Элен искренне огорчилась.
— О, Белла! — воскликнула она. — Ты можешь смеяться, но я не представляю для тебя никакой другой судьбы, кроме оперной. Я вижу тебя примадонной. Это — от родителей. Я убеждена: тебе на роду написано стать прославленной певицей и петь вместе с Жаком!
Белла не ответила, сделав вид, что полностью поглощена своей прической. Однако слова Элен весь день терзали ее, снова и снова всплывая в памяти.
Элен предупреждала не зря — труппа гудела от слухов по поводу внезапного исчезновения Жака и Беллы после ее блистательного выступления накануне. Беллу выводили из себя откровенно любопытные взгляды, которыми ее провожали и женщины, и мужчины.
Выйдя из гримерной, она прошла в коридоре мимо Кристалл и Козетты. Обе девицы впились в нее недоброжелательными взглядами. У самого выхода на сцену рядом с Этьеном стоял Жак. Директор сердито жестикулировал и во всеуслышанье выговаривал Лефевру за вчерашнее вызывающее поведение. — Я тебя уважаю и ценю. Однако чтобы больше не было подобных фокусов! — говорил Этьен, грозно размахивая мизинцем перед носом Жака. — При закрытии занавеса ведущий тенор должен быть на сцене. Или мы лишимся половины зрителей
— Тут Этьен заметил Беллу. — А-а, голубушка, иди-ка сюда! Белла в страхе попятилась. Однако Этьен подскочил к ней и схватил за руку. Она пробормотала «Да, сэр» и потупила глаза словно школьница. — Юная леди, — процедил Этьен, — вчера вы спели отлично, спора нет. Но если вы еще раз позволите себе умыкнуть ведущего тенора из театра до конца представления, то я уволю вас в полминуты и без всякого сожаления!
Белла готова была сквозь землю провалиться. Она не смела взглянуть на Жака, боясь еще большего гнева со стороны директора.
— Да, сэр, — пролепетала она. — Это больше не повторится.
Вперед выступил нахмуренный Жак. — — Этьен, не надо нападать на Беллу. Это я умыкнул ее из театра, а не наоборот.
Этъен уставился на вспыхнувшие щеки Беллы, но адресовал свой ответ Жаку:
— Так или иначе, попрошу больше не вести себя подобно влюбленным подросткам!
— Да как вы смеете! — взревел Жак, поднимая кулаки.
Пока мужчины выясняли отношения, Белла незаметно удалилась. Однако на сцене ее ожидала еще одна нежелательная встреча: она чуть не столкнулась с Марией Форчун. Белла извинилась и хотела улизнуть, но та остановила ее и, натужно улыбаясь, смерила пристальным, испытующим взглядом.
— Похоже, вчера у вас был удачный день — как на сцене, так и в личной жизни.
Белла не стала благодарить за двусмысленный комплимент, а лишь кивнула.
Мария деланно рассмеялась.
— Значит, скоро займете мое место?
— Никогда, мадам, — заверила ее Белла.
Мария скептически подняла бровь.
В этот момент к ним подошла Тереза Обрегон, которая слышала конец их разговора. У нее был обиженный вид, хотя подбородок был, как всегда, надменно вскинут. Не удостоив Беллу взглядом, Тереза обратилась к Марии:
— — Ну, меня эта маленькая выскочка больше подменять не будет, Я сказала Этьену: если он хоть раз поставит ее вместо моей обычной дублерши, я немедленно увольняюсь!
— Мисс Обрегон, позвольте заверить вас, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не стану вас подменять, — холодно сказала Белла и пошла прочь.
С остальными артистами было не лучше. Во время репетиции хористки таращились на нее и перешептывались. Жак смотрел исподлобья, зато Андре глядел на нее с новым интересом, как будто роман Беллы сделал ее доступнее. Только Элен и Тоби оставались дружелюбными, как всегда.
Во время перерыва она душевно порадовалась, когда Тоби подошел к ней за кулисами, взял за руку и ласково заглянул в глаза.
— Ну, Белла, ты вчера выдала! — заявил он возбужденно. Потом ткнул пальцем в сторону сцены, где собрались ведущие певицы театра. — Эти старые коровы, небось, подыхают от зависти! Но ты на них наплюй. Я думаю ты их на голову выше как певица. Папа и мама — того же мнения, Ты лучше всех на свете! Белла нежно обняла мальчика.
— Дружок, это ты лучший на свете! Что бы я без тебя делала! Тоби так и засиял. — А сегодня вечером ты тоже будешь петь?
Белла побледнела: — Нет.
У него рот открылся от удивления. — Ну ты даешь, Белла! Правильно, с Этьеном так и надо.
— Я не такая хитрая, — улыбнулась Белла. — А почему же ты не станешь петь?
Девушка горестно вздохнула.
— Как тебе сказать, Тоби… Я боюсь… боюсь сцены, публики.
Он степенно кивнул.
— Понимаю. Я и сам боюсь, когда много народу, пусть мне и не приходится петь. И вообще много чего боюсь. — И громким шепотом добавил: — Например, по ночам мне все чудится, что в гардеробе живет призрак. Шуршит и стонет. Стра-а-ашно! Поэтому я упросил маму на ночь запирать гардероб на замок.
Белла чуть не рассмеялась.
— Да, мне кто-то говорил, что если дверь запереть, помогает. А ты совсем не поешь, Тоби?
Мальчик отрицательно мотнул головой.
— Только в школьном хоре. Папа говорит, что голое у меня пока ломается и никак не понять, унаследовал ли я родительский талант. Ну а если голос будет, мне уж самому решать, идти на сцену или нет.
— Благодари Бога, что у тебя такой добрый отец — позволяет самому сделать выбор, — — задумчиво произнесла Белла.
— А насчет твоего страха… — Тут мальчик сделал паузу и сдвинул брови — признак глубоких размышлений. — Моей маме случается на сцене пугаться до смерти — ей кажется, что она забыла текст. Она не раз жаловалась, но ничего, каждый раз справляется. Ты того же боишься, Белла?
— Бывает, и текст забыть боюсь. Но это еще полбеды.
Он задумался, а потом вдруг выпалил:
— А что, если я буду стоять за кулисами с текстом и музыкой и суфлировать тебе? Тогда ты не будешь бояться? Если я тебе помогу, ты станешь петь?
Белла взъерошила ему волосы.
— Я подумаю над твоим предложением. Договорились?
— Договорились!
Несмотря на энтузиазм мальчика и его благородное обещание помочь, Белле в тот день приходилось тяжко.
Больше всего, конечно, угнетало отношение Жака. На протяжении всей репетиции она чувствовала на себе его нахмуренный взгляд, полный гневного укора. Жак казался незнакомцем. Все интимное между ними словно умерло.
Воспоминания о восторгах прошедшей ночи возвращались, несмотря на последующие потрясения, и это ослабляло решимость Беллы, заставляло вновь и вновь усомниться в правильности решения бросить Жака. Казалось, она предала его, и, быть может, действительно предала: соблазнила, отдалась ему только телом, но не душой.
Напряжение между ними чувствовалось и на расстоянии. Теперь, когда Белла знала, как это сладко — быть в постели с Жаком, ее пуще прежнего бесила его общительность: хоть он и не заигрывал в тот день с женщинами, они роились вокруг него, кокетничали, он что-то отвечал, улыбался — и даже это было ей сейчас неприятно. Она уговаривала себя, но ничего не могла с собой поделать.
Когда днем Жак и Мария репетировали «Песенку-вальс Мюзетты», Белла с трудом удерживалась, чтобы не выскочить на сцену и не поколотить Марию. Ей хотелось крикнуть: это мое место рядом с ним, это мне он должен петь и с любовью заглядывать в глаза!..
А когда он обнял Марию за талию, Белла чуть не закричала от ярости. Он должен обнимать только ее, как этой ночью. Она должна петь с ним! Белла удивлялась: отчего ее так тянет петь с Жаком, если она твердо решила, что страх больше никогда не позволит ей выйти на сцену? Ведь она уверена, что общая с Жаком певческая карьера приведет к краху!
Девушка не ушла из зала, а продолжала мучить себя и слушать, как Жак репетирует соло — еще одну любовную арию. Он пел с таким чувством, что слезы выступили у нее на глазах.
Ария подходила к концу. Белла сквозь слезы смотрела на сцену и не сразу поняла, что там происходит. С колосников прямо на голову Жаку опускалась чугунная чушка, привязанная к канату.
Белла вскочила и закричала не своим голосом: «Жак, сверху!» Он мгновенно поднял глаза и метнулся в сторону. Но железка все-таки мазнула Жака по голове, и певец упал на пол. Потом тяжело поднялся на четвереньки, но не мог разогнуться — его качало. Белла кинулась на сцену. Сбежались рабочие сцены, артисты, кто-то громко звал Этьена.
Белла схватила Жака за руку и заглянула в его бледное лицо:
— С тобой все в порядке?
Потирая место удара, Жак насмешливо усмехнулся:
— А тебя это разве волнует?
— Конечно, волнует! — рассердилась девушка, а потом ахнула, увидев на его руках кровь. — Ты ранен!