Томас почувствовал, что и ему сейчас необходим глоток чего-нибудь покрепче. Но он не доставит ей такого удовольствия; он не позволит ей заметить, что в ее власти хоть как-то повлиять на его настроение.
Принять душ и убраться куда угодно, лишь бы она не мозолила ему глаза — вот все, чего он хотел.
Аннетта, встав с кушетки, направилась к нему и, подойдя почти вплотную, остановилась.
— А не собираешься ли ты, миленький мой Томми, поинтересоваться, чем сегодня занималась я? — проворковала любящая супруга.
Запах спиртного, который она распространяла вокруг себя, и без того был невыносим, а тут она еще протянула руки к Томасу и принялась игриво теребить его галстук.
Он отпрянул.
— Ты это брось. Я знать не знаю, что за игры ты вдруг решила затеять, но, так или иначе, я в эти игры не играю.
Ее лицо покрылось безобразными красными пятнами.
— Как же, как же, ты никогда ни в какие игры не играешь, разве что со своими шлюхами.
— Ради Бога, избавь меня от этого, — взмолился Томас, закатывая глаза.
— Ну ладно, раз ты не полюбопытствовал, чем я сегодня занималась, я, так и быть, сама тебе скажу.
— Слушай, мне в самом деле наплевать…
— Я нанесла визит твоей бывшей подружке, которая теперь вылезла в судьи.
Глаза Томаса сузились, превратившись в щелочки.
— Ну да, я решила, что пора уже кому-нибудь поставить на место эту потаскуху — ясно же, что ты сам этого делать не собираешься. Конечно, моему папочке лучше бы не знать, что у нее был от тебя ребенок. Но…
…В его планы это не входило. Просто так получилось. Его рука метнулась, как разъяренная змея, и с силой проехалась по физиономии Аннетты.
— Дрянь такая, держись подальше от нее и не лезь в мои дела!
Аннетта схватилась за щеку, и глаза ее сверкнули.
— Ты… меня… ударил! Как ты смел?.. Меня?.. — истерично завопила она.
— А вот так, — огрызнулся он. — Не нравится, так научись держать язык за зубами. А о Кейт Колсон я позабочусь сам, как посчитаю нужным.
Томас повернулся и сделал шаг к двери.
— Ты куда?
— Не твое дело.
— Ублюдок! Подожди, ты свое получишь!
Он слегка обернулся и облил ее презрением.
— Кончай распускать слюни. Займись тем, на что ты только и способна — напейся.
Мик Престон собирался уже выйти из редакции на улицу, когда зазвонил телефон. На мгновение он заколебался, стоит ли брать трубку, потом чертыхнулся и ответил:
— Да-а?
— Что-то от тебя ни слуху, ни духу.
— А, это вы, Харлен. Приветствую вас.
Мик постарался, чтобы его голос звучал как можно более беспечно, но в душе он ясно сознавал, что шагает по тонкому льду. По правде говоря, он сидел по уши в дерьме.
— Свои приветствия оставь кому-нибудь другому. Я тебе заплатил кругленькую сумму за информацию, но до сих пор ничего не получил. К тому же пока не заметно, чтобы велась хоть какая-то кампания против избрания Кейт.
Мику стало жарко.
— Минутку, минутку. Уже вышли две статьи, где она представлена в самом невыгодном свете.
— Это не называется «в невыгодном свете»! По результатам всех опросов, она, как и прежде, лидирует! — Тон Харлена не сулил ничего хорошего.
— Ну, знаете, — жалобно запротестовал Мик, — я делаю все, что могу.
— А что насчет Брока?
— Тут дело такое: я выследил, как он ездил в одно очень занятное место.
— Неужели?
— Да, он прокатился в родные края нашей уважаемой судьи — в Фор-Корнерс. Она там выросла.
— Ага, вот это дело.
— Только, кажется, я слегка засветился.
— Ты что, с ума сошел, Престон?
— Да подождите вы! — воззвал Мик. Он старался сохранять выдержку, но это давалось ему с трудом. Больше всего ему хотелось послать Харлена подальше, но он не мог позволить себе такую роскошь. Харлен Мур — человек влиятельный, и можно в два счета остаться без работы, если его разозлить.
— Времени не осталось ждать, идиот!
Мик побледнел. Он этого не заслужил: столько времени из кожи вон лез.
— Дело обстоит вот как. Я потолковал с тем же старикашкой, с которым разговаривал Брок. Он хозяин бакалейной…
— К черту подробности. Давай самую суть.
— Старик не пожелал со мной откровенничать. Разглядывал меня с ног до головы, а когда я упомянул Кейт Колсон, он прямо в столбняк впал.
— Черт побери!
— Припугнуть его было нечем, а что еще я мог поделать? Но я так просто от своего не отступлюсь.
— Если ты придешь с пустыми руками, то приготовься вернуть мне денежки, которые получил.
В трубке раздались короткие гудки.
— А пошел ты… — злобно пробормотал Мик. Он стоял неподвижно, но мысли его лихорадочно заметались.
Сойер поднял взгляд на своего помощника, входящего в кабинет, и подумал, что веснушки у Ральфа сегодня темнее, чем обычно. Впрочем, причиной тому могла быть пасмурная погода. Солнце не заглядывало в окна, и все вокруг казалось темным.
— Ну что? — спросил Сойер, сцепив руки на затылке и потянувшись назад.
— Я разыскал собор Иисуса Христа, но до монастырских архивов мне было не докопаться.
— Короче говоря, сел в калошу.
— Виноват. — Ральф вздохнул. — По правде говоря, у меня такое чувство, как будто я с разбегу налетаю на кирпичные стены — одну за другой.
— Значит, придется идти напролом, если другого пути нет.
Ральф с неудовольствием покосился на него.
— Тебя послушать, так это плевое дело. Только эти архивы как корова языком слизала. — Он плюхнулся на стул перед столом Сойера. — Я сказал святым отцам, чтобы они перерыли все шкафы. Пообещал их отблагодарить.
— Правильно сделал. Я охотно внесу пожертвование на нужды церкви.
Оба задумались и помолчали. Потом Сойера прорвало:
— Черт возьми, монастырские архивы должны быть где-то в соборе.
— Это ты так думал, босс. Но тамошняя публика, как я заметил, достаточно безалаберна.
— Нас это не должно останавливать.
— А что если архивы и в самом деле потеряны? Что если их уничтожили, когда сносили здание?
Сойер запустил пальцы в шевелюру, а затем стукнул кулаком по столу.
— Я отказываюсь в это верить. Если я правильно понял, отец Франклин, старый священник, занимался делами приемных детей. Значит, записи должны где-то храниться. Проверь это и выясни, не было ли в соборе каких-нибудь перемен.
— Например, каких?
— Например, ремонта, перепланировки или чего-нибудь в этом роде.
— А это мысль!
— Поспрашивай насчет чердаков или кладовок, куда могли сложить архивы, а потом позабыть.
— Слушай, ну почему я-то не додумался до этого?
Сойер улыбнулся:
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
— Иди к черту, — буркнул Ральф.
Сойер засмеялся и, как ни странно, на душе у него полегчало.
— Так что, ты хочешь, чтобы эти архивы стали для меня задачей номер один?
— Ты ведь уже был на полпути.
— Как только я отсюда выйду… Да, между прочим, как ты просил, тут есть кое-что насчет этого святоши, Дженнингса. — Ральф подал Сойеру папку с бумагами.
— Спасибо.
— От меня что-нибудь еще требуется?
— Да, нужно поручить кому-нибудь из наших парней заняться вон тем, — показал он на стопку папок.
Еще несколько минут они обсуждали неотложные дела, которые требовали внимания. Самым важным из них было приобретение пяти сотен натасканных служебных собак для эмира Кувейта: борьба с терроризмом за рубежом становилась одним из направлений деятельности агентства Брока.
Когда все нужное было сказано, Ральф вышел из кабинета.
Сойер открыл досье Томаса Дженнингса и прочел его от корки до корки, однако не обнаружил там ни дымящегося пистолета, ни самой маленькой нити, которая как-то связывала бы его с Кейт, если не считать того, что они выросли в одном и том же городке. А это уже было известно Сойеру.
Сойер сосредоточенно смотрел перед собой. Нет, надо отыскать связующую нить. Он не сомневался, что именно Дженнингс был отцом девочки, которую родила Кейт. Даже если Сойер и ошибался, из бумаг в досье следовало, что Дженнингс не был праведником, каковым его считали верующие. Прежде всего, налоговая инспекция уже дышала ему в затылок, учуяв факт сокрытия доходов, а это выставляло образ телепроповедника в неприглядном свете. Да-а, думал Сойер, где-то около Дженнингса должна быть дохлая крыса. И когда он, Сойер, отыщет се, он и других заставит принюхаться.