Галина Врублевская - Поцелуев мост

– Матюша, мне денег не жаль. Мне тебя жаль. Зачем тратишь время на иллюзии? Есть столько интересных и полезных занятий. Мы совсем не бываем в театрах…

Матвей повернулся ко мне, наклонился, поцеловал руки:

– Извини, Леночка, но я боюсь. Боюсь тебя потерять. С тех пор, как я вытянул пустой билет, тринадцатый номер. Я должен обязательно выиграть, хотя бы раз. За все годы только один приз – красная кружка. Клянусь, вот выиграю автомобиль и навсегда завяжу с этим делом.

– Какой автомобиль?! Ты с ума сошел?

– Но у тебя же угнали авто!

– Я же купила другую машину.

– Купить – это совсем не то!

Я поняла, что Матвей увяз капитально. Надо его спасать, показать психологу. Но как?

– Ну ладно. Покажи мне твои записи. Ты вывел формулу выигрыша?

– Я почти у цели, Леночка. Чуть-чуть терпения. Потом я открою всем свой секрет. Ты поможешь мне с публикацией моей книги?

– Но твое открытие разорит лотерейщиков.

– Нет. Люди всегда будут покупать билеты. Но не в погоне за деньгами, а чтобы узнать свое будущее.

– Ты давно исследуешь эту тему?

– Почти всю жизнь. Это уже десятая тетрадь, а сколько черновиков я выбросил!.. Мне долго не давалась заключительная формула, но сейчас я нашел недостающее звено.

– Вот как?

Я уже забыла, что минуту назад собиралась спасать Матвея. Сама заразилась магией его слов и жаждала узнать смысл игры.

– Призы и проигрыши в лотереях, игровых автоматах – это тайные подсказки грядущих событий. Только их пророчества следует понимать с поправкой. Я еще не вычислил коэффициент, но любовь и призы точно как-то связаны. Впрочем, не буду тебе морочить голову! – Матвей резко встал и со своей обычной простецкой интонацией предложил: – А пошли-ка, Ленок, на кухню, чайковского погоняем.

За чаем разговор принял обыденный характер. Мы обсудили срывы Лизы в школьных делах, затем стали решать, как быть с нормалистами: не поторопить ли их с выселением. До сих пор они хранили в моем особняке все офисное оборудование: компьютеры, факсы, принтеры. Все пожертвования фанатично преданных им сограждан послужили процветанию шайке Коровца, но не самим гражданам. Беспокойные соседи медлили с окончательным уходом, говорили, что подыскивают новое помещение. Я разрешила им остаться еще на месяц, выделив маленькую клетушку под лестницей, куда они грудой сложили свое оборудование. Там теперь и обитал Анатолий Коровец с незнакомым мне помощником, пришедшим к нормалистам взамен Алексея. Чем они занимались, мне было неведомо. Сам Коровец часто без дела бродил по нашей галерее, глазея, как идет монтаж выставки. Однажды он даже предложил оказать помощь: его работник неплохо разбирался в электронике и сейчас находился не у дел. Нам предложение оказалось весьма кстати – лишних рабочих рук у нас не было.

Прошел с год с тех пор, как я основала галерею. Второй раз я встречала в этом чудном уголке города осень и уже сроднилась с окружающей меня красотой. И беззвучное рукопожатие извилистой Мойки с прямолинейным каналом, и торжественная арка «Новой Голландии», утопающая в буйной зелени, и позвякивающие на Поцелуевом мосту трамваи – все это стало частью моей жизни. Только участок территории, непосредственно прилегающий к галерее, был бельмом на глазу, разрытым и заброшенным безобразием. И тут я ничего не могла поделать – стихийно возникшее строительство, вырытый котлован появились вопреки моей воле. К счастью, сейчас, когда разговоры о строительстве затихли, я смогу заняться благоустройством садика вокруг галереи. Оставалось завершить кое-какие формальные процедуры с оформлением собственности на земельный участок. Мне следовало торопиться: в связи с предстоящим строительством нового Мариинского театра район Крюкова канала становился все привлекательнее в глазах инвесторов.

Сентябрь в этом году выдался дождливый, но было тепло. Едва очередной дождик взял тайм-аут, мы с Ренатой вышли из галереи на свежий воздух. Она – чтобы покурить, я – просто расслабиться, отдохнуть от суетной подготовки к открытию новой выставки. Стараясь не сломать ноги, мы пробрались через разрытую землю на детскую площадку, о которой напоминали только столбики для качелей да потрескавшаяся деревянная скамья, лежащая на двух каменных тумбах. Прежде на них сиживали воспитательницы, теперь присели мы с Ренатой. Она достала сигарету, закурила. Сизый, душистый дымок потянулся в мою сторону. Я не тронулась с места, как поступила бы прежде. Прожив полгода с таким заядлым курильщиком, как Матвей, я привыкла к запаху табака и даже получала известное удовольствие, постепенно превращаясь, как принято говорить, в пассивного курильщика.

Я выразила беспокойство, что мы не укладываемся в сроки. Постоянно происходят какие-то накладки. А до открытия выставки оставалось всего ничего. Перед мысленным взором уже плыла златокудрая змееголовая Геката – истинный шедевр видеоарта. Через три дня она станет достоянием зрителей, и не я одна буду восхищаться ею. Рената же оставалась равнодушной к предстоящему празднику. Она полностью была поглощена взаимоотношениями с Игорем (они совсем разладились в последнее время). Кроме того, Рената видеоарт не жаловала, храня верность скульптуре. Но конечно же разбиралась во всех направлениях изобразительного искусства лучше меня. Сейчас, обсуждая предстоящую выставку, она со скепсисом в голосе заявила:

– Видишь ли, Елена, я ценю поиски мастеров. Однако видео не сохраняет тепло человеческих рук. Есть кино, телевидение – вот поле для таких экспериментов. Но зачем выставлять эти работы в галереях? Не лучше ли пригласить людей в кинозал?

– Бог ты мой, Рената! Тебе ли не знать, что из кинозала зритель убежит через пять минут после начала сеанса? Ведь что такое видеоарт? Это фотография, которая едва колышется на экране, динамика едва заметна. Не у многих хватит терпения наблюдать, как Геката в течение получаса вздымает руки к небесам.

– Ты права, Елена. Надеюсь, продвинутая публика примет этот шедевр Дитера. Главное – наладить компьютерную программу, которая поддерживает показ видеокартинок. Кстати, Матвей твой молодец, всю электрическую часть на себя взял. Кстати, где он? Я его что-то не видела.

– Сегодня я ему выходной дала. Компьютерщик справится сам. Осталось лишь программу на диск записать. – Я взглянула на часы. – Сейчас, должно быть, уже в школу за Лизонькой отправился. Что-то они задерживаются. Обещали за мной зайти на обратном пути, чтобы дома вместе пообедать.

– Да, в свое время мы с малолетства сами в школу бегали, а теперь такая обстановка, что лучше перестраховаться…

В эту минуту со стороны Мойки, всегда тихой, сонной реки, раздались будоражащие душу крики. Что-то заставило меня вскочить с места и ринуться в сторону набережной. Едва я обежала свой особняк кругом и выскочила к Мойке, как заметила у спуска к воде изрядную толпу. Взгляды всех были прикованы к середине реки, где незадачливый пловец отчаянно пытался вынырнуть из воды. Вот на миг над поверхностью воды показалась его голова, и я узнала Матвея. И снова лишь расходящиеся круги на водной глади. Кто-то пытался со ступеней спуска толкнуть в сторону Матвея дрейфующую у отвесного гранитного берега деревянную дверь, но едва заметное течение отталкивало ее в сторону. Наконец сквозь шумные возгласы людей прорвался звук сирены пожарной машины – приехали спасатели. Вначале они закинули на середину реки спасательный круг, затем два человека бросились вплавь на помощь Матвею. Однако он больше не появлялся над водой.

Передо мною оказалась Рената, которая держала на руках дрожащую от холода, подмокшую Лизоньку. Девочка была укутана в чью-то куртку. Волосы облепили лоб, как приставшие невзначай водоросли. Обе эти картинки: и тонущий Матвей, и Рената с вымокшим ребенком на руках – в какие-то секунды соединились в моем мозгу воедино, но тотчас распались на две. Девочка была целехонька, и слава богу! Мой взгляд вновь приковала вода. По-прежнему у реки суетились спасатели.

Я, сжав кулаки, наблюдала за их работой. Один уже прощупывал дно длинным шестом, другой быстро облачался в водолазное снаряжение. Но где, где же Матвей? Как в воду канул, пришло на ум кощунственное сравнение.

Его тело спасатели обнаружили чуть в стороне от причального спуска. Возможно, теряя силы, он пытался под водой доплыть до спуска, но промахнулся и ударился головой о подводную часть гранитного берега. Ударился и потерял сознание. И все же я не теряла надежды. Когда спасатели вытащили Матвея на набережную, я еще надеялась на чудо. Но искусственное дыхание не помогало, Матвей не приходил в себя.