Алеата Ромиг - Предательство

— Что?

— Нью-Йорк далеко. Не так далеко, как Калифорния, но все же далеко. Если ты переведешься в Саванну, мы могли бы… — Его голос стих.

— Мы могли бы что? — спросила я, с большей заинтересованностью, чем планировала.

— Давай посмотрим, что принесет нам будущее.

Персонал ушел к тому времени, когда мы вернулись назад к нашему поместью и свет был выключен во многих комнатах. Только после того, как Брайс ушел, и я направилась в свою комнату, я услышала голоса — его голос. Неустойчивое спокойствие, которое охватило меня на краю озера, исчезло. Я схватилась руками за живот и попыталась заглушить его крики и её слезы.

Когда я тихо закрыла и заперла дверь спальни, я поняла, что снова была ребенком, и в поместье Монтегю — это то, что мы делаем: мы делаем вид, что не слышим и не видим. Мы живем в иллюзии, скрытой за дымовой завесой и зеркалами.

Наше свидание в «333 Пасифик» было всем, что Нокс обещал, и больше… Вплоть до морского бриза. Наше тайное скандальные поведение завело меня сильнее, чем когда-либо. Все было эротично: запах его одеколона, громовой рокот голоса и уверенное, наглое прикосновение его кожи к моей.

Хотя часть меня знала, что мы делали — что я позволяла Ноксу делать со мной — шло против всего, за что была Алекс, я же была практически на грани взрыва. В какой-то момент в течение вечера, возбуждение внутри меня переросло от удовольствия к боли. Мне нужно было освобождение, и я знала, что его единственным источником был мужчина рядом со мной. Тем не менее, вместо того, чтобы предложить спасение от тлеющего огня, Нокс продолжал раздувать пламя.

Угрожающий блеск его взгляда был искрой. То, как синий цвет его глаз сменялся на светло-голубой, когда он наклонялся и шептал мне на ухо, превращало бабочек в летучих мышей. Сначала его указания были простыми, почти обыденными: сделай глоток напитка, наклони голову вправо, разведи ноги шире. Тогда я поняла его план. Он проверял меня шаг за шагом, чтобы увидеть, буду ли я играть в его игру.

Я буду.

Я хотела.

К тому времени, когда принесли главное блюдо, мои бедра были скользкими от моей одержимости развлечениями Нокса, хоть он едва коснулся меня. Мое сбившееся дыхание и заметное возбуждение в основном было достигнуто с помощью только его слов и бархатистого тона. В тех немногих случаях, когда он рискнул скользнуть своими умелыми пальцами выше и слегка гладил мои складки, я невольно изгибалась навстречу его прикосновениям. Вместо того, чтобы награждать мои усилия, он спокойно укорил меня, напомнив, что это он тот, кто испытывает мои пределы. Это была его ночь. Моя роль была в том, чтобы следовать его правилам. Хотя я сделала все, кроме того, чтобы просить больше в устной форме, его поддразнивания продолжались, не углубляясь и не удовлетворяя ту часть меня, которая жаждала его внимания.

После ужина он взял меня за руку и повел мимо пальм на длинный пирс Оушенсайда. Несмотря на красивую атмосферу, моя неудовлетворенность выросла из желания в потребность. Я молча проклинала себя за последние несколько упущенных ночей. Я проклинала его за то, что он делал, и то, что он мог сделать. Моя потребность была осязаема. Я хотела — нет, нуждалась — поскорее вернуться в отель, чтобы он мог изучить мои пределы, теперь уже находясь наедине.

— Терпение, — пробормотал он рядом с моим ухом, его горячее дыхание послало дрожь по моей спине. Как будто мог читать мои мысли, он добавил, — мы оба получим то, чего хотим. Но прежде, чем это сделать, я должен быть уверен, что ты готова.

Готова?

— Я готова. Я клянусь.

Его глубокий смешок быстро потерялся в рокоте прибоя.

Вода и небо уже не были синими и сверкающими. Старомодные уличные фонари, каждые пятьдесят или около того футов, оставляли круги света на нашем пути. От мягкой подсветки создавалась иллюзия, что набережная была подвешена в пространстве. С покровом ночи море стало черным омутом, невидимым, заметны были лишь белые гребни волн и легкое покачивание пирса. Небо переливалось звездами. Мы остановились у простой деревянной скамьи, стоящей за пределами круга света, и Нокс жестом показал мне сесть. Мой пульс участился, а голова закружилась, когда вместо того, чтобы сесть рядом, он встал на колени передо мной. Электричество рикошетом пронеслось через меня, когда он наклонился и поцеловал внутреннюю часть моего колена.

— Нокс? — позвала его я. Растягивая его имя, вопрос в одном слове намекнул на мой скрытый южный акцент. Ощущая его горячее дыхание у бедер, я нервно посмотрела из стороны в сторону, желая, чтобы мы были одни.

Не обращая внимания на мою тихую мольбу, угрожающая улыбка, которую я начинала обожать, заставила глаза Нокса искриться, когда он нежно толкнул мое колено в сторону. Я зажала губу между зубами, сдерживая стон. Прохладный морской бриз сильно контрастировал с его горячим дыханием на моей влажной чувствительной коже. Медленно, он провел своей большой рукой по моей ноге, спускаясь вниз, и схватил мою лодыжку. Как только я собралась говорить, хотя я не была уверена, что бы я сказала, он поднял мою ногу и снял туфлю. Затем он проделал то же самое с другой ногой.

— Черт, — сказал Нокс, встав и предложив мне руку, — Даже в темноте это был чертовски прекрасный вид.

Кровь прилила к моим щекам, когда я стояла — босая, неудовлетворенная и смущенная.