Эмилия Остен - Преданность и предательство

– И он отпустил тебя, не стал мешать, не перехватил нас еще до стены?

– Он сказал, что готов забыть это «недоразумение». Он предложил союз. Он обещал привести своих людей в каструм, когда нужно будет сражаться. Я должна была перехватить вас в лощине и передать отцу это предложение. Но я опоздала. И я хочу знать, почему я опоздала.

– Клев уговорил Тита Патулуса выступать, – ответил Туллий.

– Медлить было нельзя, – объяснил Клев. – В любой момент нас могли заметить.

– И ты решил, что меня можно оставить во власти того, кого ты считаешь врагом? – Титания не сводила взгляд с Клева. Тот смутился, но все же ответил:

– Если бы все пошло так, как я запланировал, мы бы ворвались в поселок еще до рассвета. Тебе ничего не угрожало.

– О да! – рассмеялась Титания. Ее смех был колюч и холоден. – А если бы твой план провалился, как это и произошло? – Титания перевела взгляд на членов совета. Туллий хмурился, остальные старательно отводили глаза. – В любом случае Лар Элий Север предлагает закончить дело миром.

– Миром? – воскликнул Ретий, худой, почти изможденный, смуглый и всегда опрометчивый в суждениях. – Мы потеряли больше двух десятков людей и вождя! Мы должны отомстить!

– Отомстить? Ты хочешь сказать, что мы должны погибнуть в бесплодных попытках отомстить? Сражаться и умереть, когда нам предлагают мир и союз? – Титания не верила своим ушам.

– Я предпочту умереть, но не стать снова рабом Рима! – почти выкрикнул Ретий.

– Да! Да! – поддержали его Клев и Варон.

– Рим покинул Дакию больше пяти лет назад, – напомнил Туллий.

– Но римляне остались. А пока они чувствуют себя здесь хозяевами, Рим все еще здесь. Это наша земля, и я не подчинюсь захватчикам, – парировал Ретий, Клев кивнул, поддержав его.

– Захватчики уже стоят у ворот! И это не римляне, а готы, – проговорила Титания, повысив голос, чтобы перекрыть галдеж. – И против них мы можем выступить вместе с римлянами!

– Или изгнать и тех и других, – пробормотал высокий кряжистый седовласый Лентул, до сих пор не произнесший ни слова.

– Вы сами–то понимаете, что говорите? – Титания совсем уже запуталась в этой странной мужской логике. – Или вы уже успели выпить во славу моего отца? Вы приняли план Клева, потому что решили, что против готов нам не устоять. Теперь вы уже готовы дать бой и римлянам, и готам?

– Мы все еще можем сразиться с римлянами – и тогда не придется воевать с готами. – Клев продолжал стоять на своем.

– Или мы можем не спешить умереть – и заключить союз с Ларом Элием.

– Титания, – вмешался Лентул. – Ты еще слишком молода. И, очевидно, Лар Элий Север как–то на тебя повлиял.

Титания почувствовала, что краска залила ее щеки. Все демоны преисподней, почему правду так трудно опровергнуть? Потому что это – правда? Она действительно очарована римлянином, очарована с детства, но ведь не в этом дело! Союз с Ларом Элием – правильное и разумное решение!

– Рим славится своим коварством и хитростью! Всегда славился! – продолжил Лентул. – Север – префект лагеря, за пять лет он не мог так размякнуть, чтобы спустить то, что на него напали в его собственном доме. Я ему не верю.

– Я тоже. – Варон.

– Я тоже. – Ретий.

– А я никогда не верил. – Клев.

Туллий промолчал, но Титания видела, что и он колеблется.

– В любом случае, пока у нас нет вождя, мы не примем решения, – напомнил Лентул.

Титания вздохнула и опустила голову. Парировать это было нечем. Она – наследница, но она – не вождь. Она – не мужчина.

– Ты должна назвать мужа. – Ретий почесал жидкую бороду и взглянул на Клева.

Неужели подлец Клев сумел очаровать не только ее отца, но и остальных членов совета? Титания почувствовала холодок, коснувшийся влажными пальцами ее затылка.

– Я назову мужа. Я знаю свой долг.

– Нам нужен вождь, – не отступил Ретий.

– Я назову мужа во время поминального пиршества, – проговорила Титания. – Совет окончен. Мне нужно подумать.

Все встали и потянулись на выход. Клев остался.

– Мне нужно подумать, Клев.

– О чем?

– О том, что нам делать дальше.

– Это не тебе решать.

Почему человек не признается в своих пороках? Потому что он все еще погружен в них. Это все равно что требовать от спящего человека рассказать его сон.

– Клев Лонгин. – Титания старалась не повышать голос, но ей безумно хотелось закричать, выхватить меч и прирезать этого тупоумного негодяя. Вонзить меч ему в живот, провернуть лезвие несколько раз и смотреть, как жизнь угасает в его глазах. – Твои советы уже принесли нам горе, так что решать буду я.

– Решать будет твой муж.

– И ты рассчитываешь, что я назову тебя? Клев, ты или абсолютно тупой, или абсолютно бессовестный. Ради всех богов, из–за тебя погиб мой отец!

– Твоего отца убили римляне.

Тут молчать уже было невозможно. Титания подалась вперед, опираясь ладонями о стол, и, глядя прямо в надменное лицо дака, отчеканила:

– Ты и только ты виноват в том, что нашим людям пришлось скрестить мечи с римлянами. По твоему наущению мы предательски прокрались в дом того, кто всегда был добрым соседом, того, кто оказал нам услугу, построив для нас крепость. По твоей вине отец прошлой ночью не дождался меня и не выслушал предложение Лара Элия. И теперь, если мы все умрем, воюя с римлянами или с готами – виноват будешь только ты. Лар Элий предлагает союз, который может нас спасти. Каструм, если там будут его бойцы – или наши, которых обучит Луций Веллий – станет костью в горле любым захватчикам.

– Титания. – Клев тоже подошел к столу и оперся на него обеими руками. – Римляне в каструме – это уже было. Было в течение двух сотен лет. Мы больше не намерены склоняться перед Римом.

– Послушай сам себя! Рима больше нет в Дакии! Лар Элий…

– Что–то ты очень часто стала упоминать его имя, – перебил ее Клев. – Чем римлянин тебя очаровал? Он же почти старик.

– Старик? – хмыкнула Титания. – Выйди против него с мечом – и увидишь, насколько он стар!

– Вот видишь.

– Что?

– Ты вступаешься за него, словно для тебя он не предводитель наших… врагов.

– Убирайся, Клев. – Титания не стала больше сдерживаться. Каждый человек может заблуждаться, но упорствовать в заблуждении может только глупец. – Если ты не уйдешь сам, то я тебя заставлю.

– Ты всегда так разумна, Титания. – Клев и не подумал подчиниться. – Ты принимаешь решения с холодным сердцем и ясной головой. Ты никогда не сдаешься.

– К чему эти славословия? – процедила Титания. – Убирайся.

– Я уверен, что ты и сейчас не изменишь себе. Не поддашься своим чувствам к… римлянину.

– Каким чувствам, Клев? Ты точно бредишь. – Титания надеялась, что ее голос не выдает того смятения, в котором она пребывает. Неужели всем так очевидны ее чувства к Лару Элию? Может быть, Лар Элий тоже это заметил? Может быть, Клев прав, и римлянин просто воспользовался ее… беззащитностью и доверчивостью?

– Ты веришь римлянину, словно он не может лгать. Это на тебя совсем не похоже.

– Почему я не должна верить человеку, который никогда меня не обманывал? Который не сделал нам ничего плохого?

– Только в последние пять лет. До этого он два с лишним десятка лет был легионером, насаждавшим в Дакии римские порядки.

– Клев, ты точно бредишь. Потаисса уже много лет прикрывала всю округу от любых набегов и посягательств!

– А до этого римляне резали даков и сгоняли нас с земель наших предков.

– Клев, тогда не только ты еще не родился, но даже наши отцы! И даже деды!

– Это совершенно неважно. Это наша земля, а римляне даже сейчас занимают лучшую ее часть.

– А мы занимаем римский город.

– Оставим это, Титания. Ты так настойчива в своих опасных заблуждениях, что я начинаю подозревать…

– Подозревать что, Клев? – Титания положила руку на рукоять меча.

– Что ты все же следуешь своим чувствам, а не разуму.