Анна Антонова - Праздничные истории любви

— Честно говоря, я его не очень… того… в лицо помню, — виновато покосился на нее Саня. — Фильм-то… старый. Я помню, что у него ласты были, маска и шлем такой… ну… как у автогонщика… кажется…

— Кстати, Павел, а маски у вас есть? Тоже ведь надо серебряной краской их побрызгать, хотя бы чуть-чуть! — не могла не сказать своего веского слова Маша. — Если вам, конечно, не жалко.

— Для тебя, — взмахнул руками улыбающийся Паша, — я готов весь обрызгаться какой хочешь краской!

— Болтун! — буркнула Маша. — Я серьезно.

— И я серьезно, — продолжал улыбаться Добровольский.

— Неужели вы думаете, что Капитолина примет меня за работника собеса? Мне же всего четырнадцать лет! — перевела разговор на больше всего интересующий ее вопрос Ольга.

— Во-первых, уже почти пятнадцать, — наставительно заявила Галка, — а во-вторых, у тебя очень выигрышная в этом плане внешность — вне возраста. Если тебя как следует накрасить, то твой узел волос на затылке сгодится и для пенсионного возраста.

— Здрасте-пожалуйста! — рассердилась Ольга. — Вот так похвалила! У пенсионерок, чтоб ты знала, волосы седые!

— Ну и что! — невозмутимо отозвалась Галка. — Можем тебе несколько прядок подкрасить… хотя бы вот… корректором, — и она потрясла перед всеми бутылочкой с белой жидкостью под названием «Штрих», счастливо изобретенной для исправления ошибок в тексте.

— Еще чего! Может, ты мне для полноты впечатлений еще и морщины нарисуешь… какой-нибудь тушью для чертежных работ?

— Очень неплохая идея, между прочим. — Галка совершенно не думала сдаваться.

— Не слушай ее, Оля, — вступил в разговор Саша Добровольский. — Главное — не седые пряди, а то, как ты с ней себя будешь вести. По-моему, Оксана придумала неплохой сценарий. Ты должна держаться невозмутимо и по-взрослому. В конце концов, Капитолина заинтересована получить набор, так что тебе особо и уговаривать-то ее не придется.

— Я вот тут расписала продукты, которые могут входить в этот набор, — выложила на стол бумагу Панасюк. — Только я не знаю питерских цен и какой суммой мы располагаем.

— Давай-ка посмотрим, — опять захватила инициативу Маша. — Та-а-ак… Макароны… Макароны? Ты что, с ума сошла? Кто ж клюнет на набор с макаронами?

— Ну, она же пенсионерка, а у них пенсии маленькие, — объяснила свой выбор Оксана. — Может, не всегда и на макароны хватает. Вот у меня бабушка…

— Нам неинтересно про твою бабушку, потому что тут совершенно особый случай, — перебила ее Маша. — Твоя бабушка ни у кого ничего не крала, а фрекен Бок макаронами на чистую воду не выведешь. В общем, я макароны зачеркиваю и записываю сырокопченую колбасу.

— Так она же сумасшедших денег стоит! — воскликнула Оксана.

— Ничего. Сейчас в продаже бывают совсем маленькие батончики. Короче, мы с Александрой жертвуем на это дело… сто пятьдесят рублей. Думаю, хватит. Надеюсь, ты не возражаешь, Сашка?

У Александры, что называется, отвалилась челюсть, но возразить сестре она не посмела и закивала головой в знак согласия.

— Читаем дальше. — Маша опять опустила глаза в Оксанин листок и тут же отбросила его в сторону. — Нет! Так не годится: рис, гречка, подсолнечное масло… Ну что ты тут написала! Это же не агитационный продуктовый набор, а какая-то гуманитарная помощь пострадавшим от землетрясения. Масло-то можно хотя бы оливковое? Я видела бутылки с золотыми этикетками. Там еще написано, что оно первого отжима.

— Что еще за отжим? — не понял Катанян.

— Самое хорошее, значит, — пояснила ему Маша. — Потом из уже давленных оливок можно и еще чего-нибудь как-нибудь выдавить. Это будет уже второй отжим. Такое масло, конечно, дешевле…

— Не жирно ли будет для воровки Капитолины масло первого отжима покупать? — возмутилась Галка.

— Мне для собственной бабушки ничего не жалко, — прекратил прения Катанян. — Пусть будет первого отжима! Финансирую!

— А мы предлагаем положить в набор большую банку хорошего растворимого кофе, — посовещавшись друг с другом, заявили «двое из ларца».

— Осилите? — строго спросила Галка.

Братья вытрясли из карманов всю наличность и решили, что хватит.

— Пенсионеры кофе не пьют, — сказала свое слово Оксана.

— Почему? — изумилась Галка.

— Потому что у них гипертония, то есть повышенное давление. А при гипертонии кофе нельзя.

— Ничего, — махнула рукой Галка. — Кофе — это шикарно! Будет гостей поить. Покупайте кофе!

— Как хотите. Ваша Капитолина, не моя, — пожала плечами Оксана. — Но поскольку я тоже хочу участвовать, то куплю коробку зефира в шоколаде и арахис в сахаре. Старушки сладости очень любят.

— А я связочку бананов, поспелее и побольше, — решила Галка, — ну… и еще что-нибудь… Потом придумаю.

— Я тогда куплю коробку шоколадных конфет подороже, — внесла коррективы в свое предложение на предмет сладостей Ольга.

— Валяй! — согласилась Галка, а за ней и все остальные.

— Между прочим, надо поторопиться с осуществлением нашего плана, — сказала Маша. — Осталось всего три дня каникул. Сегодня Эрмитаж, завтра — Кунсткамера, послезавтра — прощальная дискотека, и — гудбай, Питер!

— Как раз успеем. Сегодня после Эрмитажа купим продукты, а уже завтра, после Кунсткамеры, пойдем к Капитолине. Так что готовьтесь! — При этих словах Галка особо выразительно посмотрела на Ольгу, в которой больше всего сомневалась.

— Нечего на меня смотреть страшными глазами! — взвилась Ларионова. — Я очень охотно уступлю тебе мою роль престарелой работницы собеса и даже собственноручно выкрашу тебя корректором «Штрих»!

— Это не обсуждается, — Калинкина посмотрела на подругу как на неразумное дитя. — Капитолина меня прекрасно знает, и потому со мной номер не пройдет.

— Меня она тоже сто раз видела! — захотела все-таки пообсуждать этот вопрос Ольга.

— Видела, но внимания не обращала.

— А на тебя, значит, обращала?

— Она меня с Саней несколько раз видела, а на него у нее прямо-таки собачья стойка: знает кошка, чье мясо съела. Могла и меня рядом с ним запомнить. А рисковать нам нельзя. Мероприятие сразу сорвется, не начинаясь.

Если Эрмитаж Ольга перенесла стойко и даже получила определенное удовольствие от рыцарского зала, часов «Павлин» и Золотых кладовых, то на следующий день абсолютно ничего не соображала, находясь в Кунсткамере. Она думала только о том, как вечером пойдет к Капитолине с маслом и кофе и будет лепетать нечто маловразумительное про «Человека-амфибию». Вся затея казалась ей низкопробной самодеятельностью, костюмы, политые серебрянкой, дешевым маскарадом, а собственная роль — бредом сумасшедшего в запущенной стадии. Хорошо, что рядом все время находился Саша и не позволял ей окончательно раскиснуть.

— Вот увидишь, все пройдет как по маслу! — десятый раз говорил он, и Ольга однообразно отвечала ему:

— Ага! По оливковому. Первого отжима!

Вечером у Катаняна опять собрались все заинтересованные лица, а вместе с Оксаной пришел еще и Телевизор. Он солидно откашлялся и протянул Ольге разграфленные листы бумаги.

— Что это? — удивилась Ларионова.

— Ведомость.

— Что еще за ведомость?

Пока Телевизор собирался с мыслями, Оксана уже защебетала:

— Петр сказал, что без ведомости нельзя. Наборы всегда выдают по списку, в котором пенсионеры должны расписаться, чтобы нечаянно два набора вместо одного не получить.

— Ты молодец, Теле… то есть Петр! — похвалил друга за сообразительность Катанян.

— Я вот тут несколько первых попавшихся фамилий написал, будто бы они продукты уже получили, ну… для конспирации, — добавил Телевизор.

— Гигант мысли! — удивился его находчивости Паша Добровольский.

После этого молодые люди удалились на кухню попить чайку, а девочки начали с помощью косметики осуществлять превращение девятиклассницы Ольги Ларионовой в работницу органов социального обеспечения Санкт-Петербурга.

— Ну и ну! — только и смог произнести Саша Добровольский, глядя на обновленную Ольгу. — Да ты сейчас лет на сто выглядишь. Дай слово, что после боя с Капитолиной никогда не будешь так краситься!