- Мы одни. Кричи, сколько захочешь.

- Что это такое, какое-то блядское гейское дерьмо?! Ты хочешь мне отсосать, вот в чём всё дело? Малолетка превратила тебя в пидора?

Я смотрю вниз, на его хуй:

- Не слишком-то богатое угощение, не находишь?

Он снова завозился, а я не могу сдержать смех:

- Чарльстон, Чарльстон, Чарльстон.

- Что тебе нужно, ублюдок?

Я подхожу ещё ближе, пока моё лицо не оказывается в миллиметрах от его, пока я не чувствую исходящий от него запах страха. Этот парень - тряпка.

- Я хочу, чтобы ты страдал за свои грехи.

Он выглядит удивлённым:

- Мои грехи? Это что, всё из-за той дурацкой девчонки на вечеринке? Я же ничего не сделал, мужик.

- Но ты же собирался, не так ли? Ты подменил ей напиток, рассчитывал, что потом с ней позабавишься, может, даже щёлкнешь пару фоток ню с ней, чтобы потом похвастаться перед пацанами.

- Чувак, я не знаю, о чём ты говоришь. Я не подменял никаких напитков.

- Нет? - я толкаю его в грудь. – Я всё видел своими чёртовыми глазами, блядь! А ещё, я обнаружил любопытный тайник под твоей кроватью. Как думаешь, что там было?

Вдруг к нему приходит осознание:

- Моё пиво в баре…

- Ну, и как ощущения? Не очень, да? Я бы мог пуститься с тобой во все тяжкие, но думаю, буду придерживаться старой школы, око за око и всё такое.

Я вынимаю карманный нож, медленно раскрываю его, чтобы он видел.

Чарльстон начинает жаться к столбу; пот стекает с его лба на лицо:

- Эй, эй, спокойно!

Я подношу лезвие к его мошонке, тупым концом, но он слишком обезумел от страха, чтобы понять разницу. Он буквально пищит, пищит как двенадцатилетняя девочка:

- Блять, Комптон, что за?!

- Я там всё начисто вырежу, хотя никто и не будет особенно скучать.

Скулеж становится громче, его голова крутится туда-сюда. Я усиливаю давление ножа, и он снова вскрикивает:

- Блядь! Я сделаю всё, всё! Господи, пожалуйста!

Я надавливаю ещё сильнее и готов поклясться, он почти, что в обморок не бухается:

- Всё сделаешь?

Он начинает мямлить и плакать и мне совсем не хочется всё это видеть, настолько это жалко, но надо закончить дело. Он не может остаться безнаказанным.

- Просто скажи, чего ты хочешь!?

Я удерживаю нож на прежнем месте и наклоняюсь к его уху.

- Я хочу, чтобы ты держался подальше от Люси Мидлтон, ты слышал меня?! Если ты с ней даже на одной дороге пересечёшься, я отрежу твой жалкий сморщенный член и затолкну его тебе в глотку! Чёрт, я творил вещи и похуже.

Он кивает, всё ещё что-то неразборчиво бормоча.

- Да, хорошо, как скажешь. Я не буду к ней приближаться.

- И в зале, - продолжаю я, - мы будем не разлей вода, как товарищи по команде, разумеется, и знаешь, что ещё?

Он слишком напуган, чтобы ответить.

- Я думаю, что прислушаюсь к совету тренера и постараюсь быть командным игроком, но помоги мне Господи, если я услышу, что ты опять достал свою маленькую сумочку с лекарствами, и что какая-то бедная девочка пострадала, поведясь на твои уловки и крошечный член! Я не только лишу тебя половой принадлежности, я заберу твою гребаную жизнь!

Его трясёт, пока я убираю нож обратно в карман. Я поворачиваюсь и шагаю в сторону выхода.

- Ты не собираешься меня развязать? – доносится до меня неуверенный голос из-за спины.

- Женская команда собирается в шесть утра. Я уверен, что они тебе помогут.

Выходя из здания, я улыбаюсь. Признаю, это было жестоко, может даже чересчур, но я сильно сомневаюсь, что он ещё что-нибудь подобное выкинет. И, он точно не будет доставать Люси…мою Люси.

Глава 7. 

Люси


Я спускаюсь по лестнице в гостиную и понимаю, что весь дом стоит на ушах. Почти никто не спит, сёстры беспокойно мечутся туда-сюда в своих пижамах пастельных тонов. Я замечаю Эмбер, она сосредоточенно уставилась в свой телефон и парочка девчонок рядом с ней тоже склонились над экранчиком.

Я зеваю.

- Что происходит? Если мы собирались коллективно позавтракать, то я вообще не в курсе.

Эмбер широко улыбается.

- О, это гораздо лучше завтрака, - она поворачивает экран телефона ко мне, - вот, смотри.

Я не сразу понимаю на что смотрю, но когда ко мне приходит осознание - я почти роняю телефон.

- Чёрт возьми, это что, Чарльстон? Капитан баскетбольной команды?

Эмбер кивает. Она явно слишком сильно радуется происходящему.

- Конечно, он! Привязанный к столбу, голый, а между ног – хуй, размером с питьевую трубочку.

Я внимательнее вглядываюсь в фото и понимаю, что подруга права.

- Как это…? Это что, был какой-то прикол, связанный с посвящением? Или дедовщина?

Эмбер пожимает плечами.

- Всё может быть. Девушки из женской баскетбольной команды нашли его в таком виде. Как я слышала, бедный парень выглядел так, словно прошёл ад. Он буквально умолял их сохранить всё в секрете. Как будто это вообще возможно. Мне почти что жалко его.

Я вспоминаю, что случилось на вечеринке.

- Не стоит. Он говн…- я себя останавливаю.

Эмбер сузила глаза:

- Послушайте-ка её, какой грязный ротик! И что дальше? Пьянки на крыше? Горячий секс на спинке кровати?

- Очень смешно.

Её взгляд становится ещё хитрее. Остальные сёстры тоже начинают проявлять интерес.

- Что такое, Люси? Дело ведь в парне, я права?

Я беспомощно краснею.

Эмбер не отстает.

- Значит, парень. Кто? Ты должна нам рассказать.

- Я не могу.

Она принимается скакать по дивану, её энтузиазм, вызванный моими личностными переживаниями, крайне заразителен. Ещё больше сестер подтягиваются к нам.

- Я знала! Знала! – и мгновенно посерьёзнев, - Ну, по-чесноку, кто это?

Одна из сестёр подает голос:

- Мы все здесь свои. И вообще, как местная «мамочка», я прямо-таки приказываю тебе сказать, кто это.

Я не знаю, должна ли я что-нибудь говорить, но давление толпы слишком велико. А в чём собственно проблема? Я бы с радостью выслушала пару советов или слов поддержки. «Но ты же даже его не поцеловала, и даже никак не намекнула ему на то, что он тебе вообще нравится» - в последний момент проносится в голове.

- Нейт, - вылетает у меня, - Нейт Комптон.

Комната взрывается визигами. Эмбер крепко обнимает меня, так, что можно подумать, будто я выиграла лотерею. Всё утро у всех на устах одно: Люси Мидлтон скоро перестанет быть прокажённой девственницей.

По сравнению с сумасшествием, творящемся в нашем доме, находиться наедине в Нейтом - это как присутствовать на мессе. Единственный звук в комнате - это треск кондиционера над нами. Сегодня Комптон выглядит каким-то отстранённым, рассеянным. Неужели слухи так быстро распространяются?

- Ты в порядке? – спрашиваю я, сидя так близко, что ощущаю тепло его тела.

Он перестаёт стучать ручкой по столу и улыбается мне. Его глаза всех оттенков океана. Там рай, я уверена в этом, но есть и ещё что-то, скрывающееся в глубине, прячущееся в тени.

- Просто рад быть здесь.

Я закрываю учебник:

- Знаешь, нам не обязательно всё время учиться.

Он поднимает одну бровь:

- Что именно ты предлагаешь?

Я понимаю, что ляпнула не то и поспешно выставляю вперёд руки.

- О нет, нет, нет, я не…

- Жаль, - говорит он, не сводя с меня глаз.

Я ещё гуще краснею, щёки вспыхивают и становятся цветом как томаты. Быстро смени чёртову тему!

- Ты вырос в этих краях?

Он смотрит на свои руки.

- А похоже, что я здесь вырос?

Я удивлена, когда он продолжает развивать это тему, раскрывая мне историю своей жизни:

- Мои родители умерли, когда я был маленьким. Я попал в приют, и рос далеко отсюда.

Не могу поверить, что он говорит об этом так открыто.

- Должно быть тебе было не легко.

 Кто бы говорил. Я сама знаю об этом не понаслышке.

Мне ужасно хочется ему всё рассказать, но я не могу позволить себе упустить этот момент. Больше всего я хочу, чтобы он продолжил.

- Было тяжело. Мои первые приёмные родители были…испытанием, - он делает паузу, и я думаю, что он снова от меня отгородится, но он только вздыхает, - в конечном итоге я выбрался. Они свели меня с одним мужиком – суровый, кремень, но в хорошем смысле, понимаешь? Он наставил меня на правильный путь, научил играть в мяч. У него, у нас ничего не было, но мы выжимали из жизни по максимуму.