Ги Раше - Повелитель змей

И только когда впереди показалось поле, на котором работали жнецы, Хети замедлил шаг. Сестра наконец догнала его и сказала:

— И все-таки, Хети, я тебя терпеть не могу.

— Твой рот врет, когда говорит эти слова. Ты бы хотела, чтобы я сделал с тобой то, что я делать не хочу.

— А это потому, что ты любишь только мужчин, да еще старых!

— Прежде чем сказать, проверь, есть ли Маат на твоем языке! Я пью мудрость, которую источают уста тех, кто ею владеет.

Он говорил это, смеясь, и Нубхетепи тоже расхохоталась, заявив, что пьет он не только мудрость, но и еще кое-что, и даже вдыхает запах из ноздрей, и этим все сказано.

Жнецы встретили подростков, идущих вдоль поля, приветственными возгласами. В те времена срезали серпами только колосья, оставляя высокие прямые стебли, поэтому дальних жнецов, двигающихся по полю плечом к плечу, даже трудно было увидеть. Следом за ними дети собирали срезанные колосья и связывали их в снопы.

Хети с сестрой сели под раскидистым фиговым деревом, росшим на краю поля. С ветвей свешивались бурдюки, принесенные теми, кто жил далеко от поля и теми, кому никто не мог принести еду и питье.

Хети оперся спиной о шершавый ствол дерева. Закрыв глаза, он слушал доносившиеся издалека звуки флейты и песню жнецов — пение скрашивало долгие часы работы. И вскоре, сам того не заметив, он погрузился в приятное оцепенение. Не надо думать, что он был слабым или ленивым. Хети часто, не сумев заснуть с наступлением ночи, особенно если эта ночь была жаркой, как часто бывало в это время года, когда люди стелили свои циновки на улице под навесами или просто у порога дома, совершал долгую прогулку по берегу озера. Он уходил очень далеко от поселений и, спрятавшись в зарослях тростника, наблюдал за дикими животными — ориксами и газелями, приходившими под покровом ночи на водопой. И самым большим его удовольствием было бросить в воду камень, спугнув тем самым копытных, когда к ним начинал подкрадываться крокодил или дикая кошка. Если кошка решала, что в качестве добычи сгодится и человек, Хети находил спасение в водах озера, а если к нему приближался крокодил — юноша просто уходил прочь. Для Хети это была игра, и вызов при этом он бросал самому Сету, богу пустыни, защищая слабых и мирных ее жителей. Вот и прошлую ночь Хети провел на берегу озера, наблюдая за ночной жизнью природы, и домой вернулся перед рассветом, успев по пути поймать кобру, которую решил отнести деду. А пока Хети положил змею в корзину и плотно закрыл ее крышкой.

Разбудил юношу удар локтем в бок. Открыв глаза, он понял, что толкала его сестра, а прямо перед ними стоял юноша в парике и в набедренной повязке, концы которой перекрещивались на животе.

— Хети, что ты делаешь здесь, среди жнецов? И кто эта девушка, что сидит с тобой рядом?

Хети прикрыл ладонью глаза, защищая их от солнца. Он не сразу понял, кто задает ему вопросы, потому что вопрошающий стоял спиной к солнцу. Только теперь он узнал Небкаурэ, молодого писца, встреченного им в храме Змеи, сына сестры первого чтеца Хентекечу. Он встал на ноги и поприветствовал писца, а потом сказал:

— Эта девушка — моя сестра Нубхетепи. Мы принесли еду и питье нашему отцу, который работает в поле.

— Значит, сегодня ты не пошел с дедом в пустыню за змеями?

— Я не хожу к деду каждый день. Сегодняшний день я проведу с родителями.

— Но вы с сестрой не помогаете жнецам, как дети других крестьян…

— Мы тоже пойдем собирать колосья. Я уснул, потому что ночь провел без сна.

— Тебе не стать хорошим солдатом.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что хороший солдат может идти весь день и не спать всю ночь, а на следующее утро сражаться с оружием в руках.

— Может, и так, но я ведь не солдат и не хочу им быть.

— Но для своего возраста ты сильный и твои мышцы хорошо развиты. Военачальники его величества берут таких в армию.

— Я лучше стану Повелителем змей, как мой дед. А хороших солдат в этой долине хватит и без меня, чего не скажешь о заклинателях змей, умеющих лечить их укусы.

— В этом ты прав. Но армии его величества нужны сильные воины, умеющие обращаться со змеями.

— Может, и так. Но я еще слишком молод для того, чтобы стать солдатом его величества.

— Да, ты молод, но можешь им стать через несколько лет. Я уверен, что ты мог бы покрыть себя славой и получать плату золотом.

— Поживем — увидим. А я думал, что ты служишь в храме Змеи у своего дяди, первого чтеца…

— Да, я писец в храме. А знаешь ли ты, что это поле принадлежит храму, который вы называете храмом Змеи? Дядя послал меня сосчитать снопы, чтобы потом все, кто участвует в жатве, получили свою часть урожая. Если ты покажешь мне своего отца, я по дружбе сделаю так, чтобы ему досталось чуть больше.

Хети трижды поклонился Небкаурэ и поблагодарил его, заверив, что высоко ценит его доброе расположение и внимание, оказываемое своему слуге Хети, — форма вежливости, которая, однако, ни к чему не обязывала того, кто называл себя слугой.

Между тем жнецы по одному подходили к краю поля. Женщины и дети несли с собой охапки колосьев, которые потом вязали в небольшие снопы. Хети с сестрой вслед за Небкаурэ стали в круг, образованный жнецами.

— Что они собираются делать? — спросил у Хети Небкаурэ.

— Значит, ты горожанин, — с уверенностью заключил Хети. — Хорошо, что писец его величества узнает, как живут простые люди. Эти снопы собрали здесь, чтобы возвеличить Рененутет и Изиду, добрых богинь, и сейчас мы все вместе споем гимн, прославляющий Изиду, повелительницу неба, чтобы она снова и снова дарила нам небесные и земные блага.

И они заняли свои места в кругу. Кто-то из жнецов затянул звонким голосом, восхваляя Изиду примерно в таких выражениях:

— Приветствуем тебя, Изида, божественная мать, защитница Черной Земли! Прекрасно твое лицо, когда ты являешься нам в обличье Хатор, Золотой Хатор, многоцветной Хатор! Приветствуем тебя, богиня, сияющая в небе над Ра, чье тайное имя тебе известно! Преподобная властительница небес, плакальщица, это твои золотые слезы соединили части тела Осириса, твоего божественного супруга, который властвует над двенадцатью ночными часами…

Этот голос Хети узнал сразу, ибо принадлежал он Мерсебеку, первому чистому жрецу из храма Себека. По окончании церемонии жнецы торопливым шагом направились к фиговому дереву, чтобы наконец поесть и напиться. Нубхетепи побежала искать отца, а Хети подошел к Мерсебеку и поприветствовал его. Небкаурэ подошел вместе с ним, поэтому Хети указал на него рукой и сказал:

— Господин мой, это Небкаурэ, писец его величества, закончивший школу писцов при храме Амона в Тебесе. Он приходится племянником первому жрецу-чтецу храма Змеи.

Небкаурэ поздоровался с жрецом, прижав ладони к коленям, и Мерсебек возвратил ему его приветствие.

— Мерсебек — твой слуга, — сказал жрец, обращаясь к Небкаурэ. — Я — первый чистый жрец храма моего господина Себека. И мне очень дорог юный Хети, думаю, он любимец Изиды и Уаджет.

— Я тоже так считаю, — ответил ему Небкаурэ. — Богини, бесспорно, благоволят ему, ибо только их избранники могут повелевать змеями без страха умереть от укуса. Ведь даже Ра, бог-повелитель неба, не имеет власти над змеями, не правда ли? И так было во времена, когда Ра правил богами и людьми в наших землях. А потом он постарел, как стареют люди, и стал подвержен болезням и опасностям, которые подстерегают нас на закате дней…

Богине Изиде удалось превзойти его в могуществе, узнав его тайное имя. Это имя нельзя было говорить никому, потому что знание его дает власть над носителем имени тому, кто раскрыл этот секрет. И тогда Изида слепила из земли, смоченной слюной стареющего бога, змею. И эта змея укусила Ра, и Ра не смог себя исцелить и страдал так, как страдает любой человек, укушенный коброй. Величайший из богов просил всех богов и богинь исцелить его, но только Изиде это оказалось по силам. Однако она согласилась призвать на помощь свое волшебство и могущество только при условии, что Ра откроет ей свое тайное имя. Сперва Ра отказался, потом пытался схитрить, называя ей разные свои имена, но только не то единственное, которого никто не знал.

Но страдание его стало невыносимым. И вот он назвал богине, его внучке, свое тайное имя. И она его исцелила, исторгнув из тела яд, а вместе с ним и боль. Но знание тайного имени сделало ее более могущественной, чем бог неба, и она стала царицей всего сущего.