— Что вы! Это невозможно, милорд! Ни один вор не отважится проникнуть сюда…
Хозяин принялся расхваливать свой трактир в явной надежде, что рыцари останутся ночевать, но Рон нетерпеливо прервал его:
— Это была девушка, — и стиснул зубы, видя, как тревожное выражение на лице трактирщика сменилось понимающей улыбочкой.
— Ах вот как! Девушка! Да, я видел, как какая-то молодая девица направилась к конюшне, милорд. Но она не…
— Благодарю.
И, быстро повернувшись, Рон вышел за порог. Перед ним было несколько низких каменных строений и грязный забор, отделяющий сад от двора. Смеркалось.
Рональд быстро пересек утоптанный двор и, нагнувшись, вошел в конюшню. Он ожидал увидеть грязь и неубранный навоз, но в конюшне было чисто и сухо. Привычный острый запах лошадей, запах сена и кожи ударил ему в ноздри. Никаким жасмином здесь, разумеется, не пахло. Тусклый свет проникал сквозь маленькие окошки и щели в стене. Похоже, тут никого не было, кроме конюха, дремлющего на охапке сена возле широко распахнутых дверей.
Чуть помедлив, Рон решил проведать своего коня и двинулся сквозь полумрак по направлению к знакомому темному силуэту в дальнем конце конюшни.
Когда он подошел к Турку, массивная черная голова могучего жеребца так сильно толкнула его в плечо, что Рональд невольно попятился. Он похлопал ладонью по широкой шее коня и прошептал ему ласковое приветствие.
— Он нуждается не только в добром слове, мой рыцарь, — раздался вдруг тихий голос за его спиной.
Рон быстро обернулся, инстинктивно схватившись за рукоять меча.
— Кто здесь?
Ему показалось, что он узнал этот голос, хотя и не был уверен в этом. Она что, всегда прячется в полумраке, эта лесная фея?
Луч света проникал сквозь щель в стене конюшни. Пылинки плавали в этом бледном туманном луче, становясь гуще по мере того, как Рон вглядывался в темноту и моргал. Когда до него донесся знакомый дразнящий аромат жасмина, все сомнения отпали.
Ступив в тонкую полосу света, девушка, казалось, соткалась из воздуха, возникла, словно по волшебству. Рон поморщился при этой дурацкой мысли и отпустил рукоять меча. Слабая улыбка играла на губах девушки, в ее темных глазах отражался свет. Черт побери, в какой-то момент он готов был верить Брайену, что здесь не обошлось без нечистой силы! Рон скрестил руки на груди, и его кольчуга слабо звякнула.
— У моего коня есть овес и ведро воды. Сразу видно, что оруженосец хорошо заботится о нем. Что же еще нужно ему, кроме доброго слова?
Девушка двинулась вперед, откинув капюшон накидки. Черные роскошные волосы блестели в слабом луче света.
— Он захромает, если ты не полечишь ему правую переднюю ногу.
— Захромает? — Рон с удивлением уставился на нее. Она спокойно ответила на его взгляд. Отведя взор от ее темных глаз, Рон с минуту изучающе смотрел на жеребца. Пучок сена свисал с его губ, животное выглядело совершенно здоровым. Рон снова взглянул на нее и удивленно поднял брови. — Что за глупость! Нет никаких признаков, что у него болит нога.
— Неужели? — Она грациозно обошла вокруг него, подметая подолом юбки усыпанный соломой пол. — У него болит вот здесь… повыше копыта.
Рон пожал плечами и приподнял ту ногу жеребца, на которую она указала. Нажал большим пальцем на колено, на голень, на сустав возле копыта, но никакой реакции не последовало. Он провел рукой сверху вниз, по гладким мускулам и кости, потом согнул ногу, но Турок по-прежнему стоял спокойно. Рон поднял на девушку насмешливый взгляд, но она покачала головой.
— Ниже.
— Ты хочешь, чтобы эта лошадь отдавила мне руку? — бросил он.
Девушка усмехнулась и прежде, чем он хотел ее остановить, опустилась на колени и взялась за ногу коня, тонкими пальцами ловко и умело ощупывая бабку. Турок заржал, и Рон поспешно отдернул девушку назад, чтобы эти огромные копыта не задели ее.
Слегка нахмурясь, она высвободилась из его рук.
— Ты напрасно беспокоишься. Он не причинит мне вреда.
— Это не смирная рабочая лошадка, а боевой конь, приученный топтать людей копытами! Он не позволяет чужим приближаться к себе, а тебя он не знает.
— Если это правда, то как объяснить, что он так близко подпустил меня?
Рон и сам был поражен, но не собирался признаваться в этом.
— Если бы я вовремя не оттащил тебя, ты бы уже превратилась в окровавленную груду тряпья у его ног.
Медленная улыбка скривила ее губы, но она не стала возражать, отошла подальше и прислонилась к деревянному столбу, разделяющему два стойла.
— Это внутренний ушиб. Если не залечить, он воспалится к утру, и тебе придется идти пешком.
Рон положил ладонь на круп коня, и Турок отозвался слабым трепетанием мускулов. Возможно, девушка и права — утренняя схватка была яростной, в пылу драки все могло случиться. Но как она догадалась об этом?
— Для неземного создания, которым ты притворяешься, — пошутил он, — ты прекрасно разбираешься в лошадях.
— Но ты же знаешь, что я колдунья! — ответила она ему в тон, и Рону на мгновение стало не по себе от этой шутки.
— Но, наверное, у тебя была какая-то причина, чтобы оказаться здесь, в конюшне? — решил он переменить тему. — Кстати, не тебя ли я только что видел в гостинице, прекрасный цветочек? Мне показалось, что ты спряталась за занавеской, чтобы наблюдать за мной…
— Какое самомнение! Бьюсь об заклад, что, когда всходит солнце, ты уверен, что это только для тебя. — Она отошла еще немного подальше, а он, опершись одним плечом о стену, наблюдал за ней. — В гостинице есть и другие. Может, я жду здесь кого-нибудь, а вовсе не прячусь, чтобы следить за тобой?
Рон недоверчиво улыбнулся: девушка явно нервничала, ее руки подрагивали, и он был абсолютно уверен, что ждала она именно его. Поэтому он не пытался остановить ее и намеренно не прерывал молчания.
Девушка сделала еще шаг назад и остановилась. Ноздри ее слегка расширились, а кончик языка прошелся по изгибу верхней губы.
— Вы тщеславны, сэр! И очень самоуверенны.
Рон мягко рассмеялся. Взгляд его на секунду задержался на ее губах, потом медленно поднялся. Ему показалось, что в ее глазах мелькнул какой-то странный блеск, но она тут же прикрыла их ресницами и повернулась, чтобы уйти. Однако Рон обнял ее за талию, удерживая на месте.
— Как, уже покидаешь меня, цветочек? А для чего же ты тогда заманила меня в свою ловушку? — Он придвинулся ближе, почувствовал, что она дрожит, и улыбнулся. Потом взял ее тонкую нежную руку и приложил ладонью к своей груди. — Слышишь, как сильно стучит мое сердце? Это из-за тебя!
— Не подшучивайте так над бедной девушкой, сэр, — еле слышно сказала она, не глядя на него.
Взяв пальцами выбившуюся прядь ее черных волос, Рон отвел ее за ухо и мягко провел кончиками пальцев по нежному изгибу щеки. Она вздрогнула и слегка отпрянула, но не убрала руку с его груди.
— Я не шучу, — прошептал он. — Кого ты боишься? Неужели у тебя еще не было никого?
И опять в ее глазах ему померещился странный блеск.
— А что, это смущает тебя?
Он помолчал, продолжая медленно ласкать ее шею, ощущая быстрое биение пульса под кончиками своих пальцев.
— Нет, не смущает. Но и не ободряет…
— Не пойму, что ты имеешь в виду!
Он поцеловал кончик ее маленького прямого носа, потом крошечную ямку в углу рта и выпустил ее руку.
— Все просто: если ты невинна, прекрасный цветочек, я не трону тебя. У меня нет наклонности лишать девственности молоденьких девиц. Даже тех, которые так настойчиво преследуют меня! — Он слегка улыбнулся. — И настолько сумасбродных, чтобы танцевать со мной на поляне в лесу в майский праздник.
Она уставилась на него широко раскрытыми черными глазами, которые сверкали сейчас, точно звезды в ночи.
— А если я не девственница?
— Ну, если ты не девственница, тогда другое дело. В этом случае мы могли бы продолжить наш разговор…
Последние слова он произнес нарочито медленно — так, чтобы смысл их был абсолютно ясен. Пофлиртовать с красивой девушкой всегда приятно, но сейчас ему недостаточно было этого. Острое, накопившееся за долгие месяцы желание снедало его. Рональд был не из тех, кто в крестовых походах пользуется беспомощностью пленных женщин. А большую часть недели в Ковентри, в ожидании гонца от Оуэна, он провел в пустой церкви — не самом лучшем месте, чтобы думать об удовлетворении своих плотских надобностей. Потом уже он был так расстроен принесенными гонцом вестями, что и вовсе было не до этого. И вот теперь, наедине с хорошенькой и весьма соблазнительной девушкой, вся кровь закипела в нем.