– Закат мы уже пропустили. Но по берегу прогуляться все равно стоит. Сегодня полнолуние.
Гулять при луне в том состоянии, в каком он сейчас, далеко не лучшая идея, как если бы перед голодающим поставили целый стол яств и позволили только любоваться ими.
– Не поздно ли?
– Ты хочешь сказать, что рискованно гулять в темноте, когда убийца разгуливает на воле?
– Вот именно. Я хочу пройти в душ, если у тебя нет желания еще что-нибудь украсить.
– Иди. А я посижу еще немного и полюбуюсь елкой.
– Позвони-ка ты Пенни и скажи, что мы приедем на ее вечеринку.
– Это необязательно.
– Я думаю иначе. У меня есть свои соображения по этому поводу.
– Что еще за соображения?
– Рождество доставляет тебе удовольствие. Я ни разу не видел, чтобы ты так радовалась, как сегодня. А кроме того, мы должны подтвердить версию, что я твой возлюбленный, а не нечто другое.
– Чтобы выманить Джошуа Карауэя из его норы?
– Если он решит, что мы приехали в Ориндж-Бич, чтобы охотиться на него, он будет гораздо осторожнее, чем если бы никакой опасности не чувствовал. Это ж ясно как дважды два. Мы арестуем его, только если поймаем.
– Что ж, значит, едем на вечеринку, любовничек.
– Следи за словами. Я завожусь, когда женщина говорит гадости. Это меня возбуждает.
Что правда, то правда. Потому он и поторопился уйти подальше от мигающих елочных огоньков и от этого наваждения, которое он пытался загнать глубоко внутрь и не дать выйти на свет Божий. Холодный душ – лучший способ загасить этот пожар. А если не поможет, придется полистать захваченные им с собой фотографии с кровавыми деяниями из досье Джошуа Карауэя.
Миган медленно поднималась по лестнице, пытаясь разобраться с нахлынувшими на нее мыслями. Два часа она по-настоящему отдыхала душой, украшая вместе с Бартом елку, но это не могло стереть боль и страх, которые стали частью ее существования.
Страх не за себя, а за ребенка, которого человек по прозвищу Мясник решил уничтожить. Только он не зарезал Джеки и Бена. Он подстроил взрыв, который разнес их дом вместе с ними. При мысли об этом ей стало не по себе, и она вцепилась в перила.
И в ту ночь он не резал ее. Он хотел утопить ее и держал под водой, чтобы ее легкие наполнились морской водой и разорвались. Не появись вовремя Барт, быть бы ей утопленницей. Вместе с ребенком.
Малышка. Она растет в ней. Когда в ответ на просьбу Джеки она согласилась, могла ли она знать, как все повернется? Разве могла она представить, что еще не родившийся ребенок займет место в ее сердце? Откуда ей было знать, что за девять месяцев она так сживется с будущим ребенком, что он станет частью ее существа и она будет с нетерпением ждать того дня, когда сможет взять его на руки?
Это ребенок Джеки и Бена, и, если бы все было в порядке, она родила бы малышку и отдала ее в руки настоящих родителей, даже не рассказав им, сколько она натерпелась. Но их нет, и мысль о том, что она ничего не будет знать о судьбе своего ребенка и никогда не увидит его, терзала ей душу. Только выбора нет. Она должна отдать ребенка ради его же блага.
Миган вошла в свою комнату, направилась к раздвижной двери-окну и открыла балкон. Легкий ветерок с залива распушил ее волосы и охладил лицо. Луна уже взошла, и свет ее бежал серебристой дорожкой по водной глади.
Она вышла на балкон. Пляж был пустынный и тихий. Какая тишина. Она сдел ала глоток свежего воздуха и тихо выдохнула. Зашевелился ребенок и стукнул ее ножкой, отчего Миган одной рукой схватилась за живот, другой за перила и навалилась на них всей тяжестью.
Перила хрустнули и обвалились. С высоты третьего этажа она увидела землю внизу. Над пляжем разнесся одинокий крик.
Глава 8
Барт смыл остатки крема для бритья и вытерся полотенцем. После душа он почувствовал себя лучше. Мысли его снова были заняты заданием, а не женщиной. Надо, чтобы голова была ясной. Все пройдет.
Джошуа Карауэя пора схватить и засадить обратно за решетку. Это не Новый Орлеан или Сент-Луис, где легко изменить внешность и затеряться в людской массе. Это крошечный городишко, тем более сейчас, в мертвый сезон.
Он выдавил немного крема на ладонь и похлопал ею себя по щекам. Затем, обмотавшись полотенцем, вышел из ванной в комнату для гостей.
Он только успел снять брюки с вешалки, как услышал крик. Пронзительный, испуганный. Машинально схватив пистолет, он ринулся по коридору.
Дверь в комнату Миган была распахнута. Он вбежал и тут же остановился как вкопанный с бешено бьющимся сердцем. Целая секция балконных перил повисла в воздухе и болталась над землей.
Он заставил себя сдвинуться с места и выскочить на балкон. Он увидел Миган, и кровь ударила ему в голову, так что он чуть не лишился сил. Она висела вниз головой в пустом пролете, ухватившись за столбик.
Он рванулся и схватил ее обеими руками и так держал, пока не восстановилось дыхание. Затем заговорил:
– Как ты? В порядке?
– Отделалась испугом.
– Что случилось?
– Я вышла глотнуть свежего воздуха. Ребенок ударил ножкой, и я схватилась за перила и навалилась на них, а они отъехали. Я думала, что вылечу с ними, но успела схватиться за столбик и удержалась.
– Слава Богу. А я увидел пустоту и… – Он замолчал. Голос у него дрогнул, и это никак не вязалось с образом крутого агента ФБР. – Тебе надо прилечь.
– Сколько ни езжу сюда в «Пеликаний насест», не припомню, чтобы перила ломались. Я сама виновата. Так запустить дом! Сегодня же позвоню Фенелде, пусть найдет плотника, чтобы тот осмотрел весь дом сверху донизу.
Запущен или умышленно приведен в такое состояние? – подумал Барт. Он отвел ее к кровати.
– Ложись и отдохни. Я посмотрю, что там с перилами.
Она не протестовала, хотя, как он заметил, находилась в лучшем состоянии, чем он.
Он направился к балкону и остановился.
– Ты уверена, что все нормально? Я про ребенка.
– Вроде да. Везучая же я. Умудрилась не утонуть и не свалиться с балкона. И все это меньше чем за неделю.
Он вышел на балкон, думая о том, что Миган была на волосок от гибели. Дрянной из него телохранитель.
– Осторожней, Барт. Я бы не хотела лишиться телохранителя.
Барт опустился на колени и стал осматривать место, где отскочили перила. Он оглянулся и увидел, что Миган стоит в дверях и смотрит на него.
– Моя бабушка очень бы огорчилась, если бы узнала, как я запустила «Пеликаний насест».
– Здесь дело не в том, что ты запустила дом, Миган. Перила подпилены в месте крепления и только приставлены, чтобы отлетели при первом же случае, когда на них обопрутся.
– Но кому было нужно… – Она остановилась, не договорив. – Мясник? Да?
– Я так думаю.
– Но когда? Когда он мог это сделать? Я сама решила ехать сюда за день до отъезда. – Она прижала ладони к щекам. – А впрочем… Я знаю когда. На второй день моего пребывания я вернулась после обеда и сразу поняла, что здесь кто-то побывал. А потом нашла корзинку с булочками на стойке и решила, что кто-то из бабушкиных друзей приветствует меня.
– Булочки? Странно. Карауэй научился новым трюкам в тюрьме.
– Разве маньяки не действуют по однажды выработанной схеме?
– Не всегда, но по их прошлым преступлениям можно с той или иной долей вероятности предсказать, что они сделают. Правда, это касается серийных убийц, а не профессиональных киллеров. Эти действуют умно, быстро и не оставляют следов. Карауэй – убийца с садистскими наклонностями. До ареста и приговора он устраивал настоящие бойни.
Миган обхватила себя руками.
– Почему же он так изменил линию поведения?
– Десять лет в тюрьме. Думаю, он целые дни замышлял побег и месть Бену.
– Но он же не мог знать обо мне и ребенке, пока не переговорил с соседкой Джеки. К тому же он в бегах. Зачем ему так рисковать? Забираться в дом и подпиливать перила? Его же могли увидеть.
– Ты хочешь лишить меня заработка?
– Я просто пытаюсь понять.
– Я бы должен сказать тебе, чтобы ты ни о чем не беспокоилась и полностью доверилась мне, но, сама видишь, я оказался не на высоте.
– Это неправда. Я обязана тебе жизнью.
Зазвонил телефон. Миган пошла взять трубку. Поняв, что это Джон, Барт вышел из комнаты. Он не знал, какие у них отношения, но не сомневался, что после звонка матери шансы Джона стали совсем ничтожными.
14 декабря