Эта история привлекла всеобщий интерес. Телевизионные ведущие шутили над ней, призывали телезрителей звонить и рассказывать забавные истории о расплате, ди-джеи ставили песни о мстительных любовниках.
Фоби не включала телефон и почти все дни проводила вместе с Яппи под одеялом в своей спальне, сочиняя сотни писем Феликсу.
Дилан искал Феликса по всему Лондону, звонил тем, кто мог знать о его местонахождении. Заходил в клубы, бары и другие излюбленные места Феликса, но это ни к чему не привело.
Во вторник Дилан установил новый автоответчик и отправился в Южный Кенсингтон, чтобы встретить Флисс у галереи. Она наконец расставила последние скульптуры и теперь ждала ужина в небольшом тихом ресторане. Затем собиралась вернуться к Фоби и поспать в первый раз за последние несколько дней.
Дилан планировал пригласить Флисс к себе домой, он планировал, что Флисс слишком устала для первого секса. Поэтому благоразумно решил немного подождать и ни о чем не спрашивать.
Феликс появился у дома двадцать минут спустя после ухода Дилана и почти десять минут искал ключи, прислонившись к входной двери. Затем с трудом вставил нужный ключ в замочную скважину и наконец ввалился в холл. Неверными он шагами поднялся вверх по лестнице, отталкиваясь от стен, затем добрался до узкого коридора и направился к своей спальне. На пороге упал, чуть не разбив нос о кровать. Сделав несколько глубоких вдохов, поднялся, подошел к рамке с фотографиями и снял ее со стены. Она выскользнула у него из рук и упала, стекло разбилось вдребезги. Отбрасывая осколки ногами, он наклонился за фотографией Фоби, сделанной на прошлой неделе, и неверной походкой отправился на кухню. Тяжело опустившись на стул, он вытащил из кармана зажигалку и поднес ее к блестящему прямоугольнику, держа палец на колесике.
Фоби сидела на его кровати, и на ней не было ничего, кроме старой рубашки его дедушки. Она весело смеялась, от чего ее зеленые глаза сузились и исчезли за густыми ресницами. На полу у одной ноги растянулась Яппи, обнюхивая резиновый мячик.
Палец Феликса опустился вниз, и маленький язычок пламени лизнул край фотографии.
Через долю секунды он с силой швырнул зажигалку в стену и попытался потушить синие огоньки рукавом рубашки, прижимая его к быстро исчезающему изображению.
Пламя погасло, и Феликс посмотрел на фотографию. Он сжег ее ногу и почти всю Яппи, но сама Фоби продолжала смеяться. В отчаянии он снова опустился на стул, провел дрожащей рукой по волосам и тупо уставился в потолок. Стул медленно опрокинулся. Феликс обнаружил, что смотрит на перевернутый плинтус с повисшими в воздухе ногами.
— Черт!
Он закрыл глаза.
Вернувшись домой около двух часов ночи, разгоряченный желанием, любовью и ожиданием, Дилан сразу упал на кровать. Около четырех он на секунду проснулся, прикрыл ноги одеялом и снова уснул с широкой улыбкой на лице, погрузившись в чувственные сны о Флисс.
Он не расслышал слабых звуков песни «На распутье», доносившихся из соседней комнаты, и набегов к телефону, чтобы набрать номер, который не отвечал.
В среду Флисс носилась по квартире в полной панике. Она включила телефон. Предстояло позвонить всем своим друзьям и попросить их прийти вечером на ее частную выставку. Каждый звонок занимал не менее часа, потому что все хотели узнать последние новости о Фоби и Феликсе.
Почти все это время Фоби пролежала в ванной, прислушиваясь к голосу Флисс, которая явно считала его достаточно приглушенным, чтобы избежать вероятности быть подслушанной.
— Да, она вне себя от горя. Ты действительно думаешь, что мне следует это сделать? Да, я тоже хочу, чтобы она пришла, но я не знаю, сможет ли она справиться. Хорошо, передам. Увидимся на выставке.
— Привет, Пэдс, это я. Послушай, сегодня состоится моя… Что? Да, она в ужасном состоянии. Я надеюсь только…
Фоби сидела в ледяной воде. Ей следовало взять себя в руки, смириться с тем, что Феликс желает ей адских мук за то, что она сломала ему жизнь, и перестать пугать друзей своими жуткими поступками. Она проплакала еще час и в третий раз вымыла волосы.
Дилан проспал и отправился в бар на работу в ужасной спешке, так и не заметив присутствия Феликса в доме.
Три журналиста поприветствовали его в своей обычной развязной манере.
— Он до сих пор не появился, приятель?
— Нет. — Дилан грустно улыбнулся.
— Сегодня наш последний день на этом задании, — сказал один из них с облегчением. — Нет смысла держать нас здесь, если этот парень сделал ноги.
Три сигареты с травкой и полбутылки водки вместо завтрака, и похмелье Феликса наконец отпустило.
Он пытался звонить в айлингтонскую квартиру, но вчера вечером никто не отвечал, а сегодня весь день было занято.
Тогда он решил туда зайти и для начала ворвался в свою комнату, чтобы одеться. Он был так пьян, что надел две пары брюк, три футболки и разные ботинки. Похожий на бродягу, который надел на себя весь свой летний гардероб, он скатился по ступенькам.
Когда Феликс открыл входную дверь, около двадцати сумасшедших парней в шортах и бейсболках ринулись внутрь.
Испуганный и пьяный, он захлопнул перед ними дверь и опять поднялся по лестнице. Посмотрел на них из окна гостиной. На него уставились несколько больших объективов. Фелик отпрянул, почесал затылок и снова взял телефон. До сих пор занято. Три часа — это уже слишком.
— Проклятая шлюха… Стерва…
Он закрыл глаза и почувствовал, как вокруг него кружится комната.
Звонок в дверь не прекращался ни на секунду.
Когда Феликс распахнул дверь во второй раз и услышал щелканье фотоаппаратов, то обнаружил, что смотрит на брата.
— Оставайся внутри, — прошипел Манго, толкая его назад. — Я целую вечность звоню в чертов звонок. Забыл ключи.
Он захлопнул за собой дверь, с раздражением осматривая Феликса.
— Как ты узнал, что я здесь? — Феликс отвернулся и, спотыкаясь, начал подниматься по лестнице.
— Я знаю одного из тех парней, — сказал Манго, обгоняя его и врываясь на кухню. — Он подозвал меня и сказал, что ты наконец появился. Где ты был, черт возьми?
— В Шотландии. Я ездил навестить бабушку.
— Она умерла, — резко сказал Манго, выливая остатки водки в раковину.
— Я знаю. — Феликс с трудом преодолел еще несколько ступенек. — Но не помнил об этом, пока не приехал туда. Тогда я отправился в Абердин и напился. — Он споткнулся о верхнюю ступеньку и растянулся на полу. — И я могу с гордостью сказать, что до сих пор не протрезвел. — Он отключился.
— Черт! — Манго бросился вперед и поднял его.
— Она это сделала, вот сука! — угрюмо пробормотал Феликс, снова приходя в себя. Затем он заговорил безостановочно и бессвязно. — А я до сих пор чертовски сильно люблю ее… Я ненавижу ее за это. Я заберу Яппи назад. Да, я собираюсь забрать собаку… Я хочу назад эту проклятую собаку! Если я не могу вернуть ее, то верну хотя бы собаку.
Манго притащил его в ванную, затолкал в душевую кабину и начал поливать холодной водой, пока не услышал крики:
— Выключи чертову воду, ублюдок!
Манго смягчился.
В одежде, с которой стекала вода, в хлюпающих ботинках Феликс выбрался из душевой и неверными шагами вернулся на кухню, оставляя за собой мокрый след, словно улитка. Там он остановился, вытащил из кармана промокшую пачку «Честерфилда», достал одну сигарету и засунул ее в рот с некоторым достоинством и спокойствием. Затем он вновь побрел к лестнице, явно намереваясь еще раз скатиться вниз по ступенькам.
Манго бросился вслед, вернул его на кухню и усадил на стул.
— Итак, большой брат, — он включил чайник и взял печенье, — я собираюсь привести тебя в норму. Я никогда не думал, что мне придется говорить это тебе, но сейчас я скажу: я собираюсь посоветовать тебе женщину.
— Забудь об этом, — пробормотал Феликс. — С сегодняшнего дня я даю обет безбрачия. Если ей этого хочется, — он захихикал. Потом он начал плакать.
— Бо-же. — Манго посмотрел на потолок, осознав сложность предстоящей задачи.
Флисс уговаривала Фоби прийти на выставку.
— Я только все испорчу и отвлеку внимание, — тоскливо пробормотала Фоби. — Веселитесь, а я приду завтра, когда будет меньше народу.
— Я хочу, чтобы ты пришла сегодня, — умоляла Флисс, ненавидя мысль о том, что ей снова придется оставить ее одну. — Милли сказала, что они с Гоутом придут. А еще Клодс, Пэдди и Стэн. Даже старина Айен может появиться.