее соски губами, отчего они встали торчком. В груди у нее возникло сладостное ощущение, передавшееся вниз живота. Она застонала - казалось, этот стон исходит из самых потаенных уголков ее души - и еще плотнее обхватила его за бедра. Если их поведение и в самом деле безумие, то Джоанна стремилась к нему всем сердцем.

Дрожащими руками она расстегнула молнию у него на джинсах. Но когда она опустила вниз руку, охваченная желанием довести его до такого же безумия, до какого довел ее он, Редклифф перехватил ее руку.

- Джанни, любимая моя! - Сделав глубокий вдох, он попытался взять себя в руки. - Мы должны остановиться.

Она замотала головой, и волосы ее взметнулись сверкающей дугой.

- Не сейчас.

Редклифф весь дрожал от еле сдерживаемого желания почувствовать прикосновение ее ищущей руки. Голова у него кружилась. Больше всего на свете ему сейчас хотелось уложить ее в постель, сорвать эту шелковую ночную рубашку и овладеть ее разгоряченным, податливым телом. Но он понимал, что риск слишком велик.

К тому же еще совсем недавно она была сама не своя от страха, чуть слышно с укоризной нашептывал ему внутренний голос. Что если ее реакция вызвана лишь потребностью в утешении и ласке? Если они сейчас займутся любовью, не получится ли так, что он воспользуется слабостью, которая вообще-то ей не свойственна?

Но, терзаясь противоречивыми чувствами, он руководствовался прежде всего той простой истиной, которая всегда помогала ему в минуты, когда он сгорал от мучительной страсти к Джоанне: сейчас он больше ничего не может ей дать. А это все равно, что не дать вообще ничего.

Джоанна глубоко и судорожно вздохнула, обвела взглядом комнату и, пусть с опозданием, вспомнила, где она, то есть они, сейчас находятся.

- Спасибо. - Во взгляде ее широко раскрытых, лучистых глаз отражалась нежность.

- За что? - хрипло спросил он.

- За то, что ты вовремя одумался и остановился. - Растопырив пальцы, она провела пятерней по спутавшимся волосам. - Если бы сюда зашла твоя жена…

Дальше можно было не продолжать. Они оба понимали, что сцена, которую в этом случае не преминула бы устроить Памела, не сулила им ничего хорошего.

Джоанна поежилась.

- Тебе холодно? - Он протянул руку, чтобы поднять упавший на пол плед.

Она машинально сложила руки на груди, словно желая укрыться от неведомой опасности.

- Нет, не холодно. Я боюсь.

Он бросил взгляд на окно.

- Окно закрыто. И заперто на шпингалет.

Она покачала головой.

- Я боюсь не этого. Я боюсь тебя.

- Меня? - Она не могла бы придумать ничего более обидного для него.

- Я боюсь того, как ты на меня действуешь.

Редклифф прикрыл лицо рукой. Потом, улыбнувшись виновато, осторожно дотронулся до ее погрустневшего лица. Кончиками пальцев провел по ее щеке, губам, подбородку и шее. Глубоко вздохнул и с видимой неохотой отнял руку.

- Ты сможешь теперь заснуть?

- Да. - Впервые в жизни она солгала ему. Неужели он думает, что она способна заснуть теперь, когда каждая клеточка ее тела жаждет его прикосновений? Она была уже готова разреветься от несбыточности своих надежд, но тут на помощь ей пришло чувство юмора. - Только приму холодный душ.

Как она и предполагала, при этих словах у него вырвался смешок.

- По крайней мере теперь, когда мы с тобой оказались под одной крышей, Милдред перестанет беспокоиться из-за нехватки горячей воды.

Погладив по голове, он окинул ее взглядом, в котором читалась непередаваемая нежность.