Алеата Ромиг - Предательство

Когда мне было четыре.

Дожить бы до понедельника.

Я слышала голоса из большого зала, когда Джейн вошла в мою комнату. Как только она закрыла за собой дверь, они исчезли. Если бы только она могла заставить их действительно исчезнуть. Я выдохнула и села на край кровати.

— Что случилось, дитя? — Её тёмные глаза сверкнули. — Я имею в виду госпожа адвокат.

Я сжала руку Джейн, когда она села рядом со мной.

— Мне жаль, что я не общалась с тобой. Думаю, я хотела…

— Не беспокойся. Я знаю, что ты хотела. Ты хотела новую жизнь вдали от всего Монтегю-барахла, а я — его часть. — Она повела головой по кругу на последнем слове.

— Лучшая часть.

— Твоя мама там внизу рассказывает всем, что ты спустишься через минуту. Прошло больше минуты, и ты не там.

Я сморщила нос.

— Как думаешь, они заметят, если я не покажусь?

— И пропустишь веселье, когда покажешь всем этим чопорным занудам в рубашках, какой красивой и успешной женщиной стала Алекс Коллинз? О нет! Ты спустишься туда с высоко поднятой головой.

Мои щеки покраснели, когда я вспомнила, как кто-то другой говорил мне то же самое. Я ненавидела то, как Нокс продолжал проникать в мои мысли. Челси сказала весело провести время, не сближаться, и использовать его, как мужчины использовали женщины все время. Я попробовала, и я сделала это. Но у меня не получилось. Несмотря на то, что я оставила его в «Дель-Маре», он постоянно присутствовал в моих мыслях.

Как он? Кто он на самом деле, его настоящее имя? На кого он работает? Где живет?

— …сделала, пригласив половину Джорджии!

Мое внимание вернулось к словам Джейн.

— Что? Мама сказала несколько человек.

— Ну, ди… Алекс, если тридцать шесть…нет, тридцать семь человек — это несколько, то это то, что она сделала.

Я выдохнула и легла обратно в кровать.

— Зачем?

Джейн потянула меня за руку, чтобы заставить сесть.

— Не вздумай растрепать эти чудесные волосы. Они такие красивые и длинные, только взгляни на эти кудри.

Гордость от её похвалы мгновенно затмила воспоминание о том, когда мои волосы не были длинными и красивыми.

Джейн притянула меня к себе и обняла.

— Нет, — сказала она. — Не пускай этих призраков обратно. Держи их там, где им нужно быть. Ты будешь гордо стоять и покажешь всем, какой может быть женщина Монтегю.

— Коллинз, — поправила я.

Она выпустила меня, и ее улыбка вернулась.

— Это моя девочка, мисс Алекс Коллинз, и гляньте на это платье. Ты будешь в центре внимания.

Я сделала глубокий выдох.

— Наверное, пора.

— Конечно. Ну что ж, давай начнем…

— Показуху, — сказала я, заканчивая её предложение. Я пошла к зеркалу в полный рост и провела итоговую оценку, поправляя тафту моего светло-голубого платья.

Светло-голубого… Как глаза.

— Ты знаешь, — подметила я, — Если бы я действительно была Алекс, а не Александрия, я бы не выглядела так, будто только что вышла из «Стальных магнолий».

— На тебе нет шляпы и белых перчаток. Ты выглядишь, как официальная Алекс.

— Тогда почему я чувствую себя Александрией?

— Потому что Александрия тоже хорошая женщина. Не имеет значения, как ты себя называешь. Важно то, что внутри. У тебя есть сердце, которое знает, что правильно и что неправильно. Вот почему в один прекрасный день ты станешь великим, сильным адвокатом… Может быть, даже судьей! Судья Коллинз.

Моя улыбка погасла.

— Мама не хочет, чтобы я занималась правосудием.

Замешательство заволокло выражение лица Джейн.

— Что? Только не миссис Фицджеральд. Нет, ты не так ее поняла. Она рассказывала всем, кто слушает о тебе и о том, чем ты занимаешься.

— Не думаю, что неправильно поняла её, но приятно это слышать.

— Теперь иди! Или шоу начнется без тебя.

Я кивнула. Да начнется шоу.

Люди начали оборачиваться, пока я спускалась по винтовой лестнице. Было, как минимум человек десять, в большом зале, не включая персонал. С каждым шагом я видела все больше людей в передней гостиной и еще больше в главной гостиной. Натянув на лицо улыбку, я кивала и отвечала надлежащим образом на приветствие каждого из гостей. «Александрия, посмотри, как ты выросла!», «Александрия, так хорошо, что ты дома», «Поздравляю, дорогая, что у тебя всё хорошо с колледжем.» Входная дверь, по-прежнему открытая, позволяла влажным порывам ветра Джорджии пронизывать фойе, по мере того, как прибывало всё больше и больше людей.

Все это время я искала в толпе мою мать. Где она? Она причина, почему я здесь.

— Александрия!

Мышцы моей шеи натянулись, когда я повернулась к моей одно-время-лучшей подруге. Она покачивалась от волнения, её светлые волосы, собранные в какой-то вьющийся пучок, подпрыгнули и больше локонов рассыпались вокруг ее идеального фарфорового лица. Это был мир дыма и зеркал. Все казалось идеальным снаружи, но это была лишь иллюзия.

— Милли.

Моя шея напряглась, а глаза закатились, когда она обняла меня. Закатывая веки, я поймала усмешку высокого, тощего мужчины рядом с ней. Как только она отпустила меня, я протянула ему руку. — Здравствуйте, я Алекс, — сказала я, борясь с желанием добавить «андрия». — Вы, должно быть, жених Милли?

Он пожал мою руку.

— Да, Йен. Йен Петерсон.

Милли сунула левую руку мне к лицу. Бриллиант был, ну, бриллиант в крапанах (прим.: крапаны — то, чем крепится бриллиант к кольцу). — Разве оно не замечательное? — спросила она. — Мы так счастливы!

— Да, замечательное. Поздравляю.

— У Йена еще один год аспирантуры в Эмори. Так что мы назначали дату в июне следующего года, сразу же после его выпуска.