Лора Шелтон - Праздник жизни

– Я так от усталости превращаюсь в маразматика. Сижу, злой на весь мир, и дуюсь.

– Ты никогда не бываешь маразматиком. Ты же плюшевый мишка.

– Кто – я? Я покажу тебе плюшевого мишку. – Он поиграл мускулами, схватил коробку и швырнул ее на пол, грозно ткнув в нее ножом. – Никто еще ни разу не назвал агента Барта Кромвеля плюшевым мишкой и при этом остался в живых.

Миган снова глупо захихикала.

Барт покачал головой и разрезал ленту на коробке. На этой коробке не было никаких ярлыков, но она, судя по всему, была доверху набита старым тряпьем. Он вытащил первую вещь и показал ей. Это была солдатская форма, вероятно дедушкина, времен Второй мировой войны.

Барт просунул руки в рукава мундира.

– Мне нравится. Тебе это что-нибудь напоминает?

– Ничего.

– Напрягите ваши мозги, леди, не то мне придется взяться за вас.

– Слова, слова.

– Я тебе покажу слова. – Барт сбросил китель и извлек из коробки французский берет. Ударив им по колену, надел его. – Вуаля, мадемуазель, а это вам, – сказал он, протягивая ей широкополую шляпку с цветочками.

– Мерси, месье. – Она спародировала его акцент и взяла шляпу. Цветы завяли и сыпались, вуаль была порвана. Миган надела ее. – Что поделываешь вечерком, солдатик? А то развлечемся?

– Прости, но я здесь с хихикающей женщиной на сносях. Дай телефончик, я потом звякну.

Миган игриво хлопнула его по руке.

– А что там еще? – Она сама наклонилась над коробкой и стала копаться в содержимом. Потянув за лоскут красного шелка, она вытянула длинное, до пят, вечернее платье с кружевной отделкой на глубоком декольте.

– Готов спорить, его выбирал твой дедушка.

– Несомненно. Жаль, я его никогда не видела. У бабушки всегда глаза были на мокром месте, стоило ей вспомнить о нем. Они, говорят, очень любили друг друга.

– Как это водится между супругами.

– Наверное. – Она запустила руку в коробку, пытаясь найти какую-нибудь интересную вещичку. Ей уже не верилось, что они найдут что-то полезное для расследования. – Боже мой, ты только посмотри на это.

Барт помог ей извлечь из коробки еще одно платье.

– Свадебное платье!

– Это бабушкино. Я видела ее старые фотографии. Если бы я знала, что оно здесь, давно достала бы.

Она приложила платье к себе и тут же остановилась. Барт смотрел на нее так, будто видел впервые.

– Ты прямо как неземное видение. Вся в белом, в кружевах, чистая.

Он сказал это таким глухим голосом, что ей даже стало не по себе. Словно магия платья позволила ему увидеть в ней что-то такое, чего в ней нет.

– Не думаю, что это платье предназначалось женщине на девятом месяце, – ответила она как можно более беззаботно. – Придется найти кого-нибудь, чтобы шел передо мной, прикрывая мой живот.

– Ты и беременная выглядишь прекрасной невестой.

– Кто из нас плеснул хмельного в чай? – Она бросила платье в коробку, затем сняла шляпу и отправила ее туда же. – Время просить Барта дать нам передышку – проговорила она, положив руки на живот. – Хорошенького помаленьку. Верно, малышка?

Странное выражение на лице Барта не изменилось, а скорее усилилось.

– Ты подумала о том, чтобы оставить ребенка?

Вопрос ошеломил ее.

– С какой стати ты спрашиваешь?

– Мне так показалось. Это, конечно, не моего ума дело, но ты явно привязана к ребенку и из тебя вышла бы дивная мать.

– Дивная мать? Да откуда мне быть дивной матерью? – На секунду ей стало не по себе, и она поспешно отвернулась.

– Ты не твоя мать, Миган.

– Я и без тебя знаю. Я – это я, только от этого не легче, когда дело касается брака и материнства.

Барт подошел к ней и взял ее за руки.

– Это пустые слова, ты сама знаешь.

– Я не могу оставить ребенка. У меня слишком серьезная работа. Мне приходится постоянно ездить. Какой тут грудной ребенок. Я и не знаю, как их кормят.

И вдруг как гром с ясного неба на нее обрушилось то, от чего она все время отмахивалась. Она хочет этого ребенка больше всего на свете. Отдать его – значит оторвать что-то живое от сердца. Но она боится, боится, что у нее ничего не выйдет, что она не далеко ушла от своей матери.

– Прости, Миган. Я действительно лезу не в свое дело.

– Ты прав. Это не твое дело, Барт. Продолжай здесь ковыряться, если хочешь, а я пошла вниз.

– Я с тобой. Не хочу, чтобы ты спускалась одна.

Он взял ее за руку, и они пошли к лестнице. Больше они не говорили о Джеки и ребенке. Только у Миган на сердце кошки скребли, хотя она уже смирилась с болью, смирилась с мыслью, что ей не суждено иметь и любить этого ребенка. Точно так же она когда-то смирилась с мыслью, что ее мать не такая, как все. Что ей не суждено говорить с ней по душам и делиться своими горестями и радостями.

Надо сделать то, что надо. Позвонить в агентство, и пусть все идет своим чередом.

Барт перелистывал свои записи. Это были сплошные колонки цифр, примечаний, дат. Он растопил камин для Миган и вот уже два часа сидел со своими схемами, но ни на шаг не продвинулся к разрешению загадки.

А может, никакого убийцы и не было? Так, вышел на охоту какой-то безумный тип, снайпер, которому только дай пострелять, и все. Или у этого придурка патологическая ненависть к беременным женщинам и он выжидает в темноте, когда кто-нибудь из них появится на мушке.

Что же касается перил, так они, в конце концов, могли рухнуть от старости, а на вид кажется, будто они умышленно подпилены. Просто так все совпало, и мать ребенка, которого вынашивает Миган, погибла от взрыва, причину которого никто до сих пор не сумел удовлетворительно объяснить.

И может, Санта-Клаус и впрямь объезжает на своем северном олене весь мир и развозит подарки, приготовленные эльфами за полярным кругом.

Нет, убийца существует. И он обязательно вернется. Это определенно. Так же определенно, как и то, что он по уши влюбился в Миган, хотя и совершенно не понимает ее. Вся его интуиция подсказывает ему: Миган страдает от одной мысли, что ей придется расстаться с ребенком, и тем не менее она не собирается оставлять его себе.

Она самая умная, успешная и цельная женщина из всех, кого ему приходилось встречать, и вместе с тем ее собственное представление о себе не соответствует действительности. Она не из нытиков. Он, конечно, лучше разбирается в уголовных делах, чем в женщинах, но даже ему видно, что из нее выйдет замечательная мать, если все дело в этом.

Что же касается другого, то можно позавидовать мужчине, который станет ее мужем. Это ясно как день.

На кухне зазвонил телефон. Самое время для Люка Пауэлла. Так оно и оказалось.

Люк с места в карьер стал излагать новости Бюро.

– Мы проверили добрую часть из твоего списка. У Марка Кокса были кое-какие грешки и один арест за хранение наркотиков. Прошло больше трех лет. А как он связан с Миган?

– Да вроде никак. Он у нее в доме делает ремонт, вот я на всякий случай решил о нем узнать.

– Ну так вычеркни его из своего списка. Что же касается остальных, то ничего, кроме превышения скорости да пары детских краж в супермаркете, ни на кого нет.

– С чего бы ты в таком случае работал в воскресный вечер? Или что-нибудь все же есть?

– Да нет. Бет уехала к старикам, и дома никого. Да и погода гнусная, только и остается, что сидеть на работе, вот я и прикатил сюда.

– Здесь тоже паршиво. С утра зарядил дождь, но все равно спасибо, даже если ничего не проклюнулось.

– Ну не все впустую. Мне звонили из лаборатории, там проверяют материалы по взрыву.

Новые данные. Барт молил Бога, чтобы химики дали какой-то определенный ответ, что выявило бы связь взрыва с Миган или хотя бы дало ниточку к тому, кто за этим стоит.

– Держи меня в курсе.

Барт положил трубку и пошел искать Миган. Им вдруг овладело недоброе предчувствие. Он взмолился про себя, чтобы все обошлось, но все двери издевательски хлопали, открывая пустые комнаты.

Миган он нашел в общей семейной гостиной. Она перелистывала иллюстрированный журнал. Она посмотрела на него, и сердце у него кольнуло. Она, видно, успела принять душ. Влажные волосы только оттеняли на красивом лице следы забот и переживаний последних дней. Под глазами обозначились тени, уголки рта грустно опущены вниз.

– Не пора ли похлебать супу у огонька, – сказала Миган, не отводя глаз от потрескивающих поленьев.