─ Ты была великолепна, ─ поправил я ее.

─ Расскажи мне, чем мы занимались в ту ночь.

─ Мы были на кровати, ─ сказал я, осматривая дальнюю стену комнаты, где в тот раз стояла кровать ─ прямо напротив зеркального стекла, которое позволяло клиентам клуба видеть нас, но мы при этом не могли видеть их. ─ И я взял тебя сзади.

─ Нежно, ─ вставила она, смеясь.

Я улыбнулся ей в плечо, прикусывая его.

─ Несмотря на твои усилия, да, нежно. Но я видел в зеркале, как ты кончила с криком, так же отчётливо, как это видели они.

Она пробежалась пальцами по моей груди, касаясь голой кожи под воротником рубашки.

─ И что случилось потом?

Глубоко вдохнув, я закрыл глаза, вспоминая. И чувствуя, как сердце галопом несется в груди, часто сокращаясь.

─ У тебя отошли воды по дороге домой.

─ А затем?

А затем.

Затем мы развернулись и направились в больницу в безрассудном тумане ужаса и радости, и я ворвался в приемный покой, держа Сару на руках и крича о помощи, словно она раненая, а не всего лишь рожает.

─ А затем спустя тридцать часов родилась Аннабель Диллон Стелла.

─ У нас есть ребенок, Макс, ─ она хулигански улыбнулась, задрав подбородок вверх.

Я улыбнулся и, смотря на нее вниз, почувствовал, как ликует сердце, пытаясь радостью затмить весь мир:

─ Да, черт возьми.

Скользнув ладонями вниз вдоль груди, она накрыла ладонью набухший кончик моего члена, нажимая и медленно поглаживая его сквозь ткань брюк. Вот так. Никаких переходов. Не нуждаясь в паузе между разговорами о нашем ребенке и подобными прикосновениями ко мне. Никаких границ между Сарой в роли матери и любовницы.

─ И сейчас мы снова здесь, ─ сказала она, потянувшись, чтобы поцеловать меня в шею. ─ Одно нахождение в этой комнате делает меня необузданной. Я люблю это.

Закрыв глаза, я застонал:

─ Я люблю тебя.

─ И я люблю тебя, ─ я почувствовал, как, поднимаясь, она коснулась зубами кожи на шее. ─ Как думаешь, каково им наблюдать за нами сегодня?

Взглянул ей через плечо, вглядываясь в гигантское зеркало.

─ Думаю, они чувствуют себя спокойнее, нежели мы.

─ Как будто отправились с нами в путешествие.

─ Да, ─ согласился я. ─ Ты чувствовала, когда они шли за нами по коридору?

─ Каждого из них, ─ запрокинув голову назад, Сара запустила руки мне в волосы, когда я нагнулся, целуя ее грудь через шелковый верх ее платья. ─ Я всегда знала, что люди подглядывают. Просто не догадывалась, что почти каждый.

Я расстегнул ее платье, стягивая его вниз по плечам, дюйм за дюймом. Ощущая себя так, словно их глазами вижу ее новую фигуру. Зная, что они видят ─ грудь, что стала больше, и вернувшуюся узкую талию. Сегодня ночью они не получат привилегий увидеть, как ее фигура превратилась из пышной и беременной в фигуру стройной, зрелой и чертовски соблазнительной женщины. Она выглядела словно полуобнаженная сирена: в утонченном платье, со светло-розовым лаком на ногтях, в придачу к полным и влажным губам. Отзывчивая. Она вся была чертовски отзывчивой.

Я моргнул, но не раньше, чем быстро взглянул на наших зрителей, зная, что каждый из них видит во мне гордость и непреклонное собственничество.

Посмотрите на нее, ─ подумал я, потянувшись расстегнуть бюстгальтер.

Посмотрите на эту охрененно прекрасную женщину.

Ее грудь была твердой, когда я взял ее в ладони, чувствуя потоки тепла, проходящие сквозь меня, и заметил, что прежде чем приехать сюда, она не сцедила молоко.

─ Боже, Сара.

─ Владей ими, Стелла, ─ с коварной полуулыбкой, она вытянула рубашку из моих брюк. ─ Если мы собираемся играть сегодня ночью, так сыграем по-настоящему. ─ Сара расстегнула мои джинсы, скользнув рукой в боксеры. ─ Здесь у тебя нет шанса притвориться, будто, посасывая их, ты не сходишь с ума. Точно так же, когда твои ладони становятся влажными от молока. Не стоит притворяться, словно мое тело создано только для нее. Оно и твое тоже. Ты это сделал. Так владей им.

Прижавшись к моему члену основанием ладони, она тихо застонала. Я был так тверд, что балансировал на грани удовольствия и настоящего дискомфорта. Это она сделала со мной. Я освободился от всех других мыслей и ощущений, чтобы Сара смогла наполнить меня ничем иным, как обжигающей болезненной потребности в ней.

─ Они собираются наблюдать за тобой, гадая, как это чувствуется, ─ сказала она. ─ Нравится ли тебе, – ее голос сошел на шепот, когда ноготком большого пальца Сара прочертила дорожку вдоль ключицы. ─ Раздумывая, как часто ты трахаешь их.

Я едва ли мог смотреть на нее такую ─ восхищенную, сексуальную и владеющую собой – и не ощутить, как в груди теплится возбуждение. Я сглотнул и дрожащими руками стянул ее платье вниз по бедрам. Ее потребность была осязаемой, становясь все больше и наполняя комнату, начиная уничтожать меня знанием, какой узкой она будет внутри. Какой гладкой и влажной она ощущалась бы под моими прикосновениями.

Ткань платья растеклась лужицей на полу – выглядя именно так, как мне и представлялось ─ и, не потрудившись спустить ее кружевные трусики, я скользнул ладонью в них, найдя ее сочащейся от влаги.

Блять.

─ Они гадают, почему ты твой рот не на моей груди, ─ прошептала она, потянув мою голову вниз, пока я не лизнул тугой розовый сосок, ощутив сладость на языке. Застонал, сжимая ее грудь рукой, что чувствовалось скорее жадно, нежели просто возбуждающе. Сара скользнула руками вниз по моей спине: ─ Они думают, каково это ─ забавляться с моими сиськами.

Я сосал и стонал, разворачивая ее, чтобы Сара оказалась лицом к лицу к зеркалу, наблюдая, что видят зрители: меня, согнувшегося в пояснице, чтобы достать до ее груди, облизывающего ее грудь, оставляя на ней мокрый блеск. Делая ее полнее и тверже.

─ Я трахну их, ─ прошептал я.

─ Да, ─ глотая воздух, произнесла она.

─ Я кончу на твою чудесную шею, а затем так глубоко погружу язык в твою киску, что они увидят на моем лице, насколько ты сладкая на вкус.

Она толкнула меня к матрасу. Я сел, а Сара забралась верхом, наклоняясь и скрепляя наши губы поцелуем. Когда ее язычок толкнулся в мой рот ─ крошечный и сладкий, но повелевающий и изголодавшийся по ощущениям и господству ─ с моих губ слетело нечто среднее между стоном и мольбой о большем. Мне нравилась такая Сара: командующая и властная, сжимающая мои волосы в кулаках, чтобы ей было удобно оттянуть мою голову и получить меня под любым углом, которым ей хочется. Твою мать, она владеет каждой клеточкой моего тела, каждым вздохом и каждым рефлексом.

Я не отрывал руки от ее груди, массируя и возбуждая, наслаждаясь чувством упругости в руках и влаги на ладонях. Развернул ее спиной к зеркалу, чтобы они видели, как я скользнул руки по ее ребрам, по спине, спускаясь ниже к попке.

Погладив мой член, она толкнула меня лечь на спину, чтобы быстро и решительно снять брюки и боксеры.

─ Носки, ─ тихо приказал я, и она засмеялась, окончательно меня раздев.

Взглянув так, словно задумала что-то порочное, моя жена прошлась язычком вверх по моим ногам, раздвигая их, и оставила влажный след на яйцах.

─ Чертовски распутная девчонка, ─ произнес я сквозь смех, закрывая глаза, когда она скользнула язычком вверх к моему члену. Взяв ее волосы в кулак, я руководил ею, пока Сара неистово сосала мой член, обильно смачивая его слюной. Приподнявшись на локте, я потянулся и шлепнул по ее упругой заднице другой рукой, и застонал, когда в ответ она взяла меня глубже, заглатывая кончик по самое горло.

Это было чересчур хорошо ─ обильная влага, непрекращающиеся посасывания и то, как она ласкала меня во всю длину, словно проверяя, смогу ли я продержаться до конца ─ и я вышел, опрокидывая Сару на спину, улыбаясь ее удивленному хихиканью, перелез через грудную клетку и сжал ее сиськами свой член. Все еще скользкий от ее рта, я возвышался над ней и трахал их в каком-то дикарском забвении, какое не позволял себе на протяжении долгого времени. На ней могли остаться синяки, но нам обоим было все равно. Я мог кончить ей на шею, пачкая ее и ощущая, как головка моего члена ударилась о чувствительную кожу ее горла, и это было чем-то вроде грубого и собственнического поведения, в котором, судя по выражению ее лица, она нуждалась.