– В триста четырнадцатом.
– А, значит, мы на одном этаже, – отметил Билл. – У меня триста двадцать девятый. Я зайду за вами, скажем, через десять минут. Идет?
– Идет, – согласилась она и после паузы добавила: – Я буду рада вновь увидеть вас, Билл. – Он вдруг почувствовал себя молодым. Она много для него значила и являлась воплощением настоящей женщины – мягкая, любящая, терпеливая, понимающая, интересующаяся всеми его делами, веселая, добрая. Словом, как он часто повторял, настоящий подарок судьбы. Да и для нее Билл стал единственной опорой. Ей просто больше не на кого было положиться: Тедди она могла потерять в любой момент, а Гордон стал всего лишь соседом по дому, не играющим в ее жизни никакой особой роли. Что же касается Софи, то она, как и положено в ее возрасте, уже покинула родительский кров. В эти дни Изабель особенно остро чувствовала свое одиночество и забывала о нем, только когда разговаривала с Биллом. Он был ее опорой, ее радостью, ее утешением – ее лучшим другом.
– Я тоже очень рад, – мягко сказал он. – Я зайду за вами через десять минут. Тогда и обговорим наши дальнейшие планы. – Изабель уже раньше сообщила ему, что на следующий день собирается в Тейт, кроме того, она хотела посетить еще несколько частных галерей. Билл планировал поужинать с ней и в первый вечер, и во второй. Он хотел бы также сводить ее в театр, зная, что Изабель это будет приятно, но не желал терять драгоценное время, которое можно было бы потратить на разговоры. Нынче вторник. Она сказала, что может задержаться до утра пятницы, но только в том случае, если Тедди не станет хуже. К выходным, считала Изабель, она обязательно должна оказаться дома. Все это сильно напоминало бег наперегонки со временем. Билл не строил никаких тайных планов, у него не было никаких скрытых намерений – он просто хотел пробыть с ней как можно дольше.
Умывшись, он наскоро побрился и через десять минут уже шел по коридору, выискивая нужный номер. Дважды завернув за угол и чуть не заблудившись, он, наконец, нашел то, что искал: Он постучал в дверь, и после ожидания, показавшегося ему бесконечным, на пороге появилась смущенно улыбающаяся Изабель.
– Как поживаете? – слегка покраснев, спросила она. – Вы прекрасно выглядите, – добавила Изабель, пропуская его в комнату. Билл, сделав шаг вперед, обнял ее и поцеловал – разумеется, только в щеку. Проведя у себя дома, в Гринвиче, последние выходные, он немного загорел, и этот загар резко контрастировал о белоснежной кожей Изабель, уже давно не загоравшей на юге Франции. Гордон периодически туда выезжал, с друзьями или с Софи, а Изабель оставалась дома, с сыном.
– И вы тоже! – с восхищением заметил Билл. Красота Изабель каждый раз его поражала. Иногда он забывал о ее внешности, захваченный ее словами и мыслями, а когда спохватывался, понимал, как она ослепительна. Она и двигалась грациозно, словно молодая девушка, а не почтенная матрона. Она взяла его под руку, и Билл сразу заметил и шикарный черный костюм, и сумочку от Гермеса, и элегантные туфли на высоких каблуках. Из украшений, кроме обручального кольца, на ней были только алмазные сережки. Удивительно, но, глядя на Изабель сейчас, невозможно было предположить, что ее могут одолевать какие-то серьезные заботы. Она лучезарно улыбалась, широко распахнутые глаза светились радостью. – Боже мой, Изабель, как вы прекрасно выглядите! – повторил Билл. За последние четыре года она нисколько не изменилась, разве что немного похудела, но это ей только шло. Рука об руку они спустились по лестнице, болтая о поездке, о галереях, которые хотели бы посетить, о выставке в Тейте, о его девочках… Билл снова чувствовал себя семнадцатилетним.
– Я очень боялся, что эта поездка сорвется, – признался он, когда они вышли на улицу. – Вдруг Тедди стало бы хуже, и тогда бы вы не приехали. – Он никогда не лукавил с ней, а ей это вообще было несвойственно. Да, состояние Тедди действительно могло им помешать. Или Гордон мог счесть, что ей незачем ехать в Лондон. Но муж, слава Богу, проявил свое обычное безразличие, а Тедди был за нее только рад. Он ничего не знал о Билле, но, видя, как мать мечтает о предстоящей поездке, не хотел ей мешать.
– Я тоже беспокоилась, – сказала она. – Но теперь ему гораздо лучше. – Пожалуй, за последние пять лет он еще ни разу не чувствовал себя так хорошо. Процесс роста протекал у Тедди трудно, сердце и легкие не поспевали за остальным организмом, и в последние годы его состояние ухудшилось. – Он действительно хотел, чтобы я поехала. – Биллу казалось, что он знает мальчика уже очень давно. Непонятно как это сделать, но надо будет обязательно познакомиться с ним лично.
Они вышли на Брук-стрит, и Изабель, все еще держа под руку Билла, с удовольствием вдохнула свежий воздух. День стоял замечательный, не по сезону теплый.
– Куда бы вы желали пойти? – осведомился он, мысленно составляя список тех мест, куда бы сам хотел с ней отправиться. Обычно он не тратил время на прогулки. Вся его жизнь была занята работой, такого понятия, как свободное время, для него попросту не существовало – пока он не встречался с Изабель. Тогда время словно останавливалось, изменялись темп и содержание всей его жизни. Никто из близких, пожалуй, и не видел его таким: Билл, расслабившись, с улыбкой смотрел на стоявшую рядом с ним красивую женщину с длинными темными волосами. – Может, отведаем где-нибудь пиццу? – небрежно предложил он, и Изабель с готовностью кивнула, не вникая в смысл его слов, – так она была рада встрече.
– Чему вы улыбаетесь? – спросил он, когда они не спеша, без какой-либо определенной цели двинулись по улице.
– Я просто счастлива. Ничего подобного я давно не испытывала. Все мои заботы сейчас от меня далеко-далеко. – Тедди находился в надежных руках, и вообще мир был прекрасен.
– Этого я и добивался. Чтобы вы успокоились и обо всем забыли.
Через несколько минут они сели в такси и отправились в небольшое заведение, располагавшееся на Шеперд-маркет, неподалеку от посольства. Билл не раз забегал туда наскоро перекусить между деловыми встречами. Хозяин заведения был рад гостям. Усадив их за тихий столик в глубине сада, он вручил Биллу карту вин, подал обоим меню и тихо отошел.
– Здесь просто замечательно, – откинувшись на спинку кресла, произнесла Изабель. В последний раз они виделись с Биллом в Париже, перед самым Рождеством. Тогда он подарил ей красивый шарф от Гермеса и первое издание книги, о которой они прежде говорили. Страшно редкая, в кожаном переплете – этим томиком Изабель очень дорожила, как, впрочем, и всем, что он подарил ей за последние годы. – Вы меня балуете.
– Вот и хорошо, – кивнул Билл. Заказав пиццу и салаты, он попросил принести еще и бутылку «Кортон Шарлемань».
– Итак, вы собираетесь средь бела дня меня напоить, – шутливо констатировала Изабель. Билл знал, что она практически не пьет, но это вино она любила, да и урожай был очень удачного года.
– Не думаю, что вы чем-то рискуете, разве что за последние полгода вы резко изменились. Скорее я сам напьюсь, – признался Билл, хотя Изабель никогда не замечала за ним излишеств. У него вообще не было вредных привычек – разве что склонность слишком много работать. – Так что же мы сегодня будем делать?
– Что хотите. Мне и здесь хорошо. – Она чувствовала себя птичкой, упорхнувшей из золотой клетки, и когда он предложил ей побродить по галереям и антикварным магазинам, Изабель с радостью согласилась. За ленчем они много разговаривали, и, когда вышли из ресторана, было уже четыре тридцать. Билл снова остановил такси. В гостинице его ждал лимузин, но оба были рады возможности просто свободно побродить по Лондону. Посетив галереи и магазины, в начале седьмого они вернулись в гостиницу.
– Ну что, ужин в девять? – улыбнулся он. – Мы можем выпить здесь, а потом пойти в бар «У Гарри». – Она уже давно призналась ему, что это ее любимый ресторан. Заведение считалось вполне респектабельным, и можно было не опасаться за свою репутацию, если их кто-нибудь увидит. Собственно, им абсолютно нечего скрывать, и даже если до Гордона, в конце концов, дойдут слухи, она совершенно спокойно признается ему, что виделась с Биллом Робинсоном. Сама она не собиралась сообщать об этом мужу, но и виноватой себя не чувствовала. – Я зайду за вами в восемь. – Билл положил руку ей на плечо и повел к лифту. Увидев их сейчас, любой решил бы, что они женаты и, разумеется, живут в одном номере. Они так непринужденно вели себя друг с другом, что их можно было принять если не за супругов, то, по крайней мере, за любовников. Но подобные мысли не приходили в их головы. Им было некогда смотреть на себя со стороны.