Светлана Воинская - Поцелуй Валькирии

Синди вышла из стеклянных дверей нью-йоркского офиса «Мицубиси Моторс Корпорейшн», где так и не смогла встретиться с руководителем построенного в Америке очередного японского завода. Кендзи Яширо некогда общаться с журналистами. Конечно! В его намерениях — захват автомобильного рынка США. А в уме Синди зрел план будущей статьи.

Четверть века назад Япония захлебывалась послевоенной разрухой, теперь — на каждом углу их корпорации. Правительство и Конгресс стонут — японцы активно скупают американские промышленные фирмы. Неужели вскоре экономика Капитолии попадет в полную зависимость от японских кейрутсу?

Десять лет назад на американские прилавки хлынул поток дешевых и качественных товаров из Японии, и президенту Кеннеди пришлось призвать свой народ покупать отечественное: «Be American — buy American». Теперь даже официальные государственные лица после отставки регистрируются как агенты японских корпораций, среди них помощники президента и сенаторы. Японцы поддерживают кандидатов в предвыборных компаниях! Что это? США проиграла экономическую войну?

Улица, свидетель их поражения, наводнена «Honda», «Nissan», «Mazda» и «Toyota». В магазинах царят товары марки «Sony».

Что до «Мицубиси», после войны предприятие выпускало только грузовики и автобусы. Но в пятидесятом мистер Яширо переезжает из Нью-Йорка в Токио. И неожиданно корпорация занялась выпуском легковых машин.

У фотогалереи миссис Яширо Синди захлопнула дверцу автомобиля. На асфальте расположилась парочка «детей цветов». Лохматые, в бусах, рваных широких джинсах, они бренчали на гитарах и тихо пели. Синди покосилась на их босые ступни и вошла под своды галереи.

По слухам, мадам около сорока. Муж очень балует ее: купил яхту, нанял русского капитана, бывшего таксиста, предоставил немалые средства на открытие галереи, чтобы женушке не было скучно. На прошлой неделе Синди ее не застала — мадам летала в Париж на первый показ коллекции Кензо, молодого японского модельера.

Белые, пастельно-зеленые, бурые стены маленького лабиринта с множеством черно-белых и цветных работ окружили журналистку.

— У Адель талант находить людей! — слышится возле очередной картинки. Знакомый до боли голос! Так и есть, ведущая теленовостей.

Среди публики легко узнать популярных лиц. И им не скучно здесь. Каким-то образом посещение выставки стало в среде элиты правилом хорошего тона.

Синди нашла секретаря, назвала себя. Та указала на дверь кабинета хозяйки, и Синди постучалась. Гостиная, да и только! Светлые кресла, стеклянные столики, прекрасно подобранные цветы в утонченных вазах. Кувшин с лимонадом. И только за легкой портьерой пряталась крошечная комнатушка с письменным столом.

Мадам сидела на мягком диване в платье цвета топленого молока, открывающем ее прекрасную загорелую спину. Синди поежилась — занавески теребил сквозняк, а госпожа Яширо совсем не беспокоилась о простуде. Она запросто бросила известных гостей. Беспечность или к тому есть повод? У низкого столика Синди заметила девочку лет десяти — та перебирала небольшие деревянные пластинки с выжженными знаками. Темные прямые волосы опускались на ее плечи. Девчушка обернулась и сверкнула черными раскосыми глазами. Дочь. Юри.

Ее мать, блондинка, не сводила глаз с телеэкрана, где шведский король-археолог Густав обнимал внучатого племянника. Говорили, молодой Ади станет его преемником. Его воспитывала строгая мать — принцесса Кристина и дед-король, отец же принял священный сан и, кажется, недавно стал епископом. Адольфа готовили с младенчества. Наследник учился, служил в армии, авиации, на флоте. Вникал в деятельность госаппарата, заводов, научных учреждений и судов. У бедного принца не было детства. А какой он хорошенький, белокурый, само совершенство! С каким достоинством держится!

Синди бросила взгляд на застывшую фигуру мадам Яширо. Та, услышав шаги, обернулась. Синди поразилась сходству, перевела взгляд на телевизор… Но мадам успела нажать кнопочку на темном пластмассовом управлении, которое держала в руках. Экран погас.

— Угощайтесь, — придвинула она вазочку кураги с орехами, и Синди заметила бежевую перчатку на левой ее руке, а поверх — изящные часики. Неужели те самые, кварцевые? Изобретение японской корпорации Seico. Небывалая точность хода — плюс-минус пять секунд в год!

Мадам подошла к дочери, погладила ее по голове. Та собрала рассыпанные кусочки дерева в кожаный мешочек и туго затянула шнурок.

Иерусалим, 1948 год. Террористами расстрелян посол ООН, член королевской семьи Швеции Фольке Бернадотт. В номер гостиницы к героине романа Адель проникает японец Кен, который сообщает ей, что ее преследуют двое шведов. Адель — немка, воспитанница Гитлерюгенда, еще девочкой ее обучили убивать. Японец помогает ей бежать от преследующих ее шведов и израильтян — те устроили настоящую охоту. Кен и Адель прилетают в Нью-Йорк. По дороге ей не удается избавиться от назойливого японца, она не доверяет ему. Но Кену удается развеять ее опасения, и она остается в его квартире, где знакомится с жизнью в японской семье. Узнает историю Кена: богач-европеец подобрал мальчика и взял в семью, чтобы у избалованного сына был компаньон — умный, смелый, физически развитый ребенок, после смерти попечителя Кен приехал в Нью-Йорк и занялся конструированием автомобилей. Развиваются сложные и странные отношения между Адель, арийкой, и Кеном, представителем «низшей расы» по понятиям Адель. В душе молодой женщины происходит постоянная борьба между той, какой ее воспитали — холодной, черствой, жестокой, и непосредственным восприятием мира — полным женственности, дружелюбия, тепла, стремления создать семью.

Шведы идут за ней по пятам. Случайно Адель знакомится с Эриком, который начинает ухаживать за ней. Но она не подозревает, что цепь трагических случайностей: она попадает в лапы к банде якудза, выстрел в окно, происходит с подачи Эрика — племянника убитого в Иерусалиме Фольке Бернадотта. Адель покидает квартиру Кена, не желая подставить под удар членов его семьи.

В состоянии безысходности, бродя по улицам города, Адель встречает Курта — ее копию, арийца. Именно с подобным мужчиной — «высшим созданием» «запрограммирована» Адель дать Германии потомство — «чистое существо». Но за личиной ангела — блондина с голубыми глазами прячется маньяк-убийца, который не может не убивать, которого лишили поля боя, и Адель в его объятиях становится не подругой, союзницей, а врагом и жертвой. Она выживает, и в больнице воспринимает свои ранения и беременность как должное, а будущего ребенка как человека-полубога. Но до его рождения она должна закончить все свои дела, разобраться с преследователями, чтобы ничто ей не мешало. Из больницы она едет к Эрику, и тот увозит ее в Стокгольм. Но Адель рушит его планы, самостоятельно входя в жизнь его семьи — королевской семьи Швеции. Одного за другим посещая его родственников, она узнает, что лучшие претенденты на престол погибли или женаты на «простушках», тем самым закрыв себе дорогу к трону. Король слишком стар, сегодня-завтра умрет, его наследник опасается покушения.

В одну из своих поездок она попадает в ловушку — религиозная секта устраивает над ней суд, как над преступницей и демоном, оставшимся от войска Гитлера-дьявола. Перед казнью она понимает, что целью действа является не расправа с ней, а отлучение от трона одного из претендентов. Один из «судей» — сын наследника, и происходящее — только компромат, записанный на кинопленку. Ее слова вносят неразбериху и панику, казнь откладывают. У Адель начинаются преждевременные роды, рядом находится Эрик — один из «судей». Адель обвиняет его в организации всех убийств, в том числе — смерти в Иерусалиме Фольке Бернадотта, в котором до сих пор подозревали ее. Именно Эрик стремился занять трон и не выбирал средств для достижения цели. Именно он был тем избалованным сыном, которому его отец подобрал компаньона — маленького японца Кена. Кен стал любимцем королевской семьи, и в Иерусалиме оказался не случайно — Фольке ожидал нападения и поделился с Кеном своими опасениями. А Эрик нашел прекрасного кандидата на роль подсудимого за убийство Фольке — Адель, воспитанницу Гитлерюгенда, фашистку, которую в Израиле растерзают на месте. Засомневавшийся в ее виновности Кен тут же подставил себя под удар — отныне именно он, а не Адель, стали мишенью для Эрика. Адель, попав к якудзам, была только приманкой. И выстрел в окно имел иную цель.