Агата Озолс - Поцелованная богом

— Никогда. Я устаю от людей.

— Я тоже. Видишь, мы похожи.

— Это ты к чему?

— К тому, что у нас есть что-то общее.

Она ничего не ответила, я тоже решил не развивать эту тему. Сделал музыку погромче и сосредоточился на дороге. Минут через десять мы подъехали к пивной, я занял свободное место на стоянке.

— Только недолго, — сказала рыжая, когда я помог ей выйти из машины. — У меня завтра сложный день, нужно выспаться.

— Конечно, — я подхватил ее под локоть и повел к дверям, — у меня тоже завтра сумасшедший дом.

Мы устроились за столиком и сделали заказ.

Рыжая не торопилась начинать беседу, разглядывая зал. Тут подъехал мой водитель. Я передал ему ключи и бумажку с адресом гаража и отправил восвояси.

— Спасибо, — поблагодарила Лиса. — Я с ужасом думала о том, что нужно тащиться в гараж, а потом домой.

— Он так далеко от твоего дома?

— Далековато.

— А поближе не было?

— Не в этом дело. Это гараж моего приятеля. Мне нужно тормозные колодки поменять, масло и так, по мелочи.

— Почему не на сервисе?

Она весело взглянула на меня и ответила:

— А это и есть сервис, а Петька занимается всеми моими машина уже лет восемь.

— Доверяешь ему?

— Конечно. Иначе, зачем бы я оставляла ему свою машину? А ты свои тачки обслуживаешь на каком-нибудь пафосном сервисе?

— У меня для этого специальная служба есть, — скривившись, как от зубной боли, ответил ей.

— Ну конечно.

— Я слышу иронию в твоем голосе?

— Самую малость.

— Отчего же?

— Я никогда раньше не общалась с олигархами. У меня, знаешь ли, другой круг общения.

— Например?

— Врачи, — ответила рыжая, — военные.

— И пациенты, — продолжил за нее.

— Как правило, военные.

— Но и гражданские встречаются?

— Да, встречаются.

Нам принесли заказ. Рыжая приступила к еде. Судя по тому, как споро она орудовала приборами, с аппетитом у нее все в порядке. Глядя, как она ест, жмурясь от удовольствия, я ощутил зверский голод и решил не отставать.

Когда с едой было покончено, я спросил:

— Ты вообще сегодня ела?

— Утром. А ты?

— Я тоже.

— Времени пообедать не было? — задала вопрос Лиса.

— Нет, как и у тебя.

— Несколько операций подряд, — ответила она, вытирая рот салфеткой.

— Кофе?

— Чай.

— Ты не любишь кофе?

— Я чай люблю.

— Тогда чай, — решил я. — С десертом.

— Я не люблю сладкое.

— Серьезно? — Удивился я. — Даже шоколад?

— Шоколад не обязательно должен быть сладким.

— Не любишь?

— Шоколад люблю. Черный.

— Значит, чай с шоколадом. Чай чёрный? Зеленый?

— Черный, с лимоном.

Я подозвал официанта и попросил принести чай и черный шоколад.

— К сожалению, — сказал нам официант, — черного шоколада у нас в меню нет.

Я уже открыл было рот, чтобы сообщить, что меня не интересует их меню. Если нужно, пусть сбегают в магазин за шоколадом, но вовремя перехватил насмешливый взгляд рыжей. Она явно не сомневалась в моих дальнейших словах.

— Ну, нет, так нет, — ответил официанту. — Тогда только чай.

Нам принесли чашки, большой пузатый чайник и лимон, нарезанный кружочками.

Официант разлил чай в чашки и отошел. Рыжая положила в чашку лимон и потянулась к сахарнице.

— Ты же не любишь сладкое, — удивился я.

— Сладкое не люблю, — она положила два куска сахара в чашку и стала аккуратно его размешивать. — А чай пью с сахаром. Привычка.

— Я тоже люблю чай с сахаром, — сообщил я. — А кофе…

— С лукумом, — сказали мы одновременно и рассмеялись.

— У нас похожие вкусовые пристрастия, — подытожил я. — А какой шоколад ты любишь?

— Батончики со сливочной начинкой, — ответила Лиса и задумалась.

— Это что-то личное? — решился спросить у нее.

— Личное. Я их с детства люблю. Кирилл постоянно носил их в карманах.

Она осеклась и замолчала.

— Скучаешь по нему?

— Прошло три года, — она пожала плечами.

— Нет?

— Вряд ли это тебя касается.

Мы помолчали немного, потом она посмотрела на часы и попросила:

— Ты не мог бы позвонить своему водителю? Узнать, когда он будет.

— Торопишься?

— Завтра трудный день, — напомнила она.

Я позвонил водителю и услышал, что он подъедет в течение десяти минут.

Мы продолжили пить чай, говоря о разных пустяках. Наконец, приехал водитель. Отдал рыжей ключи от Hummer и откланялся, получив от меня инструкции на завтра.

— Мне пора, — сказала рыжая, как только мы остались одни.

— Я отвезу.

Расплатился, и мы покинули ресторан. Уже сидя в машине, рыжая назвала адрес. Ехать оказалось недалеко, дорожные пробки успели рассосаться, и доехали мы быстро. А жаль.

— Спасибо за ужин, — сказала Лиса. — И за компанию. За машину тоже спасибо.

— Не за что, — мне не хотелось, чтобы она уходила. — Встретимся завтра?

— Увы, но нет.

— Не хочешь?

— Не могу.

— У тебя какие-то важные дела? — дождался, когда она утвердительно кивнула, и продолжил: — А перенести нельзя?

— Завтра вечером меня не будет в Москве.

— Почему? — задал я дурацкий вопрос.

— Утром улетаю.

— Куда?

— «Куда» не спрашивают, — сказала рыжая, — спрашивают «далеко ли».

— Далеко? — повторил за ней.

— Далеко. У меня командировка.

И тут-то до меня дошло. Она же военный врач! И она летит в командировку. Туда, где идет война.

— Надолго?

— На два месяца.

— Тебе обязательно лететь?

— У меня такая работа.

Захотелось крикнуть: «Да будь она неладна, эта твоя работа! Не отпущу!» Сжал кулаки и кивнул, принимая ее слова.

— Я могу тебя проводить?

— Не надо.

— Почему?

— Просто не надо, и все.

Рыжая открыла дверь и вышла из машины, не дожидаясь моей помощи. Я вышел вслед за ней.

— Я не знаю, что сказать, — сообщил ее спине. — Я никогда не провожал на войну …. Девушек.

Она повернулась ко мне лицом.

— А друзей?

— Друзей провожал.

— И что говорил?

— Силы и удачи.

— Вот видишь, все просто.

— Мы не друзья, — возразил ей.

— Егор, — она сделала шаг ко мне, — мы можем быть только друзьями.

— Почему?

Она посмотрела мне в глаза с какой-то тоской и ответила:

— Мне не нужны другие отношения.

— Даже любовь? — задал совсем бабский вопрос.

— Тем более любовь.

— Почему?

— Все это у меня уже было, — она поудобнее перехватила цветы. — Другого мне не надо.

— Неужели ты до сих пор любишь мужа? Разве так бывает?

— Это тебя не касается, — вздохнула она, — но я отвечу. Дело не в любви. Просто мне ничего такого не нужно.

— Хорошо, — согласился, понимая, что сейчас не время и не место продолжать этот разговор. — Но я буду тебе звонить.

— Звони, — сказала она.

Подозреваю, чтобы избавиться от меня поскорее.

— Силы и удачи, — сказал я ей.

— Спасибо.

Рыжая развернулась и пошла к подъезду.

— Я все равно буду ждать тебя, — крикнул ей вслед, чувствуя неправильность происходящего.

Так не должно быть. Мужчина не должен провожать на войну женщину, это противоестественно.

Лиза на минуту остановилась, кивнула, стоя ко мне спиной, и пошла дальше.

А я стоял и, как дурак, смотрел ей вслед, впервые в жизни по-настоящему жалея, что ничего не могу изменить.

Вот и еще один день подошел к концу.

Потянулась и полезла в карман за сигаретами. Сколько раз зарекалась бросить курить, но все как-то не получалось. Вот и в этот раз не получится.

Лагерь для беженцев. С точки зрения обычного человека это жуткое место. С точки зрения того, кто бежит от войны, это островок мира и относительного спокойствия. Здесь есть крыша над головой, вода и еда. Медицинская помощь. И безопасность.

Я прилетела сюда неделю назад и работала, не покладая рук. Лагерь большой, людей много, больных тоже оказалась много. Ранения, переломы и просто обычные человеческие болезни, которые никакая война не в силах отменить. Роженицы. Сопливые дети. И далее по списку. Я брала всех. Врачей не так много, как хотелось бы. Все-таки это очень специфическая работа, и не каждый согласится лететь к черту на кулички, в другую страну, где идет война, чтобы выполнять свой врачебный долг. Ведь этим вполне можно заниматься и дома, с девяти до шести, в хорошей клинике и за хорошую зарплату. Среди работающих здесь врачей большинство мужчин. Это тоже понятно, женщинам на войне не место. Я — исключение. Я не просто хороший врач, я самый лучший. К тому же, у меня нет семьи, нет мужа и нет детей. А это значит, что случись со мной что, семеро по лавкам не останутся без матери. Это тоже важно, но гораздо важнее другое — я действительно могу вытащить практически любого больного, я делаю такие операции, за которые другие врачи не возьмутся никогда, и мои пациенты выживают. Поцелованная богом, так меня называют на глаза. Дурацкое прозвище, но я уже смирилась. Людям нужны легенды, им нужно верить в то, что придет чудесный доктор и всех спасет. Поэтому приходится соответствовать.