— Уходить совсем не хочется, — доверительно сообщил он.
— Мне тоже, — вздохнула я, заставляя себя отодвинуться от него.
Отпустил. К моему разочарованию. Не знала, чего ожидала, но проскочила какая-то неясная мысль.
Поворачиваться к нему снова не стала. И так уже натворила глупостей за последние полчаса. Не хватало еще и поддаться минутной прихоти остаться с ним, совершенно незнакомым мне мужчиной. Нет уж, пусть всё идет своим чередом. Упорно смотрела прямо на подругу. Чему та рада совсем не была. Занервничала вся. Не на показ, а по-настоящему. Затеребила опять край простыни, в которую все еще была замотана. Как и я…
Как и я… Странно, но я только сейчас осознала свою непривычную оголённость. И поняла, что почему-то не просто не стеснялась — а совсем забыла о том, что стою в присутствии фактически абсолютно постороннего, незнакомого мне еще вчера, мужчины совершенно… неодетая и мне это… не мешает.
Хотела сказать что-то вроде «вам пора» … И не успела, деки меня опередил:
— Я пришлю недостающую часть вашей охраны… — и после небольшой паузы добавил, — позаботься о ней пожалуйста.
О ком речь, не переспрашивала — и так было понятно, что разговор шёл не о Гретхен. Кивнула соглашаясь взять сестру правителя Цукаты под своё крыло. Момент, когда он действительно ушёл, осознала очень чётко — по неожиданно расслабившемуся лицу подруги.
— Ну-у-у, Данка он у тебя и зверь, — не замедлила высказать свое мнение она, — ты уверена, что тебе именно такой надо? Что-то я как-то сомневаться начала.
И что ей ответить? Пожала неопределенно плечами.
— Я еще не забыла о ваших переглядываниях, — сменила тему разговора, — так что ты мне, подруга, должна разговор.
Обращать на кинутый в мою сторону возмущенный взгляд не стала. вот ещё! Зато подруженция оценила степень моей непробиваемости и, кажется, в очередной раз смирилась с данной несправедливостью.
— Ну что, идешь общаться?
Точно! Рубка, капитанский мостик, главнокомандующий, родители, император. Нет не так, родители, главнокомандующий и уже потом император. Он, конечно личность важная, но я не его подданная, так что подождет. Родители — понятное дело! — святое. Главнокомандующий, хоть и не из драконидов, но все равно — наш… А вот Император всея Земли для меня — седьмая вода на киселе в этой цепочке приоритетов, то есть первый с того краю.
— Пошли, — буркнула и потащила ее к нашим комнатам.
А как иначе? Не буду же я демонстрировать дорогим родственникам свой новый вид одежды, вернее, её полное отсутствие на мне.
***
— Ну ма-ма-а-а, — стенала я под насмешливым взглядом Олмека Шорта, стоя напротив голографического изображения всей моей родни… ну или почти всей — штук десять троюродный кузенов и кузин с семьями где-то потерялись (а скорее, просто не успели добежать).
— И речи быть не может, — отрезала голографическая родительница, решительно рубанув рукой воздух, прозрачной рукой прошлась поперёк капитанского ложемента и снова зыркнула на меня волком, — законы Альянса — это, конечно, серьезно, но наши традиции — это святое.
Разговор пошёл на новый круг своей бесконечной спирали. Уже полчаса одно и тоже, а я все никак не могла её успокоить. Дорогая семья в общем, и не менее драгоценная маман в частности — ни в какую не соглашалась оставить всё, как есть и дать мне поступить и выучиться. Требовала немедленного возвращения.
Баба Герда, тоже чья голопроекция присутствовала на мостике, тихо постукивавшая тростью и еще ни разу не влезшая в наш с мамой спор, вскинулась и посмотрела многозначительно на меня. Знаю я этот взгляд. После у него у меня всегда проблемы начинались. Неожиданно болезненно зачесалась пятая точка, вспоминая особо яркие моменты, после которых получала с маминой твёрдой руки заслуженное наказание в виде папиного форменного ремня.
Бабка хоть и была всеми многоуважаемой дамой с большим авторитетом, но, по словам некоторых, была той еще сумасбродной особой в молодости. Так вот, этот самый взгляд с детства не вызывал у меня ничего кроме восторга, потому что прочно ассоциировался с проказами. И пофиг на эти многообещающие «предвестники» на мою совсем не мягкую «Ж».
Вот и сейчас осознала, что получила добро на полную свободу действий. Ну и ладно, а то уже надоело ухмылки за спиной от альвийца.
— Мама, сколько мне лет? — ворвалась я в нескончаемый словесный поток дорогой родительницы.
— Что? — остановилась она, прекращая этот бег по кругу от одной стены к другой, — Что ты мне голову морочишь?! — начала она повышать голос, — Я прекрасно помню, что тебе уже давно девятнадцать!.. Другие в твоём возрасте замужем и детей нянчат, одна ты!.. — снова начало её тянуть куда-то в сторону от основной темы.
— Мам, — прервала я её, закатывая глаза, — ты считаешь меня взрослым человеком?
— Конечно, я считаю. Что ты уже давно взрослая для того, чтобы завести семью и детей… — снова завела она свою шарманку. Что это за зверь, я не в курсе, но выражение понравилось еще с периода трепетного отрочества, когда мы в школе всем классом проходили историю древности в период до Разделения.
— Тогда ты согласишься, что я также достаточно взрослая для того, чтобы самой решать, как строить свою жизнь дальше, — и снова мне пришлось вклиниться в ее начинающийся монолог.
— Ты всё ещё моя дочь, — с нажимом, нахмурившись, проговорила она.
— И я с этим, упаси меня Силы, не спорю, — подтвердила её слова, — но ты же понимаешь…
— Ты этого не сделаешь, — то ли ахнула, то ли оскорбилась она — моё многозначительное молчание было понято верно.
Мама невольно покосилась на ту, кто мог поддержать её или… меня.
Когда-то баба Герда тоже принадлежала к совершенно другому роду, пока… Пока, отпраздновав своё совершеннолетие, не объявила о выходе из рода родителей и не обосновала свой. Этот был смелый шаг для молодой и одинокой девушки. Тем более такого известного рода на Родонусе — прямых потомков того самого того самого генерала Тадеуша с его ожерельем из вражьих ушей.
Да, мы всю жизнь состояли в одном роду или переходили в род мужа, но тем не менее, вся равно оставались под наблюдением неусыпного ока родственников. Мы всегда чувствовали защиту и поддержку близких. Всегда могли рассчитывать на помощь даже самой дальней родни, если в этом будет такая необходимость. Взаимопомощь — та сила, что давал силу и уверенность в будущем.
Именно поэтому было еще более страшно оказаться одной, без той глобальной поддержки, в которой мы растем. И я даже не знала, что могла ощущать баба Герда, как и не догадывалась о причинах, которые могли побудить её к подобному шагу.
Сейчас же, она мне предлагала совершить подобный выбор… и я не знала смогу ли в действительности набраться храбрости и сделать это, если другого выхода из ситуации не останется.
— Это вы во всем виноваты! — нашла она нового виновного в случившейся неприятности.
Капитан Шорт от такого напора в свою сторону был слегка ошарашен. Ухмылка медленно сползла с его лица, демонстрируя полное недоумение. И даже не пытался что-то ответить. Но мама и не пыталась. Она уже набрала обороты и неслась, что тот крейсер в гиперпрыжок — на всех парах. В выражениях никто не стеснялся. И я даже догадывалась, что потом й будет очень стыдно, но это потом, а пока…
Теперь уже я ухмылялась, поглядывая на потерянного капитана с несчастными глазами, так и сигнализировавшими о призыве о помощи.
Жаль, передышка длилась недолго, и дорогая маман снова переключила своё внимание на мою персону.
— Ты действительно готова сделать это? — в глазах отчетливо видна была боль, что доставило ей мое предыдущее утверждение.
— Ты же всё знаешь, — не подтверждала я ни своим «да», ни отрицала своим «нет».
— Ну, что ж, — мама стала непривычно собранной и серьёзной, а я затаила дыхание.
Если она скажет, что принимает мой отказ… Если она только скажет…