Он неуверенно скосил на нее большие карие глаза.
— Привет.
Белла проткнула ему руку.
— Мне кажется, нас официально не знакомили. Меня зовут Белла де ла Роза.
Мальчик пожал ей руку, и его лицо немного просветлело.
— — Вы — та самая леди, которой я приносил на сцену розу. Новенькая в хоре, правильно?
— Правильно.
Он опять насупился.
— Я не всегда безобразничаю. Иногда я все делаю, как велели.
— И делаешь замечательно.
Мальчик тяжело вздохнул.
— Сегодня я, конечно, перегнул палку. Теперь мама с папой запрут меня на весь вечер в комнате без ужина.
Белле потребовалось усилие, чтобы сохранить серьезное лицо.
— Птицы в коробке — забавная шутка, — сказала она. — Однако и Этьен прав: твоя шалость выбила репетицию из колеи, мы потеряли добрых полчаса. Зачем ты так поступил?
Мальчик пожал худыми плечиками и, потупив глаза, носком туфли гонял по полу сигаретный окурок.
— Не знаю, — наконец ответил он. — Просто хотел внести оживление.
— Тоби, ты давно живешь в Новом Орлеане?
Он оторвал взгляд от пола и стал смотреть на паутину на потолке.
— С апреля. А до этого родители работали не сколько месяцев в Атланте и примерно столько же в Мемфисе.
— Ага, — кивнула Белла, — твоим родителям приходится часто переезжать в поисках работы. Ведь так?
— Ну, — сказал мальчик со скучающим видом.
— И ты не успеваешь завести друзей на новом месте.
— Не успеваю.
— Ты знаешь, Тоби, у нас с тобой много общего.
Тоби наконец посмотрел ей в глаза и удивленно спросил:
— Как это?
— Мои родители тоже были певцами.
— Правда?
— Да. И у них совершенно не было времени на меня.
Тоби слушал не перебивая, сосредоточенно, с усталым выражением лица.
— Время от времени, — вспомнила Белла, — я выкидывала какой-нибудь фокус, чтобы шалостью привлечь их внимание. Однажды мне очень не хоте лось оставаться дома одной, и я спрятала брюки отца, чтобы родители не смогли уйти в театр.
— И сработало? — заинтересованно спросил Тоби.
Белла снова рассмеялась и отрицательно покачала головой.
— — Нет, но отец метался по квартире с таким грозным лицом и ругался на итальянском так страшно, что я струсила и в конце концов созналась, куда задевала эти проклятые брюки.
— А куда вы их спрятали?
— В вытяжную трубу камина.
Тоби одобрительно фыркнул.
— Это был сущий кошмар. После дымохода брюки можно было сразу выбрасывать, и папе при шлось идти в театр в простых брюках, а там одолжить брюки у виолончелиста.
На лице Тоби расплылась широкая улыбка. Белла ласково коснулась его руки.
— Я пытаюсь доказать тебе, — промолвила она, — что все эти выходки ни к чему не приведут.
Внимания родителей я так и не добилась. Только злила их и восстанавливала против себя.
Тоби молча насупился. Белла потрепала его по руке.
— Вот что, Тоби, если тебе захочется с кем-нибудь поговорить, в любой момент подходи ко мне.
— Ты хочешь сказать, что мы можем стать друзьями? — настороженно спросил мальчик.
— Разумеется. Отчего бы и нет!
— Спасибо, мисс. Но я хочу, чтоб вы знали, — мистер Равель не прав, я никому зла не причиню. Она кивнула.
— Конечно же, я верю тебе!
— Просто иногда становится скучно. Особенно летом, когда нет уроков и товарищи разъехались.
— Ну если затоскуешь, всегда можешь поболтать со мной.
— Договорились! — воскликнул он, и его личико просветлело.
В этот момент мимо проходил Жак. Заметив, что Тоби вовсю улыбается, сидя рядом с Беллой, Жак в шутку сделал сердитое лицо.
— О! Похоже, у меня еще один соперник.
— Мы с Беллой теперь друзья, — гордо заявил Тоби.
Очень рад, — сказал Жак, торжественно подмигнув Белле. — Только берегись: если Белла вздумает нарядиться хорошенькой школьницей, твое сердце будет навеки потеряно.
— Она и так кого хочешь покорит, — солидно возразил Тоби.
— Ну-с, а как идут дела на конфетном фронте, господин Дон-Жуан? — лукаво осведомилась Белла, обращаясь к Жаку.
Он засмеялся.
— Не самым лучшим образом. — И, наклонившись к девушке, добавил с дьявольской искоркой в глазах: — Мой запас сладостей закончился, а ведь я томлюсь по твоему поцелую.
Он был очень мил, однако Белла не спешила сменить гаев на милость. Она смерила его ледяным взглядом.
— Сочувствую вашему горю — это я насчет пустой жестянки. А что касается поцелуев, мистер Лефевр, то вы их насобирали за сегодняшний день более чем достаточно, и коль скоро конфеты у вас закончились… — Она взяла Тоби за руку и подмигнула ему. — Извините, у меня важный разговор с другом, Жак иронически покачал головой и покосился на мальчика.
— Женщины, Тоби, — пропел он драматическим речитативом, — сведут нас всех в могилу!
И, рассмеявшись, пошел дальше. Белла ощутила холодок в сердце. Жак не ведает, сколь верны его слова…
Направляясь в свою гримерную, Жак Лефевр задумчиво улыбался. Он случайно подслушал часть разговора Беллы с мальчиком и был заинтригован пуще прежнего. Он понял, что ее чувствительная и робкая душа тянется к одинокому Тоби. Это трогало Жака.
Он ощутил даже что-то вроде укола совести. Зачем играть в эти глупые игры, дабы добиться взаимности? Все эти поцелуйчики в ее присутствии… Он вдруг понял, что такие пошлые, дешевые затеи не помогут ему заполучить сердце одухотворенной и нежной девушки. Ему надо решительно менять тактику и убеждать Беллу в том, что ее и только ее он страстно желает, что она — единственная, кто ему нужен…
Погруженный в свои мысли, Жак едва не сбил с ног Кристал. Она взяла его за руку и, заглянув в глаза, игриво спросила:
— Пойдешь сегодня с нами, Жак? Мы с Козеттой решили гулять до самого утра. Танцы, вино, карты — все что захочешь.
Обычно Жака не нужно было приглашать дважды, однако сейчас это предложение вызвало в нем лишь раздражение.
— Извини, у меня другие планы, — пробормотал он.
Не глядя нa нее, Жак двинулся дальше, но Кристал поймала его за рукав и кокетливо-сердито спросила:
— Что это с тобой? Отчего ты вдруг стал таким букой? Раньше ты не экономил поцелуи.
— Да и ты раздавала их направо и налево, — процедил он.
О-о! — так и вскипела женщина. — Поглядите на него! Первый раз слышу, чтобы ты кому-нибудь отказал!
Чувствуя, что его терпение быстро истощается, Жак смерил ее нарочито презрительным взглядом.
— Что ж, тебе повезло.
И зашагал прочь. Кристал прожгла ему спину яростным взглядом и топнула от злости ногой. Но он так и не обернулся.
Вскоре после того как Белла и Элен вернулись домой, у их двери появился нежданный гость — на пороге, широко улыбаясь, стоял Жак Лефевр с большой жестяной коробкой конфет.
Элен возилась с ужином на кухне, и на стук в дверь отозвалась Белла. Ошарашенная, девушка уставилась на Жака. Тот был в безупречном вечернем наряде: элегантная фрачная пара, белая сорочка с жабо, черная бабочка и шелковый цилиндр. Как обычно, его темные глаза смотрели на нее чуть насмешливо и одновременно с восхищением, и она ощутила приятное волнение… предательское волнение.
Усилием воли Белла придала своему взгляду строгое выражение и спросила:
— Жак, зачем вы сюда пришли?
Он был сама любезность и очарование.
— Я пришел, — начал Жак медоточивым голосом, — дабы на коленях просить твоего прощения, та cherie, a также умолять тебя покататься со мной нынче вечером на пароходе «Красавица байю» и отужинать в моем обществе.
Белла смерила его возмущенным взглядом.
— Ваша наглость не имеет пределов, сэр!
Жак фыркнул. Больше минуты на официальном тоне он удержаться не мог и поэтому заговорил своей привычной скороговоркой:
— Виноват, каюсь. Поэтому приволок эту вот коробку конфет — большущую! Ведь надо замаливать мои многочисленные грехи. Понимаю, прощения мне нет. Однако ты же простишь, да?
Он сунул коробку ей в руки.
Белла уставилась на нее — красивая викторианская штучка, вся в херувимах и цветочках. Но только тут смысл этой большущей коробки дошел до девушки, и она покраснела. Негодяй намекал на то, сколько поцелуев он от нее желает! Одна конфетка — поцелуй. А тут их вон сколько!..
Словно почувствовав слабину в сопротивлении Беллы, Жак шагнул к ней поближе, так что она ощутила его приятный мужской аромат.