Дэни Вейд - Повелительница страсти

Эва-Мари ощутила, как в ней поднимается волна ярости. Пришло время дать ему отпор, постоять за себя. Нервы были напряжены до предела. Эва-Мари была готова высказать ему все, что она о нем думает, а может, и залепить пощечину.

Но она ничего не сделала. Отец давно подавил ее сопротивление, еще в детстве.

– Я не работаю на конюшне.

– Кто сказал? Где это записано? Я что-то пропустил?

– Но я уже работаю. В доме.

– Хорошо. Значит, ты не побоишься испачкаться.

Будет весело…

Мейсон бросил взгляд на мужчину в темном костюме, стоявшего возле двери дома. Мейсон напрягся, так как он хорошо помнил этого человека и роль, которую тот сыграл в разрушении семьи Мейсона много лет назад.

Он не видел Лоуренса Уэстона с тех пор, как они с Кейном вернулись в город, но надеялся, что у него будет возможность ткнуть этого стукача носом в свой успех.

Он просто не планировал делать это здесь, в поместье Хайятт.

– Могу я помочь вам? – сказал Мейсон вежливо.

– Я ищу Эву-Мари.

– Хорошо.

Мейсон развернулся и пошел к конюшне, оставив Лоуренсу право следовать за ним, если тот пожелает.

Осмотрев денник, Мейсон убедился, что Эва-Мари справилась с поставленной задачей. Пол и стены денника были отчищены, соломенная подстилка и вода в поилке были свежими и чистыми. Да и поблизости не было ни одной кучки навоза, куда Лоуренс мог бы вляпаться. Мейсон был бы рад, если бы гость испортил свои итальянские лоферы.

Он знал, что это мелочно. Так же мелочно, как поручать принцессе работу по уборке конюшни. Но этот человек, будучи подростком, намеренно сказал отцу Эвы-Мари, где найти их вместе, просто потому, что сам хотел быть ее парнем. Учитывая, что они так и не поженились, планы Лоуренса, очевидно, не реализовались.

Услышав шаги, Эва-Мари отложила щетку, которой она чистила свою кобылу, и взглянула на него поверх ее холки.

Мейсон отметил, что черты ее лица заострились, очевидно, в последнее время она много работала и почти ничего не ела. К тому же ей не мешало бы умыться и причесаться – одежда и лицо Эвы-Мари были покрыты пылью, а в волосах застряли соломинки.

– Денник готов, – произнесла она устало, но с безукоризненной вежливостью.

Ведь именно этого он и хотел? Преподать ей урок было его целью, не так ли? Так почему ее измученный вид не делает его счастливым?

Неожиданно за его спиной раздался удивленный возглас Лоуренса:

– Эва-Мари, почему ты чистишь стойла?

Девушка вскинула голову. Ее глаза широко раскрылись.

– Лоуренс?

Мужчина обошел Мейсона и, заметив, что у Эвы-Мари весьма растрепанный вид, развел руками:

– Что происходит, Эва-Мари? Ты не отвечаешь на звонки. На этой неделе ты не появилась на заседании библиотечного комитета. А теперь это?

– Об этом вы должны спросить меня, – сказал Мейсон надменно, обойдя вокруг, чтобы занять позицию между Лоуренсом и входом в денник. – В конце концов, я здесь хозяин.

Недоумение на лице Лоуренса развеселило Мейсона. Очевидно, тот не мог ничего понять. Наконец Лоуренс спросил:

– А кто вы такой?

Мейсон едва не расхохотался. Но тогда рыбка сорвалась бы с крючка.

– Я Мейсон Харрингтон.

Лоуренсу понадобилась минута для осмысления услышанного. Затем он окинул Мейсона недоверчивым взглядом:

– Ты хозяин? Как же так?

Мейсон услышал, что дверь денника приоткрылась. Эва-Мари намеревалась сама рассказать обо всем Лоуренсу. Но Мейсон не мог допустить, чтобы его лишили удовольствия поставить богатенького приятеля Эвы-Мари на место.

– Я новый владелец поместья Хайятт.

Лоуренс бросил сердитый взгляд на Эву-Мари:

– Как такое вообще возможно?

Богачи не хотят верить в то, что один из них может обеднеть… если только это не служит их выгоде.

– Поместье выкуплено, Лоуренс, – сказала Эва-Мари глухим голосом. – Мы были вынуждены его продать.

Мейсон облокотился на деревянную опору, скрестил ноги и переплел руки на груди.

– И я едва дождался, чтобы выкупить его.

– Но ваш отец был жокеем? Кем-то вроде тренера?

Мейсон выпрямился:

– Он был единственным в своем роде тренером, карьеру которого ты развалил, раскрыв нашу с Эвой-Мари тайну много лет назад. – Лоуренс, смущенный напором Мейсона, попятился, но тот не позволил ему уйти, пока не высказал все, что хотел. – Отец оставил в наследство Кейну и мне достаточно денег, чтобы выкупить это поместье и основать наши собственные конюшни.

Мейсон стоял достаточно близко, чтобы увидеть, какой ошеломляющий эффект оказали на Лоуренса его слова.

– Как это возможно? – спросил он снова.

– Я знаю, трудно представить, что кто-то добился успеха благодаря упорному труду, но, по правде говоря, я это заслужил.

«Я это заслужил».

Эти слова звучали в ушах Эвы-Мари, когда она провожала Лоуренса к его «линкольну». Мейсон был прав: он всегда много трудился. За неделю, что она работала на Харрингтонов, Эва-Мари убедилась, что братья не собираются почивать на лаврах и просто наслаждаться своими деньгами.

Она не могла не сравнивать Мейсона и Лоуренса, учившегося в хорошей школе и устроившегося на работу в папочкину риелторскую контору, где можно было не напрягаться, так как там всегда находились те, кто за небольшое вознаграждение был готов делать за него грязную работу, чтобы угодить сыну хозяина.

Эва-Мари знала все его недостатки, но он был единственным другом, который был с ней все это время, несмотря на проблемы семьи Хайятт. Он также был единственным, кто знал, что на самом деле происходит с ее отцом. Родители надеялись, что она, в конце концов, сдастся и выйдет за него замуж, но в этом она сопротивлялась до последнего.

– Как ты могла позволить этому случиться, Эва-Мари? – спросил Лоуренс, следуя за ней, не глядя под ноги и пачкая свои дорогие туфли в грязи. – Все, что тебе нужно было сделать, – это позвонить мне. Я бы все уладил. С легкостью.

Если бы она приняла его условия. В этом он и Мейсон были очень похожи: все их предложения были с условиями. Почему Лоуренс так настойчиво ее добивается, она не могла понять. Без особого труда он получал от жизни все, что хотел. Ему ни за что не приходилось бороться.

– Ты знаешь, я могу дать тебе жизнь, которую ты заслуживаешь, – настаивал Лоуренс, и она чувствовала его горячее дыхание на своем лице. – Нежность и заботу вместо необходимости быть прислугой для родителей, – выражение его лица стало брезгливым, и это не укрылось от глаз Эвы-Мари, – и работать на того парня, – добавил он, кивнув на Мейсона.

Дойдя до парковки, Эва-Мари остановилась у «линкольна» и устало опустила плечи. На мгновение она хотела поддаться искушению прекратить борьбу и отдать свою жизнь в чьи-то руки. Слезы изнеможения выступили на ее глазах.

– Ты в порядке? – Лоуренс участливо взял ее ладони в свои.

Эва-Мари попыталась высвободить руки: прикосновения его цепких пальцев причиняли ей боль. Она бросила взгляд в сторону и увидела, что Мейсон, следовавший за ними, заметил ее движение.

Лоуренс смотрел на нее, не отводя глаз и не двигаясь с места.

– Да. Я в порядке, – заверила она и посмотрела на Лоуренса твердым взглядом. – До свидания, Лоуренс. Увидимся на заседании библиотечного комитета на следующей неделе.

Он, казалось, был готов протестовать, но потом нацепил обиженное выражение лица и отпустил ее руки. Потому что так было легче. Ведь, в конце концов, он был великовозрастным ребенком.

Когда автомобиль Лоуренса скрылся за поворотом, Эва-Мари потерла руку: она снова почувствовала острую боль в ладони. Она быстро глянула на красные мокнущие пятна на коже и спрятала руки за спину.

– Этот парень все еще здесь отирается? – спросил Мейсон, приблизившись к ней.

Эва-Мари тяжело вздохнула. Если она не уйдет сейчас, у нее не хватит сил на душ.

– Лоуренс – друг семьи.

– Но не часть семьи? Какое разочарование для твоего отца.

Он ничего не знал. Единственное, по поводу чего отец продолжал донимать ее, – это Лоуренс. Хотя он не говорил этого прямо, Долтон видел в Лоуренсе решение всех своих проблем. Мнение Эвы-Мари в расчет не принималось.

Слишком уставшая, чтобы поддерживать светскую беседу, Эва-Мари развернулась и направилась к дому.

Мейсон последовал за ней.

– Я для своего отца сплошное разочарование, – пробормотала она, открывая дверь. – Спокойной ночи, Мейсон.