Екатерина Кариди - Поздние розы

Молодая женщина в деловом костюме глубокого синего цвета, почти как у стюардессы, стояла в прихожей большой квартиры. Ей давно хотелось уйти, просто не терпелось. Однако приходилось ждать. Досада заставляла хмуриться тонкие изящные брови. Она смотрела на приближавшегося мужчину, а тот, зная, что общение с ним не доставляет ей удовольствия, улыбался. Ему-то как раз ситуация удовольствие доставляла.

Подходя ближе, мужчина смотрел на нее, словно приценивался. Надо сказать, ему нравилось то, что он видел. Всегда нравилось. Но, во-первых, она его терпеть не могла и не скрывала этого, а во-вторых, то была ненавистная падчерица его матери, за шашни с которой маман бы его по головке не погладила. И в-третьих... в-третьих, он уже практически нашел на нее «покупателя». Разумеется, выражаясь фигурально.

Его сводная сестрица даже не подозревала, что является объектом торговли. Она просто работала переводчиком. Четыре основных европейских языка: английский, немецкий, французский, итальянский. А сводный брат просто нашел для нее выгодную работу. Вроде даже забота, по-родственному.

Мужчина еще раз внимательно окинул ее взглядом. Не красавица, но породистая, интеллигентная до мозга костей. Безукоризненно элегантная, строгий пиджак, прямая юбка ровно до середины колена, белоснежная рубашка. Узкая юбка подчеркивала спортивную стройность. И поневоле привлекала взгляд мужчины к коленям. У сестрицы Елены были точеные, потрясающе красивые колени.

- Федор, что ты собирался сообщить? – нетерпеливо спросила, явно торопясь уйти, носки элегантных, суперкорректных лодочек повернуты в сторону двери.

- Ленок, дорогая, почему так сурово? – протянул молодой человек.

Женщина поморщилась, ей было неприятно. Так мог называть ее отец, у Федора такого права не было.

- Что ты хотел? – устало проговорила она и отвернулась.

- Ничего особенного, дорогая, - мужчина подошел вплотную и прикоснулся к ее локтю. Женщина непроизвольно шевельнулась, высвобождая руку. – Просто нашел для нас обоих отличную шабашку на выходные.

- Что еще за шабашка?

- Да так, наши теневые олигархи принимают у себя коллег из-за бугра. Прием будет в несусветно шикарном загородном имении. Им нужен переводчик. Естественно, классный профессионал. И понятное дело, не какая-нибудь путана. Ты подходишь по всем статьям. Оплата офигенная. Ну? Разве я не заботливый братец?

- А тебе какая корысть? – не верила она в его заботу, вот ни на грош.

- А я... Я по части обслуги свои бабки отработаю. Что скажешь?

Предложение было соблазнительным.

- Хорошо.

- Хорошо? Вот и отлично, я знал, что ты умная девочка.

Елену покоробила эта фамильярность.

- До свидания, Федор. Передавай привет матери и сестре.

- Вообще-то, ты могла бы это сделать сама. Но... Не смею задерживать, - Федор отвесил шутовской поклон.

Молодая женщина стремительно вышла на улицу из подъезда и остановилась. Ей просто необходимо было немного отдышаться после общения с братцем. Он смотрел на нее из окна. Хороша. То, что надо.

Как говорится, сам бы ел, да денег жалко.

***

Лена с удовольствием не приходила бы в этот дом вовсе, она давно уже съехала на съемную квартиру. Но появляться там приходилось, бумаги-то оформлены на нее. Такова была воля покойного отца.

По дороге к себе домой она все думала о том дне, когда впервые об этом узнала.

Обычный мартовский понедельник. Пары закончились поздно, щебечущая стайка девушек выскользнула из больших дверей родного института. Они остановились еще чуть-чуть потрещать, как будто не наговорились за день. Потом все-таки разошлись. Ранней весной темнеет рано, день хоть и прибавился, а все равно, в шесть уже начинает смеркаться. Попрощавшись с подружками, Елена Маслова вошла в подъехавший троллейбус и через сорок минут езды, проехав почти полгорода, наконец-то была дома.

Дома непривычно тихо, это настораживало. Впрочем, после смерти матери, дома все время было не так, и это всегда расстраивало до слез, а в последнее время еще и настораживало. Особенно с тех пор, как отец женился во второй раз.

- Ленок, зайди ко мне, - папа высунулся из-за двери кабинета и поманил ее пальцем, чтобы не говорить громко, потому что мачеха, Мария Ивановна шума не переносила.

- Хорошо, папа, - ответила Лена тоже шепотом.

Такое ощущение, что Мария Ивановна все, что с ним связано, плохо переносила. Кроме денег. А еще она с трудом переносила ее, свою падчерицу. Наверное, у отца для нее есть что-то хорошее, иначе не стал бы так скрытничать. Когда Лена вошла в кабинет, отец опасливо высунулся в коридор, огляделся и запер дверь на ключ.

- Что-то случилось? – эти меры предосторожности показались ей странными.

- Ничего... Ничего, моя девочка... - а у самого глаза печальные.

Отец сделал над собой усилие и улыбнулся.

- Ладно, довольно время на глупости тратить. Дочка, я на тебя дарственную написал...

- Какую дарственную? Зачем?! – встрепенулась Лена.

- Тсссс! Тише, - зашикал отец, протягивая руку. - Тише, дочь. А то услышат.

- Папа... – у девушки слезы на глаза навернулись, - что случилось, к чему такая таинственность?

- Дочка... – он опустил голову, смешавшись, - ты не понимаешь...

Все она прекрасно понимала. Все.

- В общем, девочка моя, я написал на тебя дарственную. Тебе перейдут картины, столовое серебро и наиболее ценные книги из библиотеки.

Отец был серьезен, он говорил негромким тоном, но очень убежденно, а главное, вид у него был такой, словно... он прощался. Передал ей бумаги, проследил, чтобы подписала, где нужно. Лена все пыталась дознаться, в чем же причина такого внезапного поступка, не дозналась.

А чуть больше, чем через месяц отец ушел. Ушел, совсем как мама шесть лет назад. Рак.

***

Отец Лены, Сергей Сергеевич Маслов был из семьи репрессированных интеллигентов, сам поздний ребенок, да и выросший без родителей. Друзья семьи как могли, воспитывали. И Бог спас, хоть отец в десять лет и один остался, но не пошел по кривой дорожке, вырос нормальным, честным человеком.

Близкая подруга матери София Павловна проследила, чтобы разные стервятники не все из дома разворовали. Правда, львиную долю семейного имущества растащили, но Сереже все-таки осталось кое-что на память от родителей. Да и квартира в центре, точнее, одна комната из их старой квартиры. Но по тем временам это было не так уж плохо.

Потом, после реабилитации квартиру вернули, опять же подруга матери София Павловна проследила, чтобы не поленился и не поскромничал, не отступился, чтобы добился. В общем, достояния у Сергея Сергеевича Маслова было не так уж много, но оно все-таки было. Сам он вел тихую интеллигентную жизнь, женившись в 33 года по любви на такой же, как и сам, поэтичной душе. Родилась дочка Леночка. На радость, на счастье. Они с Лениной матерью прожили счастливую жизнь, жена была для него всем, другом, помощником, половинкой. А потом она умерла и унесла с собой всю их радость и все счастье, и остались они с дочкой одни.

После смерти матери отец женился не сразу. Долго горевал, но...

А Мария Ивановна была такая милая, внимательная, о Леночке так заботилась. К тому же она была вдова и прекрасная мать, у нее двое своих детей было, мальчик Федор и девочка Инночка. Хотел как лучше, да и тяжело ему было вдруг одному остаться. Привык.

О том, что женившись на Марии совершил ужасную ошибку, Сергей Сергеевич понял практически сразу. Потому что после свадьбы она показала себя во всей красе. Куда только девалась милая и заботливая женщина? Цербер! Милой она делалась только при виде денег или когда заговаривала о своем сыночке Федечке. К дочке отношение было чуть попрохладнее, но, тем не менее, с той ледяной неприязнью, что доставалась на долю Лены это не шло ни в какое сравнение. Постепенно они с отцом стали гостями в собственном доме.

Теперь папа умер. И осталась Лена с мачехой. Мария Ивановна все не могла переварить, что самое ценное муж дочурке успел передарить, на долю ее детей осталась мелочевка. С удовольствием бы выгнала девчонку на улицу, но и выгнать не получалось. Покойный ее ответственным квартиросъемщиком оставил. Вот и потекла жизнь в борьбе, кто кого выживет. Вернее, Лена боролась за то, чтобы выжить, а мачеха – чтобы ее выжить. А дети, Федечка и Инной, помогали, как могли.