Патриция Хорст - Повенчанные судьбой

У нее вновь разболелась голова, и с каждой минутой ей все больше хотелось забраться в постель и уснуть.

– Ладно, тогда я вас оставлю, – вздохнул Джордан, улыбнувшись, а потом кивнул Кэтлин. – Веди себя хорошо.

– Такой приятный мужчина! – многозначительно произнесла мать, расправляя простыни и одеяло, после того как входная дверь захлопнулась. – Когда немного поправишься, я попрошу тебя рассказать мне о том, что заставило тебя отправиться с ним прошлой ночью за город, и объяснить, как вы оказались в той придорожной забегаловке. Ведь ты понимаешь, что кое в чем Харриетт права. Наша репутация не может не страдать от того, что ты часто появляешься в таких, с позволения сказать, весьма сомнительных местах.

– Да, мама, я согласна с тобой. Этого больше не повторится, – пообещала Кэтлин.

Ее клонило в сон, и вовсе не хотелось выслушивать очередную нотацию. Закрыв глаза, она удивительно быстро перенеслась в совсем иной мир, полный дрейфующих облаков и пронизанный глубокой, успокаивающей тишиной…

Несколько раз в последующие часы ей смутно представлялось, что где-то рядом находится служанка Элис. Однажды она даже почувствовала прикосновение ее руки, когда та подавала очередную таблетку и стакан с минеральной водой, чтобы запить… Но по большей части Кэтлин пребывала в глубоком сне, во время которого, как предписывали врачи, тело должно само исцелить себя.

Не одна только Кэтлин подверглась порицанию и критике. Вскоре после того, как Брайс возвратился домой, к нему явилась его теща Лесли Феллер и прямо с порога начала выражать свое крайнее возмущение, да так громко, что, казалось, их услышат на соседней улице.

– Как ты мог проявить такое неуважение? – Она размахивала газетой перед его лицом. Потом прошла на середину просторной и богато обставленной прихожей. – Моя дочь просто обожала тебя! Ты был для нее всем! И сердце бедняжки разорвалось бы на части, если б она только могла предвидеть, что ты начнешь встречаться с другой женщиной всего через неделю после ее смерти! – Крики перешли в шумные рыдания. – И не с кем-нибудь, а с той самой, повинной в ее смерти! Ты вообще понимаешь, что о тебе теперь подумают в обществе? Или тебе наплевать на собственную репутацию и репутацию близких тебе людей?

Брайсу откровенно жаль было тещу, он как можно спокойнее произнес:

– Не все, что происходит, следует воспринимать буквально. С Кэтлин Хейнз прошлым вечером я встречался сугубо по делу.

– Какие могут быть дела в низкопробной забегаловке? – взорвалась Лесли Феллер. – Ты, видно, принимаешь меня за умалишенную, которая ни черта не смыслит?

– Если вы предпочитаете не верить моим объяснениям, то что прикажете мне делать? – пожал он плечами.

– Ты мог бы попытаться вести себя так, как подобает мужчине, волею судьбы ставшему вдовцом, – с упреком наставляла его Лесли. – Это добавило бы правдоподобия твоим протестам. И вообще, твое поведение после возвращения дает повод к разного рода сплетням. Ты был холоден и вел себя совсем не по-родственному, ни слезы не проронил на кладбище. Мои замечания проигнорировал и открыто, почти по-дружески беседовал с этой Кэтлин Хейнз.

– На глазах у всех! – Она опять потрясла перед ним газетой и окинула его взглядом, полным возмущения. – А теперь прошло всего три дня, и ты нас порадовал новой выходкой! Что прикажешь нам всем думать?

– То, что в возникшей ситуации кроется гораздо больше, чем вы себе вообразили.

Лесли утерла слезы.

– Что ты хочешь этим сказать? И чего ты вообще добиваешься?

– Просто ищу душевного спокойствия.

– За счет моей бедной дочери? – возмутилась Лесли. ~ Околачиваешься черт знает где, чтобы промочить себе горло!

– Не пытайтесь оскорбить меня, миссис Феллер, – спокойно сказал он.

Выражение ее лица разом переменилось.

– Оскорбить? Я лишь пытаюсь помочь тебе!

– Лучше подумайте, как помочь себе, – ответил Брайс. – Каждый из нас по-своему воспринимает трагедию. Просто учтите, что ваше отношение к тому, что произошло, отличается от моего.

– В такое трудное время нам нужно поддерживать друг друга, – всхлипнула Лесли, – а не бороться с горем поодиночке. Я тоже должна кое-что сделать.

– Да, несомненно, – ответил Брайс. – Или уже сделали. Объясните, например, почему вы сочли приличным прийти сюда без моего ведома и забрать личные вещи Джейн? И еще скажите, почему результаты вскрытия прислали в офис Беннета, а не мне?

– Боже мой, да просто чтобы избавить тебя от всего этого ужаса! – воскликнула Лесли. – Тебе и так досталось за последние полгода, Брайс. Было бы несправедливо, если б ты вернулся в дом, в котором так много напоминает о трагедии. Мы изо всех сил пытались снять с твоих плеч часть неприятных забот. Особых тайн в смерти Джейн не было, тогда зачем тебе вчитываться в медицинский отчет и еще раз травмировать себя? Что же касается забранных мною вещей дочери, то согласись, рыться в дамском белье и платьях, это скорее все-таки женское дело. К тому же я забрала далеко не все. Если ты беспокоишься об ее украшениях…

– Не беспокоюсь, – отрезал Брайс. – Ни им, ни платьям, ни прочей одежде я применения все равно не найду. И хочу лишь сказать, отнюдь не пытаясь вас обидеть, что вы вмешиваетесь в то, что вас совершенно не касается.

– Но Джейн была моей дочерью!

– Верно. Но, как вы не перестаете напоминать мне, она также была и моей супругой.

Раздувая ноздри от возмущения, Лесли Феллер натянула перчатки и проследовала к выходу, выговаривая на ходу:

– Очень печально видеть тебя таким! Мне-то казалось, что мы были одной семьей. Очевидно, я ошибалась. Постараюсь, чтобы в будущем наши пути пересекались как можно реже!

Брайс знал, что от него требовалось в данной ситуации: попросить прощения, заверить в том, что они по-прежнему родственники, как и при жизни Джейн, и интересы семьи Феллер для него так же важны, как и его собственные. Но он не сказал ничего этого, только посторонился, чтобы не мешать уходу тещи, и попрощался:

– До свидания, Лесли. Меня легко найти, если вдруг понадоблюсь. Передайте Беннету мои наилучшие пожелания.

Она бросила, выходя:

– Ты пожалеешь о том, что так обошелся со мной, Брайс. Двери многих домов в Элсуэрте, которые раньше с легкостью распахивались перед тобой, теперь будут наглухо закрыты. Ты станешь таким же общественным отщепенцем, как и эта твоя Кэтлин Хейнз!

Брайс не желал продолжать неприятный разговор, равно как и делиться с тещей тем, что ему уже удалось выяснить о поведении его бывшей жены. Ведь на самом деле порицания заслуживала Джейн, а не Кэтлин. Ему не хотелось обременять ни Лесли, ни Беннета этим скверным известием.

И, конечно, следует предупредить Кэтлин о прозвучавшей угрозе, подумал он. Только не сейчас. Надо подождать, пока она поправится. А кроме того, все-таки попытаться выведать у нее ту информацию, которую она так тщательно скрывает.

О Боже! Посадка поврежденного истребителя на палубу авианосца была сущим пустяком по сравнению с существованием на том минном поле, которое, как оказалось, ждало его по возвращении домой. Почетная демобилизация, предоставленная Брайсу Джордану по причине ранения, вовсе не означала для него спокойного ухода в отставку. Он по-прежнему ощущал себя на войне!

Он выждал еще четыре дня и с наступлением темноты, чтобы не давать повода для продолжения городских пересудов, отправился в гостевой коттедж семьи Хейнз. Одноэтажное здание, построенное в том же строгом стиле, что и основное, находилось в полусотне шагов от дороги и было хорошо заметно любому водителю или пешеходу. Хотя сейчас ни машин, ни людей поблизости он не увидел. Брайс посчитал, что будет разумнее не привлекать к себе внимания въездом через главные ворота, и потому оставил машину у тротуара.

Открыв небольшую боковую калитку в ограде, он вошел на территорию, которую занимал коттедж. На дорожку сада, покрытую легким снежком, падал из полузанавешенных окон гостиной слабый свет. Брайс заглянул в окно, в просвет между шторами. В комнате пылал камин, светилась лампа под большим зеленым абажуром. Кэтлин, подобрав под себя ноги, сидела в кресле у огня. На ней был длинный зеленый халат и пушистые бежевые тапочки. Несмотря на то, что часть ее лица не была видна из-за упавшей на лоб пряди, Брайс почему-то подумал, что женщина пребывает в подавленном настроении.

Он поднялся по ступенькам крыльца и дернул пару раз за старомодную цепочку. Из-за двери послышался звон колокольчика.