Лизетта быстро отвернулась и направилась в кухню.
– Лизетта, разве ты не рада? – удивился Джек и пошел за ней следом.
Ему казалось, что все складывается как нельзя лучше. Проблема решилась сама собой, и делать ничего не пришлось.
Лизетта в ответ кивнула.
– Будем каждый год видеться, как всегда. И тебе не придется уезжать.
Лизетта взяла блокнот и написала: «Мне нужно присмотреть кое за чем в кухне».
Она скрылась за дверью и задвинула щеколду.
Уэс поджидал Джека возле буфетной стойки, взявшись за край деревянного щита, на котором стоял торт.
– Ну что, Джек, понесли? – сказал он.
Тот рассеянно кивнул; у него в голове вдруг прозвучал голос маленькой девочки: «Почему ты не даешь отпор?»
Селма наблюдала, как Ласло усаживает жену и дочерей в черный «мерседес» и уезжает. Сразу стало легче на душе. Больше не хотелось иметь с ним ничего общего. Она огляделась в поисках новой жертвы, потом вздохнула и села, обмахиваясь веером. Лучше всего сейчас было бы вернуться в домик.
– Что, ищете, у кого бы похитить мужа? – За столик напротив нее уселась Бриттани. – Вы знаете, я сейчас думаю, что была к вам слишком сурова, – продолжила она.
– Ах так, – с усмешкой сказала Селма. – Продолжай, пожалуйста.
– Я вот что хотела спросить… как вам удается всегда добиваться своего? Как вы это делаете? Вот я иногда так стараюсь, чтобы понравиться парню… Уэсу, например. Мы с ним вроде нашли общий язык. А тут вижу, он танцует с племянницей Эби. Конечно, женщина она фигуристая и все такое, но посмотрите на ее прическу! Что за дикая градуировка? И при этом он не смотрит на меня такими глазами, как на нее. Может, расскажете, как стать похожей на вас?
Бриттани очень хотелось выведать секрет Селмы… И открыться было бы так легко. Селме нужно всего лишь вдохнуть в нее желание. Но она никогда подобного не делала. Говорила себе, что не хочет иметь соперницу, но в глубине души сомневалась, справедливо ли так поступать с юной женщиной, плохо представляющей последствия «удачной охоты».
Селма опустила веер:
– Послушай, дитя мое, Уэса ты не получишь, даже если станешь такой, как я. Похитить можно только того, кто сам желает, чтобы его украли.
Бриттани смутилась.
– Например… Видишь вон там Лизетту с мужчиной?
Недавно Джек, Лизетта, Эби, Кейт и Уэс куда-то запропастились. Теперь они стояли в дальнем конце лужайки у самых мостков. Очевидно, у них был свой разговор, и никто не озаботился пригласить в теплую компанию Селму.
– Это Джек. Да, конечно. Я знаю его.
– Вот… если они поженятся, я никогда не смогу отбить его у Лизетты. Знаешь почему?
– Потому что Лизетта наложит на вас проклятье? – спросила Бриттани.
Эби что-то сказала Джеку и Уэсу, мужчины пересекли лужайку и скрылись в главном здании. Лизетта поспешила следом.
– Нет, – вздохнула Селма, – не поэтому. А потому, что Джек любит Лизетту. Посмотри теперь в другую сторону, видишь отца с матерью? Чувствуешь разницу?
Бриттани кивнула. Селма поняла: она все чувствует. Хотя душа ее и протестует.
– Значит, не расскажете, как стать похожей на вас?
– Ты не хочешь быть похожей на меня, – ответила Селма.
– Нет, хочу! Я хочу быть счастливой.
– Я тебе только что все объяснила, – отрезала Селма, недовольная собой из-за того, что наболтала лишнего.
Она встала и направилась к домику. У нее внезапно разболелась голова.
– Селма, вот ты где! – воскликнула Буладина, увидев ее. – Все куда-то разбежались, никого не найти. Где ты была?
Селме приятно было, что Буладина и ее включила в число «разбежавшихся».
– То здесь, то там. Мало ли где…
– Отличный денек, правда? Я избавилась от этого транспаранта. Жаль только, не смогла помешать тому типу толкать речь. Его, похоже, никто на дух не переносит. И это может сыграть в нашу пользу. Я так рада, что он уехал. Смотри – торт!
Как раз в эту минуту Джек с Уэсом вынесли из дома щит с шоколадным колоссом.
Эта Буладина порой способна высосать из тебя все соки. Селма сейчас была не в настроении с ней общаться.
– Скажи, ты-то чего надрываешься? Почему все из кожи вон лезут, чтобы спасти «Потерянное озеро»?
– Потому что нам здесь нравится, – ответила Буладина.
– Говори за себя.
Буладина недовольно зацокала языком:
– Селма, если ты постоянно будешь делать вид, будто тебе на все наплевать, очень скоро тебе начнут верить.
– Ты меня знаешь уже тридцать лет и только сейчас это заметила? Я не притворяюсь. Буладина, ну что тебе все неймется? Эби продает свою недвижимость. Хорошо это или нет, от тебя уже ничего не зависит. Все явились сюда попрощаться. Люди всегда так делают, когда кто-то решает идти своим путем. Они говорят «гудбай», понимаешь? Я такого насмотрелась в жизни. Все происходит по одинаковой схеме.
Селма повернулась и пошла прочь.
Буладина Рэмси родилась в трущобах городка, расположенного в северной части Южной Каролины. Назывался он не как-нибудь, а Конец Света, что было справедливо для всякого местного жителя. Никто из этих людей не тешил себя иллюзиями, и каждому было известно, какая жизнь ждет его в родном городишке, среди грязных улиц, где стояла отвратительная вонь немытых человеческих тел, а от кухонного жирного чада стекла в окнах покрывались желтым налетом. Хозяевам, державшим свинью или домашнюю птицу, приходилось отчаянно охранять их от воров. С теми, кто покушался на живность, люто расправлялись – за окраиной города то и дело находили труп. Мясо здесь ценилось дороже золота.
Раз в месяц в городе появлялись баптистки, они привозили коробки с сахаром, мукой, старой одеждой и раздавали бедным. Зимой у благотворительниц можно было разжиться и обувью. Местные мужчины трудились сезонно на близлежащих фермах. Работников увозили на грузовиках, они отсутствовали по нескольку недель, иногда приезжали на денек, чтобы выпить как следует и переспать с женой, и возвращались обратно. Без мужей женщинам жилось спокойнее. Еды становилось больше, пьянок – меньше, как и риска забеременеть. Хотя такое случалось, и эти дети всегда рождались глухой зимой. Как Буладина.
Врачи в Конце Света показывались редко, потому что платы за свои услуги здесь добиться было трудно, даже в виде пирога или мешочка грецких орехов. И когда у матери Буладины начались схватки, никто не пришел к ней на помощь, и во время родов она умерла. Папаша Буладины отказался от нее и куда-то сбежал. Его тело нашли в реке: скорее всего, утонул пьяным.
Буладину вырастила тетка Клара, жили они в доме из пропитанного битумом картона. У Клары был маленький сын, ровесник Буладины, и она выкормила обоих малышей грудью, а когда отняла девочку от груди, предоставила самой разбираться, что к чему в этом мире. Порой казалось, что о ней вообще все забыли. Чиновники из округа приезжали, чтобы проверить, как живут детишки, уточнить их возраст и состояние здоровья, однако ни разу не застали Буладину дома. Спасаясь от голода, девочка собирала ежевику, цикорий, иван-чай в «личных владениях» – лощине возле грязной речки, протекавшей через территорию консервного завода. В образовательных учреждениях не подозревали о существовании Буладины, и в школу она не ходила.
У тетки было семеро по лавкам, а потому жила Буладина, как бездомная кошка, которая подходит к человеку только по вечерам, чтобы получить объедки со стола. Остальное время она гуляла по окрестным полям и дорогам. Летом спала под покровом двух упавших деревьев, увитых плющом. Зимой – на крыльце, свернувшись калачиком возле щели под дверью и укрывшись одеялом.
Когда Буладине было шесть лет, из лощины ее прогнали мальчишки, обнаружившие это местечко и заявившие на него права. В итоге пришлось добывать пропитание в дальних уголках, куда не совали нос даже обитатели Конца Света, – в окрестностях имения Уэйкросс. Оно принадлежало владельцу сотен акров плодородной земли – человеку, платившему гроши рабочим из Конца Света.
Там, в Уэйкроссе, Буладина и познакомилась с дочерью хозяина. Моди Уэйкросс была красивой, доброй и абсолютно недосягаемой для простых смертных, как, впрочем, и само имение.
Она сидела под деревом на лоскутном одеяле, вокруг стояли пакеты из вощеной бумаги. Судя по всему, в них была еда. Но еда, похоже, не очень интересовала девушку. Она читала книгу и ничего не замечала вокруг. Не заметила и стоящей поодаль Буладины, пока та не сделала шажок-другой, намереваясь схватить пакет и дать деру. Буладина шевельнулась, у нее под ногой хрустнула веточка, и Моди испуганно вскинула голову.