Эмилия Остен - Преданность и предательство

– Я бы больше беспокоился о том, что готы могут нагрянуть сюда и зажать ваш отряд между утесами. По моим прикидкам, варваров около трех тысяч, не меньше. А даков в лагере – едва ли десять сотен. Вчера они попытались штурмовать стену, так что у Луция были шансы точно определить численность противника.

– Я должна предупредить их! – Титания вновь вскочила, и на сей раз Лар Элий не стал ее удерживать.

– Да. – Он тоже поднялся. – И я поеду с тобой. Кажется, сейчас самое время заключить союз и избавиться от Клева. Под угрозой полного уничтожения даже такие безумцы, как даки – прости меня, но твои соплеменники иногда ведут себя совершенно безумно, – скорее согласятся на почетный союз, чем на смерть. В особенности если у меня будет право убить Клева и не навлечь на себя ненависть твоих людей. В качестве твоего мужа я могу это сделать, как я понял.

– Да. Но мы должны спешить!

– Дай мне немного времени, чтобы переодеться.

Лар Элий был в простой тунике и босиком – не самый подходящий наряд для поездки на сложные и, весьма вероятно, опасные переговоры.

Значит, Клев не отступился от своего плана, повел людей на штурм. Оставалось надеяться, что никто не погиб, хотя это маловероятно. Впрочем, что еще ему оставалось после того, как наследница вождя канула в лесной глуши? Либо Клев поддерживает свой авторитет у совета, следуя первоначальному плану, либо нет. Он предпочел идти до конца. На его месте Титания тоже поступила бы так. Только сейчас она в полной мере осознала, в какое неудобное положение его поставила, в какую ловушку загнала. И дело тут не только в бегстве. Клев сам пошел на это, его жажда власти, желание править даками любой ценой сыграли с ним злую шутку. Есть люди, которые созданы для правления, и есть те, кто думает, что создан. Лар Элий из первых, а Клев Лонгин – из вторых. Когда случается действительно тяжелая ситуация, когда требуется острый ум и умение принимать такие решения, которые устраивают если не всех, то многих, – тут–то каждому и воздается по умениям. И либо человек понимает, что не создан для этого, и отходит на задний план, уступая место тому, кто умеет, либо глупо гибнет. Клев, с его огромным самомнением, скорее умрет, чем отступится. У него просто не хватит ума сообразить, что он не способен ничего решить. Титания усмехнулась. Как странно все поменялось за эту ночь. Клев перестал казаться такой уж крупной фигурой. Может, это потому, что рядом с настоящим мужчиной понимаешь, каким должен быть прирожденный правитель?

Тит Патулус, несмотря ни на что, являлся истинным вождем. Именно потому Клев так к нему подлизывался: он звериным нюхом чуял, кто вождь. Потому он так старался заполучить Титанию – в ней тоже это есть, она знала. Ее слушались, даже отец. Но отец в последнее время стал прислушиваться к кому ни попадя, и это стало фатальной ошибкой. Отец… Сердце на мгновение сжалось, когда девушка вспомнила огонь погребального костра, пламя и дым. Сегодня, если все пойдет как надо, она сможет отомстить за отца.

После того как Лар ушел, Титания надела доспех и зашнуровала все ремни, перекинула через плечо перевязь с мечом, проверила, как он ходит в ножнах. Парадное оружие теперь смотрелось совсем не так нарядно, как в тот вечер, когда она достала его из сундука в лагере даков. Если быть честной, то меч выглядел просто отвратительно: кровь, оставшаяся на лезвии, засохла бурыми пятнами, меч нуждался в серьезной чистке, но заняться этим было некогда.

Лар Элий вернулся очень быстро и вместе с Луцием Веллием.

– Титания, – поклонился рыжий Луций.

– Луций Веллий, – ответила на поклон Титания.

– Я желаю вам с Ларом Эллием удачи в переговорах.

– Надеюсь, фортуна будет к нам благосклонна.

– Пора, – прервал обмен любезностями Лар Элий.

Он переоделся в свой старый боевой доспех без всяких украшений, видавший множество сражений, вооружился мечом и пилумом, надел шлем с красным плюмажем. Классический образец ветерана.

Лошади уже ждали, оседланные, у дверей дома, так что в путь Титания и Лар отправились без промедления. Всю дорогу до ворот они проехали молча, размышляя каждый о своем. Когда ворота закрылись за их спинами, Титания спросила:

– Как ты думаешь, у нас получится?

– Это ты мне скажи. Это твои люди.

– У нас получится.

Они снова замолчали. День уже перевалил за вторую половину, так что лучи солнца не достигали дна ущелья, извивающегося между скал; стук копыт лошадей, идущих быстрым шагом, эхом отражался от каменных утесов и, мечась от стены к стене, затихал вдали. Пару раз всадники вспугнули диких коз, которые со всех ног пускались прочь, обрушивая ручейки мелких камушков.

Титания старалась не думать о плохом, но сердце все равно неприятно вздрагивало: Лар Элий рисковал, отправляясь на переговоры без воинского сопровождения. Конечно, в этом случае было больше шансов закончить дело миром, но если что–то пойдет не так, как запланировано…

За последним поворотом ущелья открылась долина, где даки разбили лагерь. Титания натянула поводья, останавливая лошадь. Она опять опоздала. Они опоздали.

Войско готов выходило из леса и строилось рядами на опушке, охватывая лагерь даков полумесяцем. Даки же, выстроившись в три плотные манипулы[23], отступали к небольшому холму справа от лагеря.

Перед рядами готов разъезжал на низкорослой лошадке предводитель, размахивая огромным двулезвийным топором. Наверное, это и есть Спанторих. Готы, как этого и опасался Лар Элий, решили дать бой дакам на открытом месте, вне крепости – а потом уже заняться осадой каструма. Или же просто разграбить Патависсу и уйти восвояси.

Значит, тот разведывательный отряд у озера был не единственным.

Титания видела, что готы втрое превосходят ее людей численностью. Эта битва станет последней для даков, станет роковой – потому что Титания опять опоздала. Опоздала, оттого что была слишком счастлива. Как она вообще могла так спокойно думать о том, чтобы покинуть свой народ, стать женой римлянина… Это казалось сейчас затмением разума. Пусть она не выполнила долг перед своим народом, но она все еще может умереть вместе со своими людьми. Во главе своих людей.

Титания ударила лошадь пятками, пуская коня сразу в галоп. Она не оглянулась, не взглянула на Лара Элия, боясь, что тогда не сможет сделать то, что должна.

– Титания! – Его крик едва донесся до нее, потому что войско готов, вопя и потрясая оружием, двинулось вперед.

Лишь доехав до средней манипулы даков, где она заметила Туллия, девушка оглянулась: Лара Элия не было у входа в ущелье. Что же, у него нет причин жертвовать своей жизнью в этом безнадежном сражении. Мертвые даки не могут стать союзниками, так что римлянин принял правильное решение: запереться в долине и подождать, пока готы уйдут.

Так будет лучше для всех. Даже если Титания умрет сегодня, Лар Элий останется жив – наверное, так и нужно, пусть он живет. Она не желала ему смерти и понимала, почему он уехал. Глупо тут погибать. Он ничего не сможет сделать, а сейчас даки вряд ли его примут. Слишком поздно, переговоры не состоятся.

Выбросив из головы бесплодные сожаления, Титания обменялась взглядами с Туллием, спешилась и встала по правую руку от него. Старый воин окинул ее внимательным взглядом, ничего не сказал, просто молча кивнул. Клева нигде не было видно, он, скорее всего, возглавлял одну из двух фланговых манипул.

Мужество есть презрение страха. Оно пренебрегает опасностями, грозящими нам, вызывает их на бой и сокрушает. Смерть – разрешение и конец всех скорбей, предел, за который не преступают наши горести.

Даки сомкнули ряды, ожидая удара первой шеренги готов.

___

Оказавшись впервые в жизни в настоящем сражении, не просто в схватке с несколькими противниками, а именно в сражении, где сталкиваются сотни людей, Титания поняла, что единственное, что она может сделать, – это отражать сыплющиеся со всех сторон удары. Лар Элий был прав, когда сказал однажды во время разговора в строящемся каструме: ничто на свете не может подготовить к настоящему бою. Ничто – только сам бой.

Вскоре рука отчаянно болела, а меч стал весить, кажется, раз в десять больше. Если вначале готы пытались сохранить хоть какое–то построение, то сейчас, когда ярость боя захватила варваров, они смешали ряды и просто давили своей массой. Титания не различала их лиц, казалось, она сражается с многорукой и многоголовой чудовищной химерой, а не с живыми людьми.