Джуд Деверо - Прекрасная наставница

Еще ни разу в своей жизни Кэтрин ни от кого ничего не требовала, за исключением тех случаев, когда дело касалось безопасности Джереми, но этот человек пробудил в ее душе свойства, неожиданные для нее самой.

— Вы требуете? — Джордан криво усмехнулся и медленно поднялся со стула. — Что ж, а я требую, миссис де Ланж, чтобы вы убирались из моего дома и никогда больше не смели переступать его порог. И чье требование, по вашему мнению, будет удовлетворено раньше?

Посмотрев в его синие глаза, сверкающие, как холодные сапфиры, Кэтрин поняла, что проиграла. Что бы она сейчас ни сказала и ни сделала, ничто уже не заставит этого человека дать ей работу, на которую она имела законное право, работу, которая была ей жизненно необходима.

Гордо подняв голову, она направилась к двери. Она старалась не думать, на что обрекает ее своим отказом этот человек, иначе ее, наверное, хватил бы удар.

Выйдя из кабинета Коула Джордана, несчастная женщина прошла в приемную; молча взяла сына за руку и также молча вывела его на улицу. Джереми уже достаточно изучил свою мать, чтобы не задавать ей сейчас вопросов, к тому же в кабинете разговаривали так громко, что большую часть разговора он слышал.

Наконец они оказались по другую сторону каменной стены, разделявшей владения Джордана и грязные улицы Ледженда. Несмотря на свой весьма юный возраст, Джереми уже успел познать неприглядную сторону жизни и потому догадывался, какого рода работу может предложить женщине такой город, как Ледженд.

— Я тоже могу работать, — тихо сказал он. — Я сильный и могу найти себе работу. Здесь есть рудники и… Кэтрин резко остановилась и посмотрела на сына.

— Какой же плохой матерью ты должен меня считать, если думаешь, что я позволю своему девятилетнему сыну пойти на рудники! — с горечью сказала она. — Нет уж, прежде чем я позволю тебе это, я… — Она не договорила, увидев что-то за спиной Джереми.

— Мама?! — воскликнул мальчик, затем обернулся и увидел объявление: «Самые красивые девушки на Западе. Лучшие — по самым высоким ценам». — Мама! — в ужасе вскричал он и, видя, что она сделала шаг в сторону вывески, схватил ее за руку. — Я пойду работать. Я…

Но Кэтрин не обращала на него внимания. Словно обезумев, она продолжала идти, а на руке ее повис насмерть перепуганный Джереми.

— Нет, нет, — бормотал упирающийся мальчик, но неожиданно умолк, осознав, что мать прошла мимо салуна с ужаснувшей его вывеской и остановилась у крыльца соседнего дома. На двери его была прибита табличка: «Представлю ваши интересы в суде. Берусь даже за самые незначительные дела. Нет человека, против которого я побоялся бы выступить. Джон Т. Стюарт, адвокат». — Какое странное объявление, — заметил Джереми, прочитав объявление. — Но, мама, ты же не…

Кэтрин уже поднималась по лестнице, и Джереми схватил ее за руку, пытаясь остановить — Мама, что ты задумала?!

— Я намерена подать в суд на эту скотину, — сказала Кэтрин де Ланж, и ее сын прирос к земле, открыв рот от удивления. Он впервые слышал от матери это слово. Она никогда не ругалась и искренне полагала, что для того, чтобы попасть в ад, достаточно произнести слово «черт».

— Подожди меня. — Мальчик опомнился и взбежал на крыльцо, проследовав за матерью в тесное, мрачное помещение конторы.

— Коул Джордан? — спросил адвокат Джон Т. Стюарт, подергивая себя за длинный ус. — Вы хотите, чтобы я подал в суд на Коула Джордана? — Повернувшись в кресле, он бросил взгляд через левое плечо на пухленькую женщину, которая вязала нечто напоминающее длинный-длинный шарф. Идея возбуждения иска против такого человека показалась ему забавной, однако было совершенно очевидно, что браться за это дело Джон Т Стюарт не намерен.

— Мистер Стюарт, в вашем объявлении сказано, что вы никого не боитесь, — напомнила ему Кэтрин, не удержавшись от саркастической нотки — Почему же вы не сделали приписки «за исключением Коула Джордана»?

Она надеялась пристыдить его, но адвокат только усмехнулся.

— Потому же, почему я не сделал приписки «за исключением дьявола», мадам.

Помолчав немного, он снова оглянулся на жену — посмотреть, оценила ли та его остроумие, и, видя, что жена улыбается, не переставая разматывать клубок, пришел к удовлетворительному для себя выводу — Я готов выступить против любого человека, кроме дьявола и Джордана, что, на мой взгляд, почти одно и то же. Я веду дела против убийц и воров. На моем счету есть даже осужденные проповедники, но я никогда не пойду против Джорданов.

Ситуация очень напоминала ту, с которой Кэтрин столкнулась девять лет назад в Ирландии. Здесь не осмеливались высказаться против Джорданов, а там никто не смел вступить в противоборство с могущественным семейством О'Конноров.

— Вы хотите сказать, что, будучи гражданином свободной страны, готовы позволить некоему Джордану диктовать вам свои законы?

— Вы можете сколько угодно размахивать флагом, мадам, только вряд ли это вам хоть сколько-нибудь поможет. Каждая пядь земли в этом городе принадлежит семье Джорданов, поэтому все мы выполняем их распоряжения.

— И сколько же их здесь, этих Джорданов? — поинтересовалась Кэтрин, широко раскрыв глаза.

— Вполне достаточно, правда, большинство из них живут в Денвере. Они перебрались туда много лет назад. И только Коул остался здесь, чтобы следить за порядком в городе.

— Это не город, мистер Стюарт, это настоящее чистилище.

— Здорово, правда? — радостно улыбнулся мистер Стюарт. — Это местечко — заветная мечта любого юриста. Здесь столько работы, что не хватило бы и дюжины законников, чтобы справиться с ней неодобрением слушает их беседу и все ниже склоняется над своим вязаньем. Сейч. Зато я могу позволить себе роскошь выбрать дело по душе.

Кэтрин ушла бы немедля, как только услышала трусливые речи этого человека, но они с сыном целый день ничего не ели, а голод порой толкает людей на отчаянные поступки. К тому же, понаблюдав несколько минут за миссис Стюарт, она заметила, что женщина с ас ее лоб нахмурился, и отчего-то Кэтрин подумалось, что жена адвоката — на ее стороне.

— Поймите, это дело беспроигрышное, — снова начала убеждать его Кэтрин. — У меня есть контракт, подписанный самим Коулом Джорданом. Наверняка в городе найдутся люди, готовые подтвердить подлинность его подписи. Да он и не отрицает, что это его подпись. Я уже не хочу работать на него, но он должен мне деньги, которые мне очень нужны. Я проделала сюда огромный путь, положившись на его порядочность, и теперь он обязан сдержать слово. Или подобные обязательства уже ничего не значат в Америке?

— В Америке, может быть, что-то и значат, но здесь — Ледженд. Здесь распоряжаются Джорданы, а не правительство Соединенных Штатов. Джорданы…

— Неужели здесь нет никого, кто не побоялся бы выступить против этого человека? — презрительно воскликнула Кэтрин. — Я уже поняла, что в этом городишке нет места порядочным людям, но должен же быть хоть кто-то… — Она перевела взгляд на миссис Стюарт, которая по-прежнему сидела, низко опустив голову. — Может быть, кто-нибудь, у кого тоже есть дети.. Несомненно, должен быть человек, который так же, как и я, не боится его. А может быть, есть что-то, чего боится он сам? — неожиданно спросила она.

— Коул боится огнестрельного оружия, — вдруг раздался тихий голос миссис Стюарт. — Он ни разу не брал в руки пистолета с тех пор, как ему исполнилось девять лет. Ему приснился сон, будто всю их семью перебили какие-то люди, увидев в их руках пистолеты. Конечно же, ничего подобного не случилось, но Коул с тех пор не притрагивается к огнестрельному оружию.

После этого сообщения женщина снова занялась своим вязаньем, а Кэтрин в недоумении уставилась на нее. Каким образом эта информация может быть связана с отказом Джордана соблюсти условия контракта?

Но мистер Стюарт, казалось, усмотрел некую связь между этими двумя фактами и выжидательно посмотрел на жену.

— Так что ты посоветуешь, моя сладкая булочка? — спросил он, когда молчание затянулось.

— Судья Гарри Бэском.

Кэтрин это имя ничего не говорило, но, похоже, мистеру Стюарту оно говорило много, потому что он вдруг побледнел, как яичная скорлупа. А поскольку лицо у него было багрового, как у алкоголика, оттенка, зрелище оказалось впечатляющим.

Адвокат снова повернулся к посетительнице:

— Сколько вы можете заплатить?

— Даже если бы я отдала все, что имею, не набралось бы и цента.