Она услышала крик:

— Постой! Это не может быть она. У нее Шагал. Оранжевый петух. Грубая копия, но… Разве мог быть у нее Шагал? Стой же!

И вновь чемоданчик, выпотрошенное белье, скрученный холст, под слоем акварели скрывающий Картину. Оранжевый петух смывался обычной водой.

И спаситель-пограничник.

— Я тоже узнал вас. Но война кончилась, — он медленно повторил: — Война кончилась.

Только не для нее.

21


Nauthiz — необходимость, боль.

Исследуйте тень внутри вас, притягивающую в вашу жизнь несчастье. Росту предшествует очищение. Боль и трудности заставляют нас вглядеться в собственное Я.

«Цап-царап сказал мышке:

Вот какие делишки,

Мы пойдем с тобой в суд, я тебя засужу.

И не смей отпираться,

Мы должны расквитаться,

Потому что все утро я без дела сижу».[37]

Ребенок внутри нее не должен бояться, пусть они были в черных масках, а из глазниц мерцало холодное равнодушие или блеск лихорадочного возбуждения. Адель искала ненависть — ошибалась: из-за ненависти погибают куда реже. Трусость и безразличие творит зло. Капюшоны скрывали волосы, но из-под плащей иногда показывались лацканы дорогих костюмов.

Судьи находились по ту сторону длинного стола, Адель — в готическом кресле с резными химерами на спинке и подлокотниках. Древний кирпич стен с ржавыми потеками, глубокими трещинами кое-где хранил следы стершихся фресок. Позади размещалась самая изысканная часть зала — небольшая лестница из добротного покрытого лаком дуба, ведущая к виселице. Ритуальных кинжалов не предусматривалось, все здесь носило оттенок цивилизованности.

Преподобного Примориуса она отличила сразу, он носил на груди тяжелый серебряный крест и, похоже, взял на себя труд стать ее обвинителем. Среди судей непременно должен быть наследник, мистик Евгений, вот кто получит несказанное удовольствие.

Примориус приступил к речи.

— Антихрист уничтожен, многие его слуги погибли.

Например, бригаденфюрер Карл Мария Виллигот, чья фамилия переводится как «бог воли». О нем, соратнике отца — офицера СС, поведал «волчатам» в бункере Отто. Во время визита в германские войска католической миссии кардинал, будущий папа римский Пий XI, побледнел, когда ему представили офицера Виллигота, ведь «бог воли» — синоним понятия «падший ангел». Впервые герб этого рода с двумя свастиками запечатлели рукописи XIII века. Из поколения в поколение Виллиготы передавали загадочные таблички с древними письменами. Предложения уничтожить проклятые рукописи Виллиготы отвергали, словно ожидая заветного часа. Еще в средневековье на семью было наложено папское проклятие. И Виллиготу грезились религиозные практики, он составил мантры для вызывания таких грез. Виллигот утверждал, что владеет родовой памятью, которая позволяет помнить события тысячелетней давности. В СС его звали «Распутиным Гиммлера», он был последним в проклятом роду.

Или геополитик профессор Хаусхофер, посвященный в тайный японский орден Зеленого Дракона, перед которым открылись двери буддийских монастырей в Лхасе. Во времена первой мировой войны он дослужился до генерала, коллеги считали его ясновидящим, поражаясь способностям Хаусхофера анализировать военные операции. Он посещал Гитлера, оказавшегося в тюрьме после Пивного путча. За год до окончания войны его сын, поэт Альбрехт, был убит, при нем обнаружили загадочные стихи: «Следовало оттолкнуть демона в его темницу. Но отец сломал печать, не чувствуя дыхания лукавого, и выпустил в мир демона». Два года назад профессор убил жену и покончил с собой согласно ритуалу самурайской чести.

Адель вспомнила Нюрнберг, теперь и она разделит участь казненных офицеров. Те же бесстрастные маски. Она начала узнавать их. Один прикладывал к глазницам платок, скрывая аллергические крокодильи слезы. Охранник, что стоял рядом, прятал руки — чернота под ногтями выдавала его. Совсем недавно он рылся в земле и компосте, облагораживал запущенный сад. А тот лик с длинным носом, сувенирный экземпляр?.. Адель задрожала.

— Но земля все еще полна его слуг, они плодятся!

Примориус намекал на ее беременность, в его представлениях ее чистый ребенок являлся демоном.

Ее животное, усилившееся обоняние различало сладость туалетной воды, ацетон нервного пота, слабый, но успокаивающий аромат табака и мыла с экстрактом мимозы. Казалось, каждый рецептор, нерв ее цепляющего за жизнь организма вбирал любой звук, запах, холод сквозняка, прозрачной вуалью скользнувшего по ногам.

— Вновь готовятся захватить власть над миром, воздействуя на слабые умы через оккультные общества!

Он имел в виду Орден нового храма, который образовал партию НДСАП, и первым пунктом устава коего было деятельное участие в возрождении расовой чистоты и моральной возвышенности германцев. И его великим магистром стал Гитлер. Адель узнала об этом из газет.

— Оккультизм! — маска не гасила возмущение. Оратор без лица пытался убедить подобных себе кукол. Театр. Как в Дроттнигхольме, со старинными декорациями. — Оккультизм!

На уроке истории они, школьники, изучали эпоху Возрождения: оккультизм разрушил средневековую картину мира, подготовил почву для развития естествознания. Позднее магнетизм, гравитация и гипноз отошли в сферу науки. Тот же Бомбастус фон Хохенхейм, известный как Парацельс, воспринимал болезнь как нарушение гармонии между микро- и макрокосмосом. Как можно клеймить то, что не открыто тебе, невеже!