Кристина Лорен - Прекрасная стерва

– Знаешь, меня так и подмывает сказать: ничего бы этого не случилось, если б ты не кобенилась с самого начала и полетела со мной одним рейсом.

Я хотела возразить, но Беннетт перебил:

– Но я этого не скажу, Хлоя, потому что люблю тебя за целеустремленность. И за упрямство, конечно. Тебе всегда хочется большего. Ты не стремишься свалить на других неприятную работу. Не будь ты такова, я бы в тебя не влюбился. Я сам поступил бы так же на твоем месте. И вот еще что: немножко жутко сознавать, насколько мы с тобой похожи.

Я села в остывающей воде, подтянув колени к подбородку.

– Спасибо, Беннетт. Для меня твои слова очень много значат.

– Это не просто слова. А сколько они для тебя значат, ты мне покажешь, когда перетащишь через Атлантический океан свою маленькую горячую попку. Заметано?

– Заметано!

На следующий день я во Францию не вылетела. И через день – тоже. Через три дня меня начали мучить сожаления – почему я сразу не взяла билет на океанский лайнер?

В эти дни я звонила Беннетту чаще, чем за весь период наших отношений, но звонки – они же просто звонки! Они были неспособны заполнить пустоту или унять тоску, что поселилась у меня в районе солнечного сплетения.

Изо всех сил я старалась себя занять – а тоска грызла, грызла невыносимо. Так тоскуешь по дому. Не знаю, когда это случилось, когда Беннетт стал олицетворять для меня родной дом. Когда стал Единственным.

Мысль об этом приводила меня в трепет.

Впервые она возникла во время прогулки. Незадолго до этого позвонила моя ассистентка и сообщила, что, пожалуй, найдется местечко на ночной рейс «Эр Франс». Первым моим побуждением было сообщить Беннетту. Пусть знает, как мне не терпится его увидеть. Я метнулась к себе в номер.

Но внезапно застыла с бьющимся сердцем. Когда, черт возьми, Беннетт успел стать для меня смыслом жизни? А я? Я тоже для него олицетворяю весь мир? Не об этом ли он пытался сказать в день отмены рейсов? Я начала собирать вещи – рассеянно, кое-как пихать их в чемодан, оглядывать комнату – не забыла ли чего. Я думала о том, как сильно Беннетт изменился за последний год. Как он теперь бывает нежен и тих по ночам, как смотрит на меня, словно я – единственная женщина на планете. Я хотела быть с ним. Причем всегда. И не только в одной постели или в одном доме, а вообще. На всю жизнь.

Тогда-то меня и осенила идея столь сумасшедшая, что я чуть от смеха не лопнула. А собственно, чего смеяться? Я всегда была не из тех, кто сидит и ждет у моря погоды; почему бы и в данной ситуации не взять быка за рога? Почему бы не проявить инициативу? В общем, решено.

Беннетт Райан в жизни не догадается, какой сюрприз я ему приготовила.

Понимаю, это дико звучит, но на чудесной Максовой вилле я не наслаждался жизнью, а сходил с ума. Никаких хлопот от меня не требовалось – все было в идеальном порядке, только интернет подвисал. Поэтому я не мог из Франции получить доступ к серверу «Райан Медиа Групп» и заняться бизнесом по-взрослому. А заниматься другими вещами, к бизнесу не относящимися, без Хлои мне казалось нечестно.

Нечестно было плавать в бескрайнем бассейне, когда Хлоя торчала в каменных джунглях Нью-Йорка. Нечестно – бродить по виноградникам, простиравшимся за виллой. Некоторые открытия нам нужно было совершить вместе. Экономка позаботилась о превосходном вине – но лишь законченный кретин и мерзавец мог начать пить его в одиночестве. Пока Хлоя не приехала, и я не считался в доме хозяином. Я отпер ближайшую к холлу спальню и в ней обосновался, в другие комнаты даже не заглядывал. Вот приедет Хлоя – мы их все осмотрим, все кровати опробуем и выберем себе гнездышко.

Разумеется, поделись я этими соображениями с Хлоей, она бы меня на смех подняла и сказала бы, что я мелодраматичен. Но дело-то в том, что я уже не был прежним Беннеттом Райаном. Во мне произошла перемена вселенского масштаба; произошла в тот день, когда я для вызова Хлои к себе в кабинет использовал экстренный вызов. С тех пор, когда я оставался без Хлои, мне так ее не хватало, что впору было посылать сигнал SOS. Я справедливо подозревал, что не успокоюсь, пока не увижу Хлою воочию, здесь, на этой сказочной вилле, и пока Хлоя не выслушает все, что я имею ей сообщить.

Итак, я слонялся по саду, смотрел на море, до которого, к слову, было не больше полумили, поминутно проверял телефон на предмет сообщений от Хлои и перечитывал последнее:

«Похоже, есть место у „Эр Франс“».

Хлоя прислала эту смску три часа назад. Она казалась обнадеживающей, но три предыдущие смски тоже таковыми казались, а в итоге все срывалось. Поэтому я особо не обольщался. Даже если на этот раз Хлоя таки села в самолет, раньше завтрашнего утра она до Марселя не доберется.

Краем глаза я заметил повариху. Она вышла из кухни и стала накрывать ближайший к бассейну стол. Я покосился на часы. Хвала небесам, мне удалось убить еще несколько часов. Сейчас немного отвлекусь за обедом. Повариха готовила для Макса, когда он бывал во Франции, и досталась мне вместе с домом. Звали ее Доминик, ей было около пятидесяти. Каждое утро она пекла восхитительный хлеб, днем стряпала рыбу, подавала инжир и свежайшие овощи. Вдобавок каждый день она пекла рассыпчатое печенье с джемом и знаменитые миндальные меренги – так называемые макароны. Я с тоски все это поглощал, уверенный: если Хлоя в ближайшее время не приедет, я стану поперек себя шире, и Доминик будет вынуждена катить меня навстречу моей возлюбленной.

На сей раз рядом с тарелкой стоял полный бокал вина. Доминик задержалась на пороге кухни и произнесла по-французски, отвечая на мой вопросительный взгляд:

– Выпейте. А то вы совсем затосковали тут в одиночестве.

Ну что же. Я тосковал. Один бокал точно не должен был мне повредить. Надо просто рассматривать вино как лекарство, а не как праздничный напиток. Я поблагодарил Доминик, сел к столу. Ни благоуханный бриз, ни идеальная температура воздуха меня не радовали. Море шумело совсем рядом, босым пяткам было тепло на плиточном полу террасы, нагретом средиземноморским солнцем. Нет, я буду равнодушен к этим радостям жизни. Я ни секунды не стал бы наслаждаться этим без Хлои.

Беннетт, ты становишься патетичным созерцателем собственного пупка!

Рыба, как всегда, была превосходна. К луковому пирогу Доминик приготовила салат с крохотными кубиками какого-то невиданного, острого, пахучего, белоснежного сыра… Словом, я не заметил, как осушил бокал. Зато это заметила Доминик. Она, словно тень, возникла за моей спиной и налила мне еще вина. Я пытался протестовать, но она безапелляционным тоном отвечала:

– Возражения не принимаются.

Коротко и ясно.

Уговорив всю бутылку, я задался вопросом: а почему у меня самого до сих пор нет виллы во Франции? Я ведь жил в этой стране. Время для меня было непростое – я скучал по дому и друзьям, работал как проклятый, но сейчас тот период жизни казался удивительно светлым и удивительно коротким. Черт, но я по-прежнему молод. Все еще только начинается. Какое счастье, что я повстречал Хлою именно в ранней зрелости.

Если Макс смог найти такую роскошную виллу, я найду еще более шикарное и красивое место.

От вина тепло разлилось по венам, руки и ноги отяжелели. В голове роились бессвязные мысли. В частности, я думал: каким безумием было бы встретить Хлою лет этак в двадцать! Мы бы тогда, наверное, весь этот дом разгромили и через неделю расстались навеки. Разве не удивительно, что женщину всей своей жизни встречаешь именно тогда, когда полностью готов к этой встрече?

Я нашарил в кармане телефон и написал Хлое длинное сообщение:

«Как я рад, что мы встретились тогда, когда встретились. Ты, конечно, та еще заноза в заднице, но все равно лучше тебя со мной ничего не случалось».

Потом я довольно долго пялился на экран, ожидая ответной смски. Не дождался. Может, у Хлои разрядился телефон? Может, она спит в отеле? Может, она летит? Я попытался произвести расчеты. Если Хлоя сейчас в самолете, когда она появится здесь? Через шесть часов? Или через семь? Задачка оказалась мне не по силам. Я улыбнулся Доминик, наливавшей очередной бокал, и снова написал Хлое: