— Как ты думаешь, — спросил он вполголоса, — папа… Он совсем исчез или… Или, может быть, он смотрит на нас откуда-то?
И она, притянув его к себе, легко поцеловала в пахнущие солнцем и ветром волосы.
— Конечно, он не исчез. Он всегда здесь, с нами. Потому что бытие и наша земная жизнь, она ведь не прерывается по чьей-то там прихоти и не заканчивается никогда, уж я это точно знаю. Видишь, как кипит все вокруг. — Она махнула рукой в сторону орудующих экскаваторов. — Жизнь не окончена, она продолжается. А твоя… твоя так и вообще только начинается.
И мальчик, ткнувшись лицом ей в плечо, пробормотал отрывисто:
— Не только моя, наша… У меня ведь есть ты…
Кругом толпились люди — мужчины, женщины, подростки, старики, совсем маленькие дети, родившиеся уже после страшной трагедии. А высоко-высоко над толпой, над всем этим суетным городом, над смешным, таким маленьким, что-то себе воображающим человеческим миром, расстилалось бездонное, вечное и мудрое небо. Небо, которое все уже видело и точно знало, что жизнь бесконечна.
